Спустя три танца Зак позвал меня на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Музыка все еще играла за нашими спинами. До меня донеслась знакомая песня. «This Moment Now» в исполнении Тайрона Уэлсса.
Я любила эту песню. Любила этого исполнителя. Любила этого город.
И еще…
— Я люблю тебя, — сказала я.
Зак улыбнулся.
— Я тебя сильнее, — ответил он.
— Нет, я — тебя.
Его бровь взметнулась вверх.
— Ты снова споришь со мной?
Я пожимаю плечами и задорно подмигиваю ему.
— Что ж поделать. Это повышает мне настроение.
Он провел большим пальцем по моей щеке и притянул к себе.
— Я люблю тебя, — медленно проговорил он, гипнотизируя меня своими кристально-голубыми глазами. — И это сильнее всего. Я никогда не думал, что смогу испытывать к кому-либо такие чувства.
— Ты должен знать кое-что, — прошептала я.
Его руки ласкали мои щеки, и сомневаюсь, было ли в этом мире в данный момент что-то важнее его прикосновений.
— Что? — спросил он.
Я негромко и судорожно выдохнула.
— Появившись в моей жизни вновь, ты не уйдешь, — сказала я и подняла голову, чтобы видеть его глаза. На секунду он замер, и я вместе с ним. — Я не отпущу тебя, Зак, — медленно произнесла я. — Не позволю тебе уйти, потому что… — мой голос сорвался, но я взяла себя в руки, чтобы продолжить. — Потому что если потеряю тебя во второй раз, то точно сойду с ума.
У нас не было безумных, диких, сумасшедших отношений, растянувшихся на годы. Но я любила Зака. Любила до такой степени, что, когда переставала его видеть, когда он уходил, или рядом не звучал его голос, я начинала паниковать и бояться, что больше не встречу его.
Зак прильнул к моим губам, вложив в этот поцелуй всю свою нежность.
— Я никуда не уйду. Еще успею надоесть тебе. Вот увидишь.
— Никогда, — я покачала головой.
— Что ж, — он провел костяшками пальцев по моей скуле. — Это радует.
Наклонившись ко мне, чтобы подарить еще один опьяняющий поцелуй, Зак вдруг остановился. Обворожительный голос Тайрона Уэллса прервал звонок.
— Секунду, — Зак вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон. — Странно. Что-то случилось? — обратившись к самому себе, он поднес мобильник к уху. — Да, Эмма.
Он внимательно слушал сиделку Аманды. Его лицо бледнело, и ощущение чего-то ужасного пустило корни в мое сердце. Пульс подскочил, забарабанил в запястьях, шее и груди, когда Зак опустил руку, в которой едва-едва сжимал телефон, и обратил на меня опустевший взгляд.
— Пора прощаться с мамой.
***
Я бежала за ним, как только могла, превозмогая острую боль в ребрах. Переступив порог больницы Святого Винсента, я сняла туфли, чтобы не упустить Зака из вида. Он быстро двигался к лифту, чтобы попасть на этаж онкологии, но его голубые глаза слезились. Он едва понимал, что происходит. Он не был готов отпустить свою маму.
Все случилось так неожиданно…
Этот потрясающий вечер вдруг обратился в кошмар.
Я не могла и не хотела отпускать Зака одного в таком состоянии. В конце концов, я просто хотела быть рядом с ним, когда Аманда… умрет.
Эмма сказала, что это случится очень скоро. Через несколько часов. Состояние миссис Роджерс резко ухудшилось. Этого никто не мог предвидеть.
Мы поднялись на четвертый этаж в абсолютном молчании. С нами в кабинке находилось несколько врачей. Трое молодых мужчин кидало на нас любопытные взгляды, и мне хотелось накричать на них, чтобы они перестали глазеть. Но Зак не обращал на это никакого внимания.
Попав на нужный этаж, я схватилась за его рукав.
— Эмма! — воскликнул он, увидев в конце широко коридора полную чернокожую женщину.
Она плакала.
Нет.
Она рыдала.
Зак существенно замедлил ход, и теперь я могла не волноваться, что он убежит, оставив меня далеко позади себя.
— Эмма? — голос Зака надорвался от волнения.
Женщина, высморкавшись в платок, поднялась со скамьи и подошла к нему.
— Мне очень жаль, Зак, — она заключила его в мимолетные объятия.
— Я не… — он пошатнулся назад, не сумев договорить.
— Аманда умерла час назад.
Как раз столько времени нам потребовалось, чтобы добраться до больницы.
— Нет, — сказал Зак.
Похоронив громкий всхлип в ладони, которую прижала к губам, я подошла к нему, чтобы взять сжать его ледяную ладонь.
СОРОК ВТОРАЯ ГЛАВА
Я влетела в дом, перечисляя про себя вещи, которые мама сказала привести ей в больницу. Нельзя затягивать с поисками и сборами, так как Зак ждал меня снаружи. Я предложила ему войти, но он отказался, сказав, что ему нужно о чем-то переговорить с отцом.
Метнувшись по лестнице на второй этаж, я ворвалась в родительскую спальню и подбежала к комоду. Достав из нижнего ящика дорожную сумку, обшарила остальные полки и шкаф, взяла несколько футболок, штаны, халат, и косметичку (для чего она маме в больнице?) из ванной.
Доктор Смит сказал, что мама пробудет в больнице не меньше недели. Это сильно огорчило ее — она хотела возвратиться домой вместе со мной. Но мы с доктором хором назвали ее сумасшедшей. После долгих пререканий мистер Смит пообещал, что привяжет маму к койке, если та вздумает учудить в своем нелегком положении. После этого мама сдалась.
— Вроде бы все, — издав громкий вздох, я посмотрела на собранные вещи.
Шаркнув замком сумки, я оставила ее в коридоре и убежала в свою комнату, чтобы переодеться. Натянув на себя джинсы с красной футболкой, я мельком посмотрелась в зеркало, пригладила торчащие во все стороны волосы и вышла. Закинула сумку на плечо и поплелась к лестнице. Запнувшись носком о последнюю ступень, я едва не улетела вперед.
Вытерев вспотевшие ладони о шершавую джинсовую ткань, я остановилась, так как заметила сбоку движение.
— Наоми?
Серьезно?
Какого черта он все еще здесь?
Резко повернув голову и сверкнув глазами, я увидела отца, сидящего на кресле в гостиной. Его ладони были сложены вместе, локти упирались в колени, а голова, до этого опущенная вниз, медленно поднялась. Непроницаемые черные глаза взирали на меня с грустным любопытством.
Ярость охватила меня, и я сбросила с плеча сумку.
— Проваливай отсюда, — прошипела, ощущая, как тело стремительно превращается в пружину.
Больше не имеет смысла сдерживать себя рядом с ним. Раньше я делала это для мамы, но сейчас, когда ей обо всем известно, лучше бы ему находиться подальше от этого дома, иначе я за себя не ручаюсь.
Вяло усмехнувшись, отец кивнул и под скрипящее сопровождение кресла встал с него.
