– Что же мы празднуем, папочка? – спросила Джез после того, как у Майка приняли заказ.
– Жизнь, малышка. Здоровье, любовь, друзья – будем пить за все хорошее.
Дочь, наверно, действительно влюбилась в Кейси, подумал он, так как слишком много усилий потратила на то, чтобы быть чертовски великолепной. На ней было очень короткое платье, которое в любую другую эпоху не могло бы сойти даже за детскую одежду и еще меньше за комбинацию, представлявшее собой небольшой кусок тончайших коричневых кружев по шифону телесного цвета, которое держалось на груди, прикрывая ее, только благодаря двум очень узким бретелькам. Уж как ей удалось, черт возьми, но ее волосы уложены в стиле Вероники Лейк сороковых годов: волнистая прядь закрывает половину лица. Когда она села, то умудрилась выбрать место так, что подставила Кейси не только свою голую спину, но и свой невидящий глаз.
Официант принес им хрустальные рюмки и наполнил их из графина, который подвезли к столу в ведерке со льдом. Майк Килкуллен внимательно слушал пианиста, наигрывавшего популярную песенку 1936 года, а потом поднял рюмку в честь Рэд со словами из этой же песни.
– «Ночь так прекрасна, и ты так молода», – сказал он и выпил водку одним глотком.
– Споешь мне эту песню? – попросила она.
– Только не я... я не умею петь, не фальшивя.
Рэд подняла свою рюмку и, растягивая слова, как она обычно делала, произнесла:
– «Ты позволь мне тебя полюбить» – это из песни этого же года.
Она опустила рюмку и снова подняла, требуя продолжения.
– Эй, позволь мне добавить, – потребовала Джез, поднимая свою рюмку. – «Прекрасный способ провести вечер»... Нет, подождите, не так... «Мое сердце принадлежит» папочке... и Рэд тоже.
Официант снова наполнил ее пустую рюмку.
– Теперь моя очередь, – сказал Кейси. – «Все или совсем ничего».
Рэд слегка ущипнула Майка под столом. Она никогда не ошибалась, если дело касалось любовных отношений.
Снова подошла очередь Майка, и все повернулись к нему.
– «Твое очарование», – произнес он, глядя на Рэд, ужасно довольный сам собой. Авторы песен тех давно прошедших времен были явно на его стороне.
– «Когда лодка моей мечты приплывет домой», – ответила Рэд и подняла рюмку навстречу его поднятой рюмке.
– «У меня есть любовь, она греет меня», – пропела Джез и послала Майку воздушный поцелуй.
– «Глупцы спешат...» – продолжил Кейси. Его выбор был встречен хором неодобрительных возгласов со стороны Рэд и Майка и полным молчанием со стороны Джез. – Можно я сделаю еще одну попытку? О'кей... Для Рэд... «У каждого есть что-то очень хорошее, но все хорошо лишь у тебя».
– И откуда же это? – спросила Рэд, засмеявшись несколько недоверчиво.
– Тысяча девятьсот двадцать седьмой, – ответил Кейси, выказывая скрытые от мира познания.
Майк Килкуллен снова поднял рюмку.
– «Снова вернулись счастливые дни» – это для нас всех. Он, словно в фильме, вдруг увидел, как в течение сорока пяти лет на рассвете седлает свою лошадь, выезжая с работниками-пастухами на пастбища, где их ожидают стада, увидел Сильвию, сидящую в старом кресле-качалке с маленькой Джез на коленях и напевающую малютке шведскую колыбельную песенку. Его жизнь не всегда была счастливой или легкой, но он никогда не променял бы ее на жизнь любого другого мужчины на свете.
Официант снова обошел стол по кругу. На этот раз Джез первая подняла наполненную рюмку.
– «Я хочу выйти замуж за целый квартет», – провозгласила она с широкой вызывающей ухмылкой.
– «Эта леди – бродяга», – в тон ей парировал Кейси.
– Ну-ка, обождите! – запротестовала Рэд. – Мы потеряли нить.
Она вернулась к Майку, довольная тем, что ей удалось восстановить порядок среди молодых, подняла рюмку и произнесла:
– «Больше, чем думаешь ты».
– «С песней, звучащей в моем сердце». – Он улыбнулся ей, звонко стукнув рюмкой о ее рюмку, и залпом выпил водку.
– «Увидел я безумный сон». – Джез загадочным жестом подняла рюмку, адресуя тост всем присутствующим за столом.
– Не разрешаю, в этом нет смысла, – проговорила Рэд, самовольно присваивая себе функции арбитра.
– А нужен ли смысл?
– Если хочешь продолжить игру, то абсолютно обязательно.
– О'кей. «Лимон в саду любви». Нет? Ну, погоди, это же тысяча девятьсот шестой год. Рэд, ты слишком придираешься. «Жизнь, как корзина с черешнями». Это подходит.
– Намного лучше, – одобрила Рэд.
– «Даже за весь чай Китая», – неожиданно произнес Кейси с выражением, подняв вверх рюмку.
– Кейси, ты тоже выбился из колеи, так же как и Джез. Даю тебе еще один шанс, – сквозь смех сказала Рэд.
– «Не захотела сделать то, о чем ее просил».
– Ну, это ты сам придумал, – возразил Майк.
– Написано в 1923-м, в год, когда была создана бессмертная песенка «Я не скажу тебе да и не скажу тебе нет» из «Маленькой мисс Блюберд», музыка Гершвина. Спросите меня, Майк, о чем угодно в этой области. Тут я могу выступать экспертом. Коровы – ничто в сравнении с этим.
– Ты одарен в разных областях, – произнесла Рэд, как тост в честь Кейси, хотя песни с такими словами не существовало.
– Давайте закончим, – сказала вдруг Джез, выпила водку и демонстративно стукнула пустой рюмкой по столу. – Я хочу икры. – Ее внимание до сих пор полностью принадлежало Рэд и отцу. В сторону Кейси она только тряхнула головой.
– Мы все хотим икры, – произнес Майк.
Они так быстро осушили графин водки, что официанты только начали раскладывать икру из огромной голубой консервной банки, помещенной в серебряную чашу с кусочками льда, стараясь не смять ни одной из бесчисленного множества таких хрупких, крупных, темных икринок.
«Я ошиблась, предположив, что водка смягчит настроение Джез и Кейси, – думала Рэд. – Кажется, все получается наоборот. Через мгновение они возьмутся за оружие. Но по крайней мере, взрослые сделали со своей стороны все, чтобы помочь детям».
Майк испытывал величайшее наслаждение, наблюдая, как молодое поколение разыгрывает свой вариант одной из классических драм, окидывая стол и сидящих за ним долгим, счастливым и мечтательным взглядом. Почему их жизненный путь должен быть гладким и легким? Его непутевая дочь была просто великолепна, когда на нее находило одно из таких настроений, и начинала вести себя совершенно нахально и высокомерно. И для Кейси тоже неплохо почувствовать поражение и то, что его отвергли. Или конфликт будет исчерпан, или – нет, но любое решение он воспримет как правильное. Для него главное, что Рэд будет рядом, его собственная Рэд, его неповторимая и любимая, которая всегда будет любящей, взрослой женщиной, а эти дети пусть побрыкаются, повизжат и попробуют заново изобрести колесо.
