Сначала Пирс подумал, что у него во рту окажется ее язык, и чуть не потерял сознание от возбуждения. Но когда Портия выпрямилась и прошла мимо него, он почувствовал вкус мяты. Во рту таяла мягкая шоколадная конфета из тех, что Сюзи всегда подавала на десерт.
В воскресенье утром сильный восточный ветер принес с собой бурю. Над долиной гремел гром, и Фоби решила, как можно дольше оставаться в постели под пуховым одеялом, натянутым до подбородка.
Когда она наконец спустилась, Джин уже вернулась из церкви.
— Саския встала? — спросила она.
— Не знаю, — призналась Фоби.
— Зайди к ней, ладно? Спроси, будет ли она с нами обедать. Скажи, что на обед бифштекс. Вечером приедет Портия, и мы сможем немного повеселиться.
Ее тон выдавал огромное нервное напряжение последних дней.
Фоби неохотно начала подниматься наверх. Она приблизилась к комнате Саскии в полной уверенности, что дверь заперта на все замки и находится под высоким напряжением. Но когда она постучалась и взялась за ручку, дверь открылась. При свете дня комната казалась еще больше похожей на свалку — каждый дюйм пола был покрыт грязью, пятнами, протухшими остатками еды и пеплом от сигарет. Но Саскии там не было.
В панике Фоби бросилась в ванную. Там ее тоже не оказалось.
— Боже! — Она схватилась руками за голову и направилась назад к лестнице, мучительно раздумывая, стоит ли поднимать тревогу.
— Я здесь.
Фоби резко повернулась направо и увидела Саскию, которая сидела на ее кровати в маленькой комнате для гостей. На ней были мятые леггинсы и длинный бесформенный черный свитер с рукавами, закрывавшими повязки на запястьях. Жирные волосы были стянуты резинкой, но к лицу уже начала возвращаться прежняя красота.
Испытывая огромное облегчение и жалость, она бросилась к ней, но Саския резко выбросила вперед руку, как разъяренный постовой на перекрестке Милана.
— Нет! — завопила она, затем понизила голос на октаву. — Не смей бросаться на меня с объятиями, неискренними вопросами и притворной жалостью. Я этого не вынесу. Сядь туда. — Саския резким жестом указала на небольшой диван у окна.
Чувствуя, как в ней начинает закипать злость, Фоби послушно села на диван.
— Твоя мать хочет, чтобы…
— Мне наплевать, чего хочет эта старая кошелка, — огрызнулась Саския. — Я хочу с тобой поговорить. Ты прекрасно знаешь, что я не хотела, чтобы ты приезжала, так? — Саския взяла косметичку Фоби и заглянула внутрь.
— Да, ты довольно хорошо дала это понять, — осторожно ответила Фоби.
— Не знаю, зачем тебе это было нужно… Но я пыталась тебя остановить. Мы же никогда не были настоящими друзьями.
— Нет.
— Так вот, я передумала. — Саския вытащила карандаш для подводки глаз и провела линию на руке, чтобы посмотреть его цвет. — Сейчас я рада, что ты здесь.
— Спасибо. — В голосе Фоби звучал неприкрытый сарказм.
— Да. — Саския проигнорировала его. — Я решила, что ты можешь быть полезной. Я хочу нанять тебя.
— Что? — Фоби чуть не упала с дивана от изумления.
— Я хочу, чтобы ты для меня поработала. — Голос Саскии задрожал, но она сделала глубокий прерывистый вдох и продолжила: — Ты знаешь, что у меня есть деньги. Я заплачу тебе. Я понимаю, тебе кажется, что папа сейчас без гроша в кармане, он почти прогорел. Этот дом выставлен на продажу. Но у меня есть свои сбережения.
— Дом продается? — шепотом повторила Фоби не потому, что она не могла в это поверить, а чтобы выиграть несколько секунд на размышление.
— Конечно, тебя здесь не было, и ты ничего не знаешь о постоянном ухудшении положения дел Ситонов. Отцу нужны наличные, чтобы заплатить долги. Он предлагает везде в Лондоне наш дом, но в настоящий момент никто не проявляет ни малейшего интереса к этому огромному холодному склепу. Просто сейчас больше нет таких богатых покупателей, готовых сразу заплатить наличными. Он даже не смог собраться с духом и рассказать об этом маме.
Бедная Джин! Фоби потерла виски. Для нее расстаться с любимым садом будет все равно что потерять руку или ногу.
— Но сейчас мы говорим не о проблемах моего отца, — резко сказала Саския. — Мы обсуждаем мое предложение.
— Предложение? — Фоби с трудом понимала, о чем она говорит.
— О работе.
— Что именно тебе от меня нужно? — спросила Фоби.
Саския молча стояла у двери, прислонившись к ней лбом. Она теребила жирные волосы, пытаясь сохранить самообладание.
— Я хочу… — Ее голос превратился в шепот и прервался чередой прерывистых вздохов.
Фоби почувствовала, как ее злость исчезла без следа. Она встала и подошла к Саскии.
— Что? — мягко спросила она. — Что я должна сделать?
— Я хочу… Нет, я не могу просить тебя об этом. Я хочу… — Внезапно послышались громкие всхлипы, и по щекам Саскии заструились потоки слез. Она посмотрела на Фоби, которой такой взгляд казался пыткой. — Я хочу, чтобы ты ради меня соблазнила Феликса.
— Что? — Фоби уставилась на нее в удивлении.
— Я хочу отомстить, Фредди, за то, что сделал этот ублюдок.
Глубоко вздохнув, Фоби неуверенно протянула руку и коснулась плеча Саскии.
— Думаю, будет лучше, если ты мне об этом расскажешь, хорошо? — мягко сказала она.
Саския постепенно успокаивалась, зажигая очередную сигарету.
— Мы должны были пойти вместе на эту большую премьеру. — Саския начала говорить дрожащим торопливым шепотом. — Какой-то друг Феликса, большая звезда и очень важная шишка, пригласил его. Это был первый британский фильм с большим бюджетом за целую вечность, конечно сделанный по американскому образцу. Поэтому там должны были присутствовать все — члены королевской семьи, знаменитости, верхушка киноиндустрии, масса других представителей высшего общества. Феликс так одержим желанием стать актером, что подобная обстановка приводила его в неистовое возбуждение.
Она сделала глубокую затяжку.
— Тогда мы жили в доме его отца в Лондоне. — Саския вздрогнула, смахивая слезы. — Джослин сейчас живет за границей. Это был небольшой уютный домик недалеко от Ноттинг-Хилла, но Феликс со своими дружками полностью захламили его. Я думаю, срок аренды продлится еще около шести месяцев, так что Сильвиана старшего этот факт не особенно волнует. Вряд ли он на самом деле серьезно беспокоится из-за чего-нибудь.
Она высморкалась.
— Разве он не был писателем?
Саския кивнула, делая затяжку.
— Он пишет и сейчас, но не те невразумительные романы, которые принесли ему литературные премии в семидесятых годах. Он пишет под псевдонимом Герберт Уилсон.
