Билли с неожиданным подозрением уставился на мать.
— А почему это вдруг? Всегда было можно, а теперь…
— Понимаешь, сегодня приезжал один дяденька… В общем, вполне возможно, со временем нам придется продать большой дом, а сад…
— Я не хочу!
В голосе мальчика прозвенело отчаяние, и Люси немедленно затосковала. Билли так счастлив здесь, в Грин-Вэлли, а если сделка состоится — придется уезжать. Оставаться под боком у Морта немыслимо. Даже если коттедж и не входит в список продаваемых объектов.
— Билли, давай мы не будем расстраиваться раньше времени? Еще никто ничего не купил, просто бабушка собирается…
— Я все равно никуда не поеду. Это наш дом. Настоящий дом. Я не хочу жить в Лондоне.
Билли выпятил подбородок, повернулся на пятках и ушел. Даже его худенькая спина выражала отчаяние…
С этим еще предстоит разбираться. Меньше всего на свете Люси Февершем хочется расстраивать своего маленького сына!
Месяц пролетел незаметно, Морт Бранд на горизонте не появлялся, и Люси слегка приободрилась. Возможно, все обошлось?
Начало мая больше напоминало июль. Жара стояла несусветная, все вокруг цвело, пчелы охрипли от гудения, птицы — от песен, и Люси могла бы чувствовать себя совершенно счастливой, если бы не проблема по имени Джереми Ривердейл.
Проблема эта всплыла сама собой в конце апреля. Их с Джереми пригласили на вечеринку общие друзья. Билли остался дома — играть с Презентом.
Вечер получился замечательный, потом Джереми подвез Люси домой, и как-то так получилось, что она пригласила его выпить кофе.
На самом деле она к этому готовилась. Подобные приглашения случались и раньше — и всегда заканчивались одинаково. Кофе, прощальный поцелуй и немой вопрос в кротких глазах Джереми — не последует ли за поцелуем что-то еще?
Никогда не следовало — Люси отделывалась веселым смехом и ничего не значащими фразами — но теперь, после встречи с Мортом Брэндом, Люси почувствовала слабое желание что-нибудь изменить. Назло Морту устроить свою личную жизнь. Заставить этот пресный и безгрешный роман сдвинуться с мертвой точки.
Значит, так: кофе, беседа, Джереми смотрит на часы, осторожно поднимается из-за стола, у самых дверей аккуратно заключает Люси в объятия, поцелуй…
Она собрала волю в кулак и ответила на поцелуй. Джереми обалдел, а Люси… Люси ничего не почувствовала. Совсем ничего.
Секундная вспышка желания где-то очень глубоко, на дне ее спящей души. Затухание. Все, конец. Люси ничего не ощутила — вернее, ощутила огромное облегчение, когда Джереми выпустил ее, чтобы отдышаться. При этом на его породистом худощавом лице расцвела улыбка, словно он выиграл приз. И Люси немедленно заметила, что Джереми похож на печальную лошадь.
Заметил ли он что-нибудь? Вероятно, нет. Он для этого слишком хорошо воспитан. А может, он по жизни привык целовать исключительно фригидных женщин. Бедняга Джереми!
Впрочем, бедняга Джереми явно взбодрился и решил продолжить завоевывание призов, так что ей пришлось даже упереться ему в грудь руками, чтобы освободиться. Джереми немедленно уподобился лошади, которую неожиданно огрели поленом по башке, и Люси почувствовала, что без объяснений выйдет неловко.
Объяснения вышли путаные и неубедительные — что-то насчет того, что она не готова к серьезным отношениям именно сейчас, но, возможно, позже…
Бла-бла-бла. На самом деле Джереми не особенно слушал. Он прижал руки к груди и принялся бурно извиняться за свое недостойное поведение, за грубость и бестактность, за несдержанность, проявленную им по отношению к хрупкой и ранимой душе Люси, а потом выскочил за дверь, ежесекундно кланяясь и заверяя, что позвонит ей, только если она позволит.
Честно говоря, она осталась стоять с открытым ртом. Бедный, бедный Джереми! Он действительно очень хороший человек, но что же делать, если мама родила его таким тюфяком? Люси почувствовала себя виноватой за то, что снова подала ему надежду, которой не суждено сбыться. Теперь-то уж точно — не суждено.
Потому что ей противно с ним целоваться. Потому что она и представить не может себя и Джереми в одной постели, занимающимися сексом… Нет, только не это.
Хрупкая и ранимая, значит? Интересно, а как бы он прореагировал на рассказ о ночи, проведенной на сеновале с Мортом Брэндом? Или на описание приюта для малолетних мамочек в Бедфорде?
Скорее всего, умер бы от ужаса, благословляя Люси слабеющей рукой.
Сама она никогда себя не осуждала, но в горькие минуты частенько представляла себя на Божьем Суде.
«Это не я, Господи, это все виски!»
«Так ты еще и пьешь, дочь моя?»
«Это я нечаянно!»
«За нечаянно бьют отчаянно. И потому приговариваю тебя к ранней беременности и дальнейшему соблюдению целомудрия. Пока на всю жизнь — а там видно будет».
Вот такие картинки!
На самом деле, она еще легко отделалась. По крайней мере, у них с Билли есть деньги…
Люси потащилась в ванную и скорчила себе самой противную рожу перед зеркалом. Опять сама с собой разговариваешь? Так и до помешательства недалеко. Была у них с Вероникой тетушка, считавшая, что дети рождаются от поцелуев в губы, а то и от разговоров с мужчинами на непристойные темы!
Всю следующую неделю она мучилась угрызениями совести и придумывала торжественную речь для Джереми. С двусмысленностью в отношениях пора заканчивать!
Как обычно, благим измерениям все время что-то мешало — то стирка, то уборка, то работа, то Билли. В итоге Джереми позвонил первым — и пригласил ее в ресторан, а Люси так растерялась, что приглашение приняла, с ужасом чувствуя, что совершает страшную ошибку. Ничего, она сразу скажет, что им надо серьезно поговорить!
И ничего не вышло. У Джереми оказался день рождения. Не преподносить же ему в качестве подарка сообщение о том, что между ними все кончено? Люси вообще было стыдно, что она начисто забыла об этом замечательном событии.
И они сидели в ресторане, и Джереми снова смотрел на нее своими преданными очами, поднимал тосты за ее здоровье, а потом отвез домой и проводил до самой двери…
Снова были вечерний кофе, поцелуй на прощание, уклонение от объятий, пространные извинения Джереми, натужный смех Люси… Как в дурном фильме, честное слово!
Наутро, в субботу, она проснулась от телефонного звонка и аж скривилась, услышав в трубке голос матери.
— Как твой ужин, дорогая?
— Какой… о господи, мама, такое ощущение, что ты за мной шпионишь.
— Была охота! Просто Лили Эллис видела тебя в ресторане с молодым Ривердейлом. Кстати, она интересовалзсь, не пахнет ли в воздухе помолвкой.
