Ознакомительная версия.
Обратный путь по краю пропасти, как ни странно, не вызвал у меня отрицательных эмоций, и только на крошечном деревенском кладбище рядом с базиликой Святой Анны этот сукин сын опять напугал меня до полусмерти.
Я просто обожаю маленькие белые греческие церквушки с треугольными звонницами, но еще больше мне нравятся византийские базилики — кубической формы, с полукруглой апсидой, ржаво-коричневой черепичной кровлей и изысканными восьмилепестковыми розетками окон. Эта была как раз из их числа. Сложенная из грубых камней разного размера, массивная, но пропорциональная, она словно вырастала из земли, на редкость органично вписываясь в пейзаж.
Я кружила по площадке с фотоаппаратом в поисках подходящего ракурса, а Нейл стоял с отсутствующим видом, не то углубившись в изучение надписей на надгробиях, не то задумавшись о чем-то своем.
Когда я взглянула на него в очередной раз, он уже курил, облокотившись на перила ограждения, за которым начинался обрыв. Узкая долина отделяла выступающую вперед площадку с кладбищем и базиликой от крутого склона соседней горы, где мы только что побывали.
Я поймала его в объектив и уже собиралась окликнуть, как вдруг он покачнулся. Вцепился руками в чугунное ограждение. В одно мгновение я оказалась рядом.
— Нейл, в чем дело?
Молчание.
Опять я видела перед собой лицо космического пришельца, мучительно припоминающего, как же он оказался на этой планете. Ужасная минута. Может, наркоман? Или диабетик? Но следы уколов на его теле отсутствуют. Нюхает?.. Глотает?.. Или, боже упаси, сердечник? Люди добрые, и что же мне с ним теперь делать?
Собравшись с мыслями, я попыталась воззвать к нему еще раз:
— Нейл, что с тобой? Тебе нужна помощь? Необязательно что-то объяснять. Просто скажи, что делать.
Он медленно покачал головой, по-прежнему не говоря ни слова.
— Ничего? Ты уверен?
Один беззвучный кивок. Ладно, хоть этот момент мы прояснили.
Я сделала шаг назад и крепко обхватила его руками за пояс, чтобы не дать ему упасть. Но стоял он нормально, только сердце колотилось как шальное. И тут меня осенило: перегрелся на солнце! Ну еще бы, самое жаркое время дня, а он, как всегда, без головного убора.
— Ну-ка, пошли в тень. — Я отвела его в сторонку и усадила возле стены. — Вот так, потихонечку. Я тебе говорила, нельзя ходить без шляпы в такую жару. Нет-нет, сиди спокойно. Голова не кружится? Не тошнит?
На оба вопроса ответ был отрицательным.
— Ладно, посидим чуть-чуть. Торопиться некуда. Вскоре он задышал ровнее. Взгляд вновь приобрел осмысленное выражение, губы порозовели.
Своими ледяными, как у утопленника, пальцами он нащупал мои пальцы и ласково пожал.
— Спасибо, что не испугалась.
— Я испугалась, Нейл. Еще как испугалась! Он слабо улыбнулся:
— Уже все прошло.
Я всмотрелась в него повнимательнее. Действительно, прошло. Само прошло, безо всякого вмешательства извне.
— А руки-то почему такие холодные?
В целом все выглядело так, как если бы у него внезапно подскочило, а затем снизилось давление. Похоже, но верится с трудом. Гипертония у такого молодого, здорового с виду парня? Парня, который гоняет по всему острову на мотоцикле, плавает как рыба и часами просиживает на солнцепеке с папкой и карандашом?
Я вспомнила, как мы пробирались по каменистой тропе к руинам античного города, и мне стало дурно. Если бы его прихватило там, на самой верхотуре у сторожевой башни, не сидеть бы нам сейчас под этой стеной.
Через четверть часа он встал, свежий и отдохнувший, и как ни в чем не бывало двинулся к стоянке. Надеясь, что это все же тепловой удар и ничего более, я велела ему умыться холодной водой из бутылки (вода была куплена в таверне у ближайшего перекрестка) и поинтересовалась, сможет ли он самостоятельно перемещаться на двухколесном транспорте, или мне следует погрузить его в автомобиль и доставить в медпункт, а с мотоциклом что-нибудь придумать.
Все в порядке. Все в полном порядке. Ему не нужна медицинская помощь, а чтобы он потерял способность управлять мотоциклом, требуется пуля в сердце, а не солнечный удар.
И правда, до Аделиано-Кампо мы добрались без приключений. А там, после купания и легкого флирта на пляже, все наши недомогания как рукой сняло.
Поздно вечером, сидя в кресле перед телевизором и ничуть не интересуясь происходящим на экране, я пробую проанализировать сложившуюся ситуацию. Мы познакомились — что тут такого? Мы вместе проводим время — с кем не бывает? И пусть он моложе меня, но лет тридцать-то ему есть наверняка, к тому же, независимо от возраста, наши отношения пока еще не вышли за рамки приличий.
Правда, я думаю о нем. А он, хочется верить, думает обо мне. Но это ничего не значит, вы же понимаете. Я думаю о нем — только и всего. И хотя исходящий от этого парня магнетический флюид по-прежнему представляет угрозу для моего спокойствия, совместными усилиями нам все же удается держать ситуацию под контролем.
Прошло чуть больше недели. Мы виделись ежедневно. По утрам, едва продрав глаза, первым делом хватались за трубку телефона, будто соревнуясь, кто кому раньше позвонит. Когда я слышала его голос — низкий, глуховатый, — меня пробирало от макушки до хвоста. И за все это время ни слова о сексе. Словно ни ему, ни мне даже в голову не приходило превратить нашу дружбу в любовную связь.
Беглые ласки, скользящие прикосновения, долгие пристальные взгляды, полные беспричинной скорби... Он вел себя как рецидивист, испытывающий внутреннюю потребность помедлить перед очередным преступлением. Как человек, одержимый желанием, но по какой-то причине считающий своим долгом бороться с ним.
Я же просто не могла заставить себя сделать первый шаг, учитывая разницу в возрасте. Быть может, это смешно, но мне казалось недостойным соблазнять мальчишку.
Вопреки обыкновению, я охотно рассказывала о себе, и Нейл внимательно слушал. Должно быть, это и побуждало меня к откровенности. Не часто удается заполучить собеседника, умеющего не только говорить, но и слушать. Большинство людей, как правило, слушает только себя. Этот же обладал уникальной способностью не только слушать не перебивая, но и запоминать услышанное, в чем я впоследствии убедилась.
О себе он говорил мало. Сказал только, что воспитывался в доме своей тетки по материнской линии вместе с двоюродными братьями и сестрой. Об отце почти ничего не знал и не видел ни одной его фотографии. Мать помнил хорошо, но это преимущественно детские воспоминания. Она умерла от какой-то болезни, когда ему было всего десять лет. Старший из братьев, Джеффри, на первых порах относился к нему с плохо скрытой враждебностью, называл «ведьминым сыном», повторяя, по всей видимости, отцовские слова, и норовил подставить, где только можно. Драки между ними происходили чуть ли не ежедневно. Повзрослев, они оставили прежние распри и, встречаясь на Рождество в стенах родного дома, общались безо всякой неприязни. Младший, Хьюго, всегда был тихим, безобидным, послушным ребенком — таким и остался. Нейла он побаивался, как, впрочем, и своего родного брата Джеффри. Кузина-ровесница по имени Этайн вела себя так, будто Нейл был членом их семьи от рождения.
Ознакомительная версия.
