Келси: Какое отношение к этому имеет гуакамоле?
Лотти: Никакое, но я хочу, чтобы было понятно: я считаю, что брать дополнительную плату за гуакамоле – возмутительно. В любом случае мне пора. Я иду туда пешком и не хочу торопиться, чтобы не вспотеть. Напишу тебе, когда закончу.
Келси: Лотти! Я знаю, что ты в отчаянии, но это не лучше, чем рассказать маме и Джеффу. Усмири свою гордость и просто откройся им. Встречаться со случайным незнакомцем ради еды – это не выход.
Лотти: Люди постоянно встречаются с незнакомцами, чтобы вместе поесть. В этом и заключается смысл свиданий.
Келси: Ты не идешь к нему на свидание!
Лотти: Еще нет. Напишу позже, сестренка. Люблю тебя.
* * *
Да, это глупо.
Признаю.
У Келси есть все основания для беспокойства, потому что эта ситуация явно не самая надежная, но мне нравится думать, что я хорошо разбираюсь в людях, и от парня не исходили флюиды убийцы. Напротив, его взгляд выражал то же отчаяние, что и мой. Я нужна ему так же, как и он мне. А это как раз то что нужно, чтобы провернуть такой фарс, – обоюдная потребность друг в друге.
Нет, мама вырастила не дурочку, и, конечно, я буду играть в недотрогу, потому что, да, конечная цель – выбраться из дома Джеффа и мамы, а еще найти новую работу и притащить сексуального красавчика на встречу выпускников, но я также планирую послушать, что скажет этот парень. Присмотрюсь к нему, и если предложение или история окажутся недостаточно хорошими – чао, приятель.
Я за то, чтобы спасти положение, но не в обмен на душу.
Поворачиваю за угол и смотрю на Chipotle через дорогу. Мой желудок урчит от одного только вида белого здания и логотипа с изображением жгучего красного перца. Во всяком случае, меня ждет бесплатная еда. Миска буррито, я иду к тебе.
Придя домой, я быстро приняла душ, уложила волосы в пучок, а затем надела джинсовые шорты и простую футболку с Aerosmith. Добавила браслеты и свою любимую пару удобных биркенштоков – я нашла их в магазине, где продается подержанная одежда богатых по очень низким ценам, – и вышла на улицу.
Я зарядила свой телефон ровно настолько, чтобы иметь возможность позвонить, если мне понадобится быстро выйти или если меня похитят. Теперь, когда я перехожу улицу, почти добравшись до места, нервозность усиливается.
Как правило, я достаточно храбрая, но бывают моменты, когда храбрость улетучивается, и проявляется моя уязвимость. Сейчас я переживаю именно такой момент.
Добравшись до другой стороны дороги, делаю глубокий вдох и направляюсь в ресторан, где сразу же замечаю Хаксли. Его трудно не заметить.
Признаю, этот мужчина чрезвычайно привлекателен. Высокий, должно быть, ростом не менее метра девяносто, золотистый загар, волосы красивого рыжевато-каштанового цвета – да, я сказала «красивого», а еще темные глаза и этот проницательный взгляд, который, кажется, может разрезать любого человека пополам, будь то в зале заседаний или на улице. В данный момент он смотрит в свой телефон, одна нога согнута и прижата к стене, на которую он облокотился. На нем темно-серые шорты-чинос и светло-голубая рубашка на пуговицах, которая обтягивает его во всех нужных местах. Рукава закатаны до локтей и – привет, мужская грудь – две верхние пуговицы расстегнуты, демонстрируя немного тела. Не слишком много, но достаточно, чтобы вызвать мой интерес. Не то чтобы я пришла сюда, чтобы рассмотреть его в качестве потенциального спутника, но фактор сексуальности должен быть учтен для этой… сделки. И…
Он невероятно красив.
При виде его у Анджелы точно потекут слюнки.
Он ненадолго отрывается от телефона, и когда замечает меня, я чувствую, как напряженно он рассматривает всю меня, каждый сантиметр моего тела. Когда наши взгляды наконец встречаются, он отталкивается от стены и подходит ко мне, засовывая телефон в карман.
– Ты пришла, – констатирует он. – Переживал, что я тебя продинамлю?
– Немного, – признаюсь я, но уверенность, которую он излучает, не ослабевает, как будто он беспокоился, но с самого начала знал, что я приду. Он кивает в сторону стойки.
– Хочешь сделать заказ, а потом перейти к обсуждению дел?
– Мой желудок одобряет такое предложение.
Мы встаем в очередь, Хаксли пропускает меня вперед – очко за джентльменство, и я заказываю свой обычный буррито-боул с курицей, черными бобами и овощами фахита. А так как платит красавчик, прошу их добавить гуакамоле. Хаксли заказывает буррито с мясом, фасолью пинто, без риса, а также тонну салата и сальсы. Никакого гуакамоле. Ему не нравится гуакамоле или он не хочет платить лишние деньги? Вопрос века.
Когда мы подходим к кассе, Хаксли берет пиво для нас обоих, а также чипсы и сальсу, а затем расплачивается. Когда я вижу, как он достает свою черную карту Amex, мое беспокойство по поводу его заявления о том, что он богат, исчезает. Да… этот мужчина не врал о своем богатстве. Приятно знать.
Держа в руках еду и напитки, Хаксли находит столик с высокой столешницей, расположенный у окна: он позволяет нам отгородиться от остальной части ресторана, чтобы я чувствовала себя достаточно комфортно в ходе будущего разговора.
Когда мы садимся, я говорю:
– Судя по отсутствию гуакамоле в твоем буррито, рискну предположить, что ты его не очень-то любишь.
Он качает головой.
– Слишком текучая консистенция. Не могу справиться с его текстурой.
– Ты из Калифорнии?
Хаксли кивает.
– Ага, родился в Санта-Монике.
– Очаровательно, – я окидываю его внимательным взглядом. – Среди моих знакомых калифорнийцев ты первый, кто не любит гуакамоле.
– Я не похож на других. Мои братья считают меня странным, так что ты не одинока в своем мнении.
– Я не думаю, что ты странный, просто… интересный. Кстати, рис ты тоже не взял.
– Не люблю его. – Он смотрит на меня, разворачивая буррито. – Хочешь проанализировать что-нибудь еще в моем заказе?
– Ты заказал пиво вместо газировки. Либо ты нервничаешь, либо из тех людей, которым не стыдно заказать алкогольный напиток в ресторане быстрого обслуживания.
– Я не знаю, каково это – нервничать, – произносит он таким монотонным голосом, что я ему верю. Судя по такому быстрому и четкому ответу, не уверена, что ему знакома эта эмоция. – Мне также чуждо чувство стыда. Это бесполезная трата моей энергии.
Я беру вилку и мешаю свой боул, а Хаксли начинает есть свое буррито.
– А-а-а, понимаю, какой ты.
Хаксли заканчивает жевать и глотает, после чего проводит салфеткой по губам, а затем добавляет:
– Да неужели? Пожалуйста, просвети меня насчет того, какой я. – Ты один из этих властных людей.
– Властных людей? – переспрашивает он, приподнимая бровь.
– Ну, знаешь, о которых везде пишут: успешные люди с безумным ритмом жизни. Читают по книге о саморазвитии в неделю, тренируются каждый день, безжалостны в зале заседаний и пьют так много воды, что их мочевой пузырь не знает, что такое желтая моча.
Хаксли не доносит буррито до рта и говорит:
– У меня уходит полторы недели на то, чтобы прочесть книгу по саморазвитию, когда выходит новый сезон «Вызова».
Затем он вновь принимается за еду. Честно говоря, из-за отсутствия мимики я не могу понять, серьезен он или нет. Впрочем, можно проверить его.
– Ты смотришь «Вызов»?
Он медленно кивает.
– КТ [3] там просто супер.
Ладно, ладно, не сходи с ума.
Ох… но КТ!
– Он – мужчина моей мечты, – признаюсь я до того, как успеваю подумать. – Сильный бостонский акцент, проблемное прошлое, классная внешность – даже в те времена, когда он был полноватым папочкой, и просто отличная задница. Я так люблю его. Тебе он нравится по этим же причинам?
Хаксли вытирает рот и сухо роняет:
– Да. Не могу насмотреться на его крепкую задницу.
