– Я ни за что не пропустил бы его. – Уэбстер кивнул в сторону Дина. – Доктор Спайсер и я беседовали о вашем замечательном выздоровлении.
– Это всецело его заслуга, – улыбаясь Дину, заверила Кэт. – Он и другие врачи и медсестры, участвующие в трансплантационном проекте, делали всю работу. Я была всего лишь статисткой.
Дин обвил рукой ее тонкую талию и с гордостью сказал:
– Она была идеальной пациенткой, сначала для меня, а потом для доктора Шолдена, который стал ее лечащим врачом после того, как наши отношения перешли в ту стадию, когда медицинские соображения могли бы быть затуманены соображениями личного порядка. Как видите, все кончилось хорошо.
Кэт театрально вздохнула.
– Все стало хорошо после того, как мне отрегулировали эти чертовы стероиды. Конечно, пришлось пожертвовать моими чудесными усами и бурундучьими щеками, но ничего не поделаешь, за все надо платить.
Неприятные побочные эффекты стероидов исчезли, когда их доза уменьшилась. Кэт вновь набрала потерянные килограммы и теперь стойко держалась в идеальном для себя весе, который имела до трансплантации.
Ее хрупкая фигура никогда не была склонна к полноте. В детстве Кэт была долговязой и тощей. Отрочество и юность не принесли с собой тех изменений, которые произошли со многими другими ее сверстницами: страстно желаемая округлость форм так и не появилась. Узкое лицо с чуть выдающимися скулами, как и яркие краски лица и волос, составляли главные ее достоинства. Кэт научилась с максимальной выгодой использовать свои сильные стороны. На экране она смотрелась замечательно.
– Я ваш неизменный почитатель, мисс Дэлани, – говорил тем временем Билл Уэбстер.
– Пожалуйста, называйте меня Кэт. А что касается неизменных почитателей, то это мой любимый вид поклонников.
– Только очень важная деловая встреча может помешать мне каждое утро смотреть «Переходы».
– Мне очень лестно.
– Думаю, что своим огромным успехом этот сериал обязан вам и вашей героине Лоре Мэдисон.
– Благодарю вас, но вы слишком великодушны. «Переходы» пользовались успехом еще до того, как там появилась Лора Мэдисон. И во время моего отсутствия сериал сохранил свой рейтинг. Я делю успех фильма со всеми, кто принимает в нем участие: со сценаристами, актерами и съемочной группой.
Уэбстер взглянул на Дина:
– Она всегда так скромна?
– Боюсь, что да, даже в ущерб себе.
– Вы очень счастливый человек.
– Эй, ребята, – вмешалась Кэт. – Хочу вас предупредить, что меня ужасно раздражает, когда обо мне говорят так, будто я невидимка.
– Прошу прощения, – извинился Уэбстер. – Я просто продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, когда вы подошли. Тогда я как раз поздравил доктора Спайсера с вашей предстоящей свадьбой.
Улыбка на лице Кэт дрогнула. Волна гнева бросилась ей в голову. Уже не первый раз Дин сочинял историю об их помолвке. Его чувство собственного достоинства не позволяло ему всерьез относиться к тому, что она снова и снова отклоняла его предложение руки и сердца.
В начале их отношений крепнущая дружба мешала его объективности как ее лечащего врача. На всем протяжении болезни и после трансплантации она надеялась на эту дружбу. За последний год их отношения стали более зрелыми и глубокими. Дин занимал особое место в ее жизни, но он все еще не понимал природу ее привязанности.
– Спасибо, Билл, но Дин и я еще не намечали дату бракосочетания.
Несмотря на ее попытку скрыть раздражение против Дина, Уэбстер, должно быть, это почувствовал. Кашлянув от смущения, он сказал:
– Ну что ж, Кэт, буду прощаться. Еще столько людей ждут вашего внимания. Она протянула руку.
– Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, наши дороги еще пересекутся.
Он ответил ей крепким рукопожатием.
– Можете не сомневаться. И она ему поверила.
10 октября 1992 г.
В какой-то момент они почувствовали, что видеоигры им уже наскучили.
После темноты галереи, где черты лица настолько сливались, что трудно было отличить одного человека от другого, лампы дневного света в густоте торгового пассажа казались неестественно яркими. Глазам требовалось время, чтобы привыкнуть, и это их рассмешило.
Магазинчики и кафе пассажа уже несколько часов как были закрыты. Их голоса эхом отдавались в огромном, похожем на пещеру помещении, но разговаривать стало гораздо легче, поскольку не приходилось перекрывать электронную катафонию, царившую в галерее.
– А ты уверен, что не будет проблем? Джерри Уорд широко улыбнулся той самоуверенной улыбкой, которая свойственна исключительно счастливчикам, очень общительным шестнадцатилетним юношам.
– Мои предки уже спят. Они всегда ложатся спать, не дожидаясь, пока я вернусь.
– Не знаю. Странно, что ты вот так запросто приглашаешь меня к себе домой. В том смысле, что мы едва знакомы.
– А разве это не лучший способ узнать друг друга поближе? – Джерри понял, что ему снова придется уговаривать. – Послушай, тебя же только что уволили и тебе нужна работа, ведь так? А у моего отца свое дело. Он вечно нанимает новых людей и обязательно найдет что-нибудь и для тебя. А сегодня тебе надо хорошенько отоспаться. Переночуешь у меня и сэкономишь несколько баксов. У нас есть комната для гостей. Если ты боишься, что мои предки будут возражать, я могу незаметно вывести тебя из дома ранним утром, а уже потом познакомлю с ними. Им и не надо знать, что у нас кто-то ночевал. Поэтому расслабься. – Он засмеялся и широко раскинул руки. – О'кей?
Дружелюбие Джерри оказалось заразительным, и ответом ему была неуверенная улыбка.
– Да, все в порядке.
– Ну и хорошо. Ух ты, вот здорово! Посмотри, какие коньки! – Джерри кинулся к отделу спортивных товаров. На витрине были выставлены роликовые коньки и всевозможные атрибуты, обеспечивающие безопасность. – Видишь вон ту пару, что с зелеными колесами? Просто отпад. Вот что я хочу получить в подарок на Рождество. И шлем тоже. Полный комплект.
– Мне никогда не приходилось кататься на роликовых коньках. Наверное, это опасно.
– Моя мамаша тоже так говорит, но, думаю, к Рождеству она сдастся. Она так рада, что я наконец могу вести нормальный образ жизни, что долго не выстоит. – Джерри в последний раз жадно взглянул на витрину и двинулся дальше.
– Что значит «нормальный образ жизни»?
– А? Да так, ничего особенного.
– Прости, если я лезу не в свое дело.
Джерри не собирался давать повод для обиды. Но он так долго чувствовал на себе взгляды окружающих и был так рад стать таким же, как все, что терпеть не мог, когда ему напоминали о его былой немощи.
