Меня прошибает дрожь с головы до ног. Неужели она не могла сказать мне прямо? Я бы с радостью ее трахнул. Сейчас-то она в этом не сомневается.
Я зажимаю ее лицо в ладонях и начинаю неистово целовать. Кэмрин тем временем лезет ко мне в трусы и хватается за мой член. Еще через мгновение я лежу на кровати, а она заползает на меня. Ее пальцы играют с эластичной тканью моих трусов. Глаза полузакрыты. Я хорошо знаю эти дьявольски полузакрытые глаза!
Неужели она собралась взять в рот?
Ее пальцы вклиниваются под резинку трусов. Только тогда я понимаю, что лежу с закрытыми глазами. Кэмрин стаскивает с меня трусы. Я по-прежнему не открываю глаз.
Здесь во мне просыпается и поднимает свою уродливую головенку совесть. Я пытаюсь остановить Кэмрин и приподнимаюсь на локтях:
– Детка, давай не сейчас.
Она обижается. По-настоящему обижается и надувает губы. Взгляд у нее сейчас, как у обиженного щенка. Я просто таю под ее взглядом и уже готов уступить.
– Я тебя хочу, – говорю я, нервно хихикая. – Честное слово, я действительно тебя хочу. Но давай подождем. В любую минуту может вернуться твоя мама, и я…
Кэмрин склоняет голову и улыбается.
– Ладно, – говорит она, целует меня и спрыгивает с кровати. – Ты прав. Меньше всего я хочу, чтобы мамочка застала меня за минетом.
Неужели я только что отказался от минета? Эта девчонка даже не представляет, как крепко она держит меня за яйца. Лучше ей не говорить, чтобы не злоупотребляла своей властью… Что за чушь лезет в голову? Наоборот, я хочу, чтобы она злоупотребляла! Я же до жути люблю ее.
Кэмрин все-таки удалось договориться насчет приема у гинеколога, и вскоре они с матерью отправляются в клинику. Меня так и подмывало отозвать ее мать в сторонку и расспросить обо всем, что не успела рассказать мне Натали. Увы, ничего не получилось. Они собирались в спешке. Через час их уже ждут там. И потом, Кэмрин сразу поняла бы, о чем я говорю с ее мамочкой.
Свою машину Кэмрин оставила в мое распоряжение. Помнится, однажды я спросил ее, почему в тот день (это был последний день июля) она прыгнула в автобус, а не рванула из города на машине. «А почему ты не рванул из Техаса на своей?» – вопросом ответила Кэмрин. Сейчас мне понадобилось немало душевных сил, чтобы сесть за руль ее маленькой красной «тойоты приус», но я стиснул зубы и поехал в «Старбакс», где договорился встретиться с Натали.
Меня не покидало ощущение, что я занимаюсь чем-то опасным и грязным. Нет, это не под капот лезть. Рук я не запачкаю, но потом мне отчаянно захочется встать под душ и отмыться мылом «Лава», каким я всегда отмываю въевшуюся грязь. Натали приходит одна, без Блейка. Идет по залу, направляясь к моему столику. Ее длинные темные волосы стянуты в конский хвост. Я выбрал столик у стены, как можно дальше от широких витрин заведения. Боялся, что нас могут увидеть вместе. Смешно, правда? Меня в Роли почти никто не знает, и тем не менее. После ухода Кэмрин я позвонил Натали и думал, что она расскажет все по телефону. Однако она настояла на встрече.
Натали садится на свободный стул, шмякнув сумочку на стол.
– Я не кусаюсь, – усмехается она.
«Может, ты и не кусаешься, – думаю я, – но… бдительность не помешает».
– Я же не прошу, чтобы ты мне симпатизировал, – говорит она, прерывая мои мысли. – Кэм здесь нет. А я, какой бы дурой ты ни считал меня, все-таки не настолько глупа.
Должен признаться, Натали меня удивила. Я думал, она и не догадывается о моей антипатии. Пусть она лучшая подруга моей невесты, но в свое время она всерьез обидела Кэмрин. Это было почти год назад. Деймон, бывший бойфренд Натали, говорил Кэмрин, будто запал на нее. Она рассказала об этом случае Натали, а та обвинила ее во лжи. Вот такая идиотская история.
Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди:
– Если у нас с тобой честный разговор, скажи, в чем твоя основная проблема?
Мой вопрос застает ее врасплох. Глаза Натали сначала распахиваются от удивления, затем превращаются в щелочки. Она втягивает щеки и сжимает их зубами. Ей неуютно.
– Что ты имеешь в виду? – наконец спрашивает Натали.
Она тоже скрещивает руки и склоняет голову набок. Конский хвост ударяет ей по плечу.
– Думаю, ты это знаешь. А если нет, тогда… ты и впрямь дура, какой я тебя считал.
Меня так и тянет говорить ей гадости. Я бы согласился бесконечно терпеть ее, не говоря ни одного грубого слова. Но она сама меня спровоцировала. Между тем наш разговор еще и не начинался.
Потом в ее голове вспыхивает маленькая лампочка. Карие глаза темнеют. До нее дошло! Теперь Натали понимает, что я имею в виду.
– Да, я заслуживаю такого отношения, – говорит она, глядя в сторону. – Наверное, я всю жизнь буду раскаиваться за тот поступок. Но Кэмрин меня простила. Я не понимаю, почему это так волнует тебя. Ты ведь тогда даже не знал о моем существовании. Ты вообще меня не знаешь.
Она права. Мои собственные представления о Натали поверхностны. Но я достаточно знаю о ней из рассказов Кэмрин. Так что навешать лапши мне на уши ей не удастся. Деймон, или как там звали этого придурка, – совсем другая история. Пожалуй, я бы даже согласился, чтобы на ее месте сейчас сидел он. С ним бы я объяснился. Особенно вручную.
– Но разговор-то не обо мне, – снова усмехается Натали. – А теперь слушай, почему я попросила тебя о встрече. – (Я киваю и больше не подкалываю ее.) – Мы с Кэм давно дружим. Очень давно. Я поддерживала ее, когда умерла ее бабушка, когда умер Иен, когда Коул насмерть сбил человека и сел. Я уж не говорю про развод ее родителей. Отец изменял ее матери, и та узнала. – Натали подается вперед. – И все это случилось за последние три года. – Натали снова приваливается к спинке и скрещивает руки. – Поверь, Эндрю, каждое из тех событий могло перевернуть жизнь Кэм вверх тормашками. Для нее они были настоящим потрясением. Уж не знаю, почему судьба так дерьмово отнеслась к ней. – Натали театрально заламывает руки и продолжает: – Думаю, ты догадываешься, что сказать это Кэм я не могу. Я тут попробовала посочувствовать ей, так она мне чуть голову не откусила. Говорю тебе: она не любит, когда ее жалеют. Просто ненавидит. У Кэм своя упертая философия: какие бы гадости ни подкидывала ей жизнь, вокруг полно людей, которым еще тяжелее. – Натали столь же театрально закатывает глаза.
Я прекрасно понимаю, о чем она хотела сказать. Пока мы странствовали, Кэмрин пыталась убежать от своих проблем. Это я видел собственными глазами. Однако Натали не знает, что я помог Кэмрин выбраться из раковины. Хотя бы отчасти. Слушая Натали, я усмехаюсь про себя. Мне за две недели удалось сделать то, что Натали, ее так называемая лучшая подруга, не могла сделать за годы.
