Лара тоже это понимала. Даже не глядя на Рикардо, она чувствовала его возбуждение, когда он ласкал ее грудь.
Его и свое возбуждение.
– Тогда вам будет легко…
– Но это будет нелегко для вас, – резко перебил ее Рикардо. – Проклятье, вы же девственница. Что, если я причиню вам боль?
Лара смущенно улыбнулась.
– Не думаю, что с вами это будет больнее, чем с солдатами Хурадо.
– Да, у вас богатый выбор, – проворчал Рикардо. – Господи, это не должно было случиться с вами! Почему я ничего не могу сделать?
Девушка чувствовала его страдание, и стремление освободить его от бессмысленных переживаний становилось все сильнее.
– Не мучайте себя, – сказала она беспечно. – Вы не разрушите мою жизнь. В наши дни девственность ничего не значит, тем более в моем возрасте. У меня просто не нашлось времени от нее избавиться.
– Но она не может ничего не значить для мужчины, который… – Рикардо оборвал фразу и глубоко вздохнул. – Я постараюсь, чтобы вам не было трудно.
Лара посмотрела ему в глаза.
– Это будет сейчас?
Он отрицательно покачал головой.
– Нам некуда спешить. У нас есть время до полуночи, и я не согласен действовать по приказу. Мы найдем способ не проиграть Хурадо. – Рикардо неожиданно улыбнулся. – Вы должны пообещать мне кое-что. Я хочу, чтобы вы забыли о микрофоне, о Хурадо и о том, где мы с вами находимся.
Лара непонимающе посмотрела на него.
– Как же я смогу это сделать?
– Сконцентрируйтесь. Сегодня утром вы забыли об этом, когда мы играли, – серьезно говорил Рикардо, внимательно глядя ей в глаза. – Я не хочу, чтобы вы вспоминали о том, что должно сегодня произойти, как о кошмаре. – Он понизил голос. – Сделайте это для меня, прошу вас.
Пораженная, она не могла отвести взгляда. Сейчас Рикардо был совсем не похож на уверенного в себе, выдержанного человека, с которым она познакомилась здесь, в этой камере. Как будто в нем внезапно зажегся тщательно скрываемый свет. Перед ней был человек, способный вести за собой сотни и тысячи последователей. Лара чувствовала себя в кольце его воли.
– Что я должна делать?
– Представьте себе…
Последние лучи заходящего солнца освещали камеру розовато-золотистым светом, смягчая грубую обстановку. По углам уже залегли длинные вечерние тени. Девушка, как заколдованная, смотрела в лицо Рикардо. Чувственные, резко очерченные губы, бездонные черные глаза… Господи, как же он красив!
– Представить себе что?
– Что я ваш возлюбленный. – Он протянул руку и нежно погладил ее лоб, убирая непослушную прядь волос. – Что нет ни войны, ни революции, и в нашем мире только одна проблема: суровые отцы, которые защищают своих прекрасных дочерей от молодых людей, стремящихся их похитить. – Он наклонился вперед и коснулся губами кончика ее носа. – Сядь на матрас, querida.
Лара встала и, как во сне, прошла к матрасу. Золотые лучи солнца не достигали этого затененного угла, и она знала, что сейчас Рикардо видит только ее смутный силуэт. Она опустилась на колени, не отрывая от него глаз.
– И вы похитили меня у моего отца? Он кивнул.
– С того момента, как я увидел тебя, я знал, что ты должна стать моей. Ранчо твоего отца рядом с моим ранчо. Каждый день я смотрел, как ты скачешь на своей белой кобылке, и твои золотые локоны сияют на солнце. Всю неделю я поджидал, когда же ты выедешь из усадьбы твоего отца, окруженной высокими белыми стенами, из-за которых виднеется только красная черепичная крыша вашего дома, чтобы бросить взгляд на тебя, скачущую к озеру, другой берег которого принадлежит мне. – Он заговорил тише:
– Я знал, что должен ухаживать за тобой по всем правилам, но сегодня ты остановилась у озера и посмотрела на меня, и я забыл обо всем на свете. Я знаю, то же самое случилось и с тобой.
– Да, – прошептала Лара. – Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного.
– Что же ты почувствовала, querida?
Лара молчала.
– Расскажи мне. Притворись. Придумай.
Она неожиданно испугалась. Ей стало страшно поддаться этому обману. Выдуманный мир уже стал для нее более реальным, чем камера, аббатство, ее прошлое. И она не знала, кому принадлежал ее ответ: девушке с ранчо или, может быть, ей самой?
– Как будто вы были частью меня, и я по-настоящему не существовала до нашей встречи.
– Тогда я поступил правильно, подкупив твоих слуг сегодня вечером, чтобы они провели меня в твою спальню.
– И мы сейчас в моей спальне?
– Ты, должно быть, так же околдована любовью, как и я. – Голос Рикардо был слегка укоризненным. – Разве ты не узнаешь эти узорные решетки, которые приказал поставить твой отец, чтобы оградить тебя от нескромных поклонников, и эти зеленые листья на белоснежном ковре, на котором я сижу?
Ларе показалось, что она увидела то, о чем он говорил.
– А почему ты сидишь на полу?
– Где же должен сидеть рыцарь, как не у ног своей дамы? – Его голос изменился: он стал хриплым. – Кроме того, я еще не осмеливаюсь прикоснуться к тебе.
– Почему?
– Я должен быть уверен, что ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. – Он начал расстегивать рубашку. – Тебе еще неведома страсть, и я должен быть осторожен, чтобы не причинить тебе боль.
– Но ведь ты проник в дом моего отца, чтобы овладеть мной?
– Так же поступил Ромео с Джульеттой. Твой отец считает, что я слишком дик для его нежной девочки.
– А это правда?
Рикардо сбросил рубашку, и его мощные плечи в сумерках отсвечивали золотом.
– Да.
Лара не сводила с него глаз. Ее дыхание участилось.
Блестящие черные волосы Рикардо в беспорядке рассыпались по его плечам, напряженные мышцы были налиты силой. Он двигался с грацией дикого животного и был совсем не похож на того сдержанного человека, с которым она провела в одной камере почти сутки.
– Тогда почему же я позволила тебе остаться здесь со мной?
Рикардо встал. Его пальцы быстро расстегивали брюки.
– Потому что ты не та нежная и кроткая девочка, какой считает тебя отец и ты сама.
– Я должна хорошо знать себя. Он продолжал раздеваться.
– Тогда почему же ты не возмущаешься тем, что я раздеваюсь перед тобой? – Он повернулся к ней лицом, его обнаженное тело было омыто последними лучами солнца, создававшими золотой ареол. – Я нравлюсь тебе, Лара?
– Да.
Что-то сдавило ей горло. Желание? Страсть? Ее груди напряглись под платьем, и она вспомнила, как Рикардо ласкал их.
– А хочешь знать, что я думаю о тебе? – Он продолжал неподвижно стоять в круге света. – Ты, наверное, знаешь это и сама. Так же, как ты знала сегодня днем, когда я стащил тебя с лошади в высокую траву и кинулся на тебя, как дикий ненасытный зверь. Я все еще продолжаю слышать эти тихие клокочущие всхлипы в твоем горле.
