бы не расслышал.
Нет, всё он прекрасно расслышал. А вот перепалки с Женей ему нравятся больше, чем поучать других. За эти две недели я заметила, что после того, как эти двое сцепляются, потом ходят довольные, даже если кто-то из них проиграл. Странный подход к заигрыванию, но что тут поделаешь?
— Пойдем, — игнорируя Дениса, Женя встает и тянет меня за руку. В это время мы встречаемся с коллегой взглядом. Мне чудится, что я вижу победоносный огонек, что быстро пробегает в его глазах, но ничего не добавив, пожимаю плечами и следую за коллегой.
— Денис всегда так себя ведет? — спрашиваю я шепотом, чтобы не дай бог он не услышал нас. Оборачиваюсь, чтобы наверняка убедится, что за нами паренёк не идёт.
— Сколько я здесь работаю, столько он и ведет себя так, — тон Жени был скучающий, будто бы она каждый день повторяет эту фразу раз двадцать на дню. — Всех поучает, везде пытается преуспеть…
— Ясненько…
Дойдя до автомата с кофе, я вытаскиваю карту, чтобы оплатить латте.
— Я в лабораторию, — говорит Женя и кивнув ей в ответ, продолжаю ждать, когда автомат выплюнет последние остатки горячего напитка.
Я уже даже привыкаю к этому кофе, который готовит самый обычный кофейный автомат, просто… Мне не хочется встречаться с нашей «звездой», спускаясь в кафетерий, где кофе уже в разы лучше и цивильней. А ещё…там есть персиковый сироп…
Тяжело вздыхаю, пока автомат радостно пиликает, и красный свет в окошке меняется на зеленый. Это означает, что кофе готов и его можно забирать. Я протягиваю руку и вздрагиваю от того, что кто-то шепчет мне на ухо:
— Осторожно, горячо!
С краев бумажного стакана падает несколько капель на руку. Пронзающая боль режет кожу. Я дергаюсь, оставляя стакан все в том же окошке автомата, а сама чуть ли не ругаюсь вслух.
Передо мной красуется наш индюк, то есть, Марк. Он, по всей видимости, заметил, что я из-за от его слов обожгла руку, и кидая высокомерный взгляд на меня свысока, добавляет:
— Кофе очень горячий.
— И без вас я это знаю, — фырчу в ответ, ощущая, как раздражение растекается по жилам молочной рекой.
— Правда? — искренне удивляется Марк. — А по вам и не скажешь.
— Вы что-то хотели⁈— выгибаю бровь, в надежде, что этот индюк отстанет от меня. Но, где-то внутри чувствую, что это лишь начало необъятного айсберга издевательства.
— Все что я хотел, уже произнес.
— И что же это?
— Предостережение!
— Перед страшными автоматом с кофе? — на последнем слове не сдерживают смешок с издевкой.
Нет, ну кто бы мог подумать, что сама звезда лаборатории — Робер — будет предупреждать меня об опасном автомате с кофе.
— Я не думаю, что вы понимаете весь ужас ожогов.
Робер делает такую паузу, будто бы ждет, пока я ему или одобрительно кивну, или что-то отвечу. Соблазн съязвить настолько велик, что мне приходится прикусить кончик языка.
— А вы всем читаете нотации в разгар рабочего дня?
Рука по-прежнему ноет, и мне, на самом деле, нужно побыстрее обработать ожог. Но если быть честной: то быстрее всего мне хочется, чтобы Робер сгинул с моих глаз.
— Только тем, кто неряшлив.
Издевка прозвучала целясь в самую точку. Но это не отменяет того факта, что Робер ведёт себя чересчур высокомерно.
— Мне не нужны наставления, — фыркаю в ответ и протягиваю руку до стаканчика.
Все-таки, моё желание выпить кофе перевешивает чашу весов, чем стоять и язвить с Марком.
— С вашей неряшливостью, вряд ли бы вас спасет наставник. — Марк делает коротенькую, но много значительную паузу, словно прицеливается через оптику, чтобы не промахнуться словом. — Вы же ходячая катастрофа!
Накрываю кофе крышечкой, и, развернувшись, встречаюсь взглядом с Марком.
Наверное, стоило бы промолчать, чтобы потом не жалеть о словах, которые я брошу в этого высокомерного индюка, но почему-то внутри свербит от раздражение и сложно держать язык за зубами. И сейчас, буквально пару секунд, мы взаимно рассматриваем друг друга. Марк распрямил свои плечи, и мне чудится, что он выше меня на две головы. Такая огромная большая глыба сарказма и высокомерия возвышается надо мной, в надежде, что я ему поддамся, что проиграю раунд обмена издевками.
Знаете, он не с той связался.
— У меня есть с кого брать пример.
— Да? — выгибает он бровь, а в его серо-голубых глазах загорается искра азарта, которую видно невооруженным глазом через оправу дорогих очков.
— Ага, — добавляю я и делаю глоток кофе.
Восхитительно.
Кажется, один стаканчик кофе может сгладить любой неудачный день своим терпким вкусом. Или же вовремя заткнуть меня.
Робер по-театральному смотрит в разные стороны, словно, ищет кого-то.
— Странно, — добавляет он с досадой в голосе. — Я не вижу вашего двойника.
— Послушайте, — задираю свой нос вверх, щуря глаза, — вам никогда не говорили, что по вам плачет «Оскар»?
Кажется, Марка этот факт заинтересовал. Он задумывается, сдвинув в кучу темные брови.
— Вы мне льстите, — наконец-то добавляет он с таким удовольствием, что меня передергивает от мысли: а вдруг он только что представил, как ему вручают Оскар?
— Ровно так же, как и вы мне.
Не дожидаясь очередной издевки, разворачиваюсь и направляюсь в сторону лаборатории. Мне хочется выдохнуть от того, что Робер оставит меня в покое на какое-то время, однако, дойдя до двери в лабораторию, я вновь вздрагиваю от того, что чья-то рука перекрывает валидатор для пропуска.
Славу богу в этот раз ничего не проливается, из-за плотной крышки сверху стакана.
— В лабораторию запрещен вход с напитками, — баритон голоса Марка строгий, заставляет чувствовать меня провинившийся.
— Ровно так же, как и домашним животным, — замечаю я с издевкой и убрать его руку, открываю дверь.
Нет, на самом деле, вход в лабораторию с напитками запрещен, но я не собираюсь нести стаканчик дальше комнаты отдыха. И вообще, надо уже завести свою кружку и перестать тратить деньги в автомате.
Кстати, такая же ситуация и с телефонами, горючим, алкоголем и прочими штуками, которые могут навредить исследованиям.
Остаток дня мы старались не замечать друг друга. Мистер-я-важный-индюк работал за свои столом, а я за своим. Никаких издевок, колких фраз и сарказма. Хотя, по правде говоря, от последнего я не хотела бы отказываться. Видеть то, как мистер-я-важный-индюк
