Он останавливается у двери. Я висну на нём, как обезьянка на липучках.
— Пожалуйста, не уходи, — молю я. — Не так. Я могу всё исправить.
Логан отцепляет меня от своей руки.
— Знаю, что можешь.
Он целует меня в лоб, его губы задерживаются там, когда он с закрытыми глазами делает вдох. Затем он отстраняется.
— Мне нужно идти. — Его голос звучит хрипло. — Потом поговорим.
— Я разберусь с этим, а потом найду тебя. Обещаю.
Логан кивает. Он выходит за дверь и осторожно закрывает её за собой. С другой стороны стены раздаётся глухой стук — я знаю, Логан ждал, пока не выйдет наружу, чтобы что-нибудь ударить.
— Скатертью дорожка, — говорит Трип, потирая руки, словно стряхивая с них пыль.
Логан
Я сжимаю в ладони женскую грудь, прикидывая, насколько она отвиснет лет за двадцать и изменится татуировка, которую хочет сделать моя клиентка.
— По-моему, не самое лучшее место, — говорю я.
На моих руках латексные перчатки, и мы находимся за занавеской в дальней части тату-салона, где делаются татуировки на интимных местах. Я пытался уговорить Пола, моего самого старшего брата, заняться этим, но у него не было времени. Его дочь, Хайли, была с няней, и ему нужно было её забрать. Я вызвался поехать вместо него, но брат рассмеялся, покачал головой и ушёл.
Я снова сжимаю грудь. Прежде чем коснуться её, я заставил клиентку налепить на соски стикини. Так что в том, что происходит, нет ничего от секса. Для меня. Но, очевидно, не для неё, потому что она протягивает руку к пряжке моего ремня, и мне приходится сбросить её руку и поднять колено. Мне это не нужно. Я передаю ей её рубашку.
— Оденьтесь, пожалуйста.
Она выпячивает нижнюю губу, что, как она думает, выглядит сексуально. Но, по-моему, это глупо.
— Раньше с тобой можно было поразвлечься, — надувшись, говорит она.
Да, когда-то давно, когда я не был влюблён в женщину, которой не могу обладать.
Я все ещё не отошёл от того, что её отец предложил Трипу переехать к ней. Этот мудак мне даже не представился. Только и делал, что снисходительно говорил со мной, словно я тупой.
Ты. Козёл? Да. Ты. Козёл.
Но он тот козёл, что живёт с моей девушкой.
Занавеска колышется. Обычно так у меня спрашивают разрешения войти в эту часть салона.
— Заходите.
Из-за занавески показывается голова Эмили.
Ты занят? Показывает она. Мне нравится, когда она общается на языке жестов.
Несмотря на всё, что произошло до этого, я очень рад её видеть. Она медленно проходит через комнату и нежно меня целует. Мне не хочется отрываться от её губ ни днём, ни ночью. Для тебя я всегда свободен. И я рад, что клиентка всё-таки надела рубашку.
— А как же я? — спрашивает клиентка.
— По-моему, будет лучше сделать тату сбоку. Или под грудью — не на ней, — предлагаю я.
Она трясёт своими свободными от лифчика буферами под рубашкой.
— Они слишком большие для татуировки?
Я видел это миллионы раз. Пройдёт несколько лет, появится на свет парочка детишек — и её грудь будет свисать до живота. Нет, в этом нет ничего плохого — все женщины прекрасны — но для татуировки в этом точно нет ничего хорошего.
— Думаю, она лучше сохранится, если мы сделаем её под грудью. Она для твоего парня, ведь так?
Я смотрю на эскиз. Это мужское имя. Она кивает. Бедняга, этот болван, похоже, знать не знает, что она та ещё шлюха, которая удовлетворила бы меня в мгновенье ока. Сделаю тату почти незаметной — уверен, что не пройдёт много времени, когда она решит её перекрыть.
Я достаю своё оборудование.
— Подождёшь, пока я закончу? — спрашиваю я Эмили.
Нам с ней нужно поговорить. Я должен узнать, что случилось после того, как я ушёл — я больше не мог там находиться. Просто не мог. Не тогда, когда её отец вновь шантажировал её лечением Мэта. Если бы она меня спросила, я, возможно, не позволил бы ей пожертвовать собой в первый раз и, будь я проклят, уж точно не позволю ей сделать это снова. Она не какой-то там скот, которым можно торговаться. Она, чёрт побери, личность, и я безумно её люблю!
— Подожду, — отвечает Эмили.
Она уходит к Фрайди, нашему администратору, а я тем временем начинаю работу над татуировкой. Где-то через полчаса, когда она смеётся над чем-то, что сказала Фрайди, я выхожу с девушкой, на которой красуется новенькая татуировка. Эмили поднимает на меня свои красивые карие глаза. Я так сильно скучал по ней и очень рад, что она вернулась. Но меня не покидает лёгкое ощущение тревоги.
Девушка отдаёт деньги Фрайди и запихивает мне в карман свой номер телефона, проходя мимо. Когда она уходит, я выбрасываю его в мусорную корзину. Эмили поднимает брови.
— Мне есть о чём волноваться? — с ухмылкой спрашивает она.
Но мне как-то не до улыбок.
— А мне? — бросаю я в ответ и показываю, чтобы она шла за мной в заднюю часть салона.
Эмили позволяет мне помочь ей встать и идёт за мной.
— Ты закончил на сегодня? — спрашивает она, пока я чищу свои инструменты.
Я киваю.
— Что произошло после моего ухода?
Она тут же становится серьёзной. Её взгляд блуждает по комнате. Блин. Это плохо.
— Немного, — сморщившись, уклоняется она от прямого ответа.
Я поднимаю пальцем её подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.
— Я не позволю тебе снова обменять свою свободу на лечение Мэта.
Она машет рукой в воздухе.
— Не переживай за это. Мама сказала ему, что сама заплатит, если дойдёт до этого. Она уже без ума от тебя. — Эмили мне ухмыляется. — Эти высокие, покрытые татуировками блондины — пожилые женщины сходят по вам с ума.
Из меня вырывается смех. Эмили продолжает улыбаться, но вдруг морщится.
— Расскажи мне, — уговариваю я. — Это не может быть хуже того, что я навоображал себе за целый день.
— Трип останется у меня, пока не найдёт себе собственное жильё. — Эмили ждёт моей реакции. Я делаю глубокий вдох, стараясь не выдать себя. — Ты злишься?
Я отодвигаю её от себя.
— Ты, блин, издеваешься? — Злость застилает мне глаза.
Эмили отступает от меня, и я понимаю, что она ещё ни разу не видела меня злым. Она видела меня раздражённым — когда спросила, не трахался ли я с другими. Видела меня плачущим. Видела меня, когда мне было больно — тогда мы все думали, что Мэт умрёт. Но она никогда ещё не видела меня по-настоящему злым. Я изо всех сил стараюсь смягчиться.
— Я злюсь на них. И если мне ещё раз доведётся увидеть Трипа, я сравняю его с землёй.
