Удерживая ладонь на ее груди, я помог ей лечь на стол, перемещая ее так, как я хотел, и при этом не особо нежничая. Но она с готовностью мне подчинилась, зрачки расширились в знак признания игры, в которую мы играли, а губы были мягкими и слегка приоткрытыми. Она откинулась назад, опираясь на локти, и посмотрела на меня в ожидании моих дальнейших действий.
Тонкий материал юбки практически не ощущался в моих руках, когда я сдвигал его вверх по ее бедрам, выставляя на обозрение мили ног и новый комплект атласных трусиков. Я вдавил пальцы в ее кожу, желая оставить отметины, не позволяя ей вырваться, стремясь услышать как она умоляет о том, в чем так страстно нуждалась.
«Я собираюсь трахнуть тебя ртом» сказал я, становясь на колени, зарываясь в ее бедра и слегка проводя губами по тонкому материалу. «Трахнуть тебя языком, пока ты не взмолишься о моем члене. Может быть, я дам его тебе». Я пожал плечами. «А может быть, и не дам».
Она вздохнула и вцепилась в мои волосы, пытаясь подтянуть меня вверх. «Не дразни меня, Беннетт» сказала она.
Смеясь, я отодвинул ее руки и посмотрел в ее глаза. «Этим вечером тебе больше не придется принимать какие-либо решения, Хлоя. Не после твоей абсурдной игры в клубе». Я подул на то место, где были разведены ее ноги, щелкнул языком по клитору, пока ткань ее трусиков не пропиталась влагой. «Ты целовала меня, позволила насладиться вкусом твоих сисек, кончила на мою руку, а затем оставила меня там. Со стояком. Это было не очень приятно».
«Я… что?» спросила она, в ее глазах читалась растерянность, и пока она наблюдала за мной, по ее телу разливался легкий румянец, продвигаясь вверх к ее шее и выше.
Снова наклонившись вперед, я прижал ее бедра к столу, целуя и покусывая ее через тонкий атлас, пока он не промок насквозь. Она откинула голову и застонала, шепча мое имя, разрезая тем самым тишину комнаты.
«Громче» сказал я. «Дай мне тебя услышать».
«Сорви их. Оближи меня».
Мольба в ее голосе поразила мое тело ударом тока. Я зажал тонкую материю в руке и злобно разорвал ее трусики, стремясь убрать их со своего пути, чтобы между ней и моим ртом не было никаких преград.
Она вскрикнула, прогнувшись в пояснице при первом прикосновении моего языка к ее киске, ее пальцы зарылись в мои волосы, а ее голос звонко разнесся по всей комнате.
Место было не совсем подходящим, но это не имело значения и более чем окупилось, когда я посмотрел в ее сторону и обнаружил, что она наблюдала за нашим отражением в зеркале, закусив губу. Я смотрел ей в глаза, когда наслаждался ее вкусом, плавно скользя языком по ее складочкам и проникая внутрь.
Я добавил палец, затем второй, и смотрел, как они продвигались и увлажнялись в ней, указывая на то, как сильно она меня хотела. Ее голос стал хриплым и нашептывал мое имя снова и снова, она просила большего и раздвигала ноги шире, скребя каблуками сексуальных туфлей по поверхности стола. Жар ее тела окутывал меня, а ее дрожь говорила о том, что она близка к оргазму.
«Всё хорошо?» спросил я, убеждаясь, что мой голос подрагивал.
Она кивнула, тяжело дыша, перемещая руки к своим волосам и запуская в них пальцы. «Так хорошо. Черт, Беннетт, так близко».
Боже, это была пытка, не просто желание наблюдать за тем как она теряет над собой контроль, но и желание прочувствовать этот момент, насладиться ощущением потребности в ней.
В попытке скрыть свое отчаяние, я ловко ухватил ее за бедра и практически швырнул на скамью. Нависая над ней, я провел языком дорожку от ее пупка до лоскутков кружев, которые она называла лифчиком. Приподнявшись, я расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, не глядя, дотянулся до ремня и расстегнул брюки. Высвободив член, я судорожно вздохнул, когда она ударила меня по руке и взяла меня в свою ладонь.
«Нет» произнес я, разворачивая ее, ставя на колени и пристраиваясь сзади. «У тебя было время поиграть. Теперь моя очередь». Я приподнял ее попку и жестко по ней шлепнул.
Она охнула и обернулась, чтобы взглянуть на меня.
Я наградил ее порочной улыбкой, поглаживая и успокаивая рукой ее кожу. «Хочешь, чтобы я остановился?»
Она прищурила глаза, смерив меня злобным взглядом.
«Ты можешь остановить меня в любое время» пробормотал я. «Уверен, это идеальное наказание для тебя».
Я скользил головкой члена по ее влажности, по ее клитору, кружа и подразнивая.
«Дурак» выдавила она из себя, и тогда я снова приложился к ее попке, но на этот раз еще жестче. Вместо удивления, она застонала, выпуская на волю хриплые и голодные звуки.
Это было всё что нужно: Хлоя и стоны, которые она издавала, то, как она умоляла, чтобы я продвигался глубже и трахал ее сильнее. Продолжая засаживать в нее, я снова шлепнул ее по заднице, но ей этого было мало, она просила действовать жестче и чаще.
Даже когда я получал то, что хотел, этого всегда было недостаточно и никогда не будет. Я ощущал давление где-то в глубине живота – от безграничной любви, которую испытывал к ней, от постоянной потребности прикоснуться, почувствовать, взять, пометить ее изнутри.
Я зажал в руке ее блузку, сдвигая ее вниз так, что теперь я мог наблюдать за тем как дергается ее грудь, пока я ее трахаю. Ее волосы рассыпались по спине, и я провел руками по прохладным локонам. Я смотрел, как вхожу и выхожу из нее, как она отталкивается от меня, как ее юбка собралась гармошкой на ее порозовевшей заднице и вокруг ее бедер.
«Я скучаю по этому» сказал я, накрывая и надавливая на отметину, которую на ней оставил. «Всё время».
Она кивнула и произнесла мое имя. Я услышал нетерпение в ее голосе, а затем она протянула одну руку, чтобы удержать себя на месте, а другую направила к своему клитору.
«Правильно» сказал я, наблюдая, как она прикасалась к себе. «Достань. Заставь себя кончить».
Скорее всего, это было тем, в чем она нуждалась. Она вскрикнула и прогнулась в спине, продолжая отталкиваться от меня. Я был так близок, что едва мог думать, я был таким чертовски изголодавшимся по ней, что едва мог дышать. Мои ноги горели, мышцы протестовали, но я засаживал в нее снова и снова. Ножки скамьи скребли по каменному полу; кожа скамьи скрипела под нашими телами.
«Беннетт. Черт, Беннетт» произнесла она, и жар, скопившийся внизу моего живота, стал набирать обороты и вырываться наружу, пока не прошел через меня острой пульсацией. В глазах потемнело и размыло границы четкости, когда я кончил.
Казалось, каждая часть меня вышла из строя, когда я упал в изнеможении, тяжело дыша и обессилев, цепляясь за скамью, как за опору.
«Дерьмо». Комната словно вращалась, и стало так тихо, что мой голос и даже наше дыхание, казалось, отражались эхом от мрамора. Интересно, насколько громкими мы были.
