— Но я хочу пить! — настаивала Тамара. — И еще хочу мороженого, — указала она на красивую рекламу. — Вот это, клубничное.
Ксавье нервно теребил деньги, но, увидев ее непреклонное желание, заметался, как загнанный заяц, между киосками, явно выискивая, где будет подешевле. Тамаре это ужасно не понравилось, и она отвернулась, чтобы не видеть страданий Тюаля по ее франкам. Наконец, после мучительного поиска между лавочками, он купил стакан воды и, протянув его Тамаре, с завистью сглотнул слюну. Конечно, мучительно смотреть, как в тридцатипятиградусную жару кто-то пьет ледяную, пузырящуюся воду. Тамара, недоуменно взглянув на Ксавье, предложила ему купить и себе стакан за ее деньги. Он несколько секунд отнекивался, но устоять не смог. Мороженое тоже было божественно вкусным, тем более что Тамара уже проголодалась, но жара не дала ей возможности доесть его до конца, превратив замороженный шарик в розовую теплую жидкость, которая сладкой дорожкой полилась по руке. Тамара, обратясь к Ксавье, спросила:
— Куда можно выбросить?
— Выбросить?! — воскликнул он. — Ты больше не хочешь?
— Нет, оно же растаяло.
— Давай мне!
Она протянула ему протекающий вафельный рожок, думая, что он пойдет его выбросить в урну, но Тюаль с жадностью отправил остатки мороженого себе в рот. Тамара замерла от удивления.
«Он видит меня всего третий раз в жизни и, не брезгуя, доедает…»
Молодая женщина даже представить себе не могла, чтобы кто-то из ее знакомых мог такое сделать. Она невольно поморщилась, глядя на Ксавье в его дурацкого цвета брюках, туфлях на босу ногу и с идиотским треугольным чубчиком на лбу. Ко всем его «достоинствам», он еще постоянно сморкался в бумажные платки. Утешением ей послужило бессмертное замечание Генриха IV.
«Париж стоит мессы», — вздохнув, подумала молодая женщина.
Она даже не могла представить, сколько ей придется испытать. Может быть, узнав, Тамара отказалась бы от этого дара судьбы, но хитрая Фортуна никогда никому не показывает свои прейскуранты заранее, она расставляет замысловатые ловушки, разбрасывает сладкую приманку, и человек, думая, что наконец-то судьба смилостивилась и улыбнулась ему, радостно ступает на путь страданий и несчастий.
* * *
В прохладном, с кондиционированным воздухом, вагоне скоростного экспресса, похожем на салон самолета, Тамара с удовольствием устроилась у окна, но полюбоваться красотами прекрасной Франции ей не удалось. Через несколько минут после отправления весь пейзаж за окном слился в одну зелено-голубую массу. Экспресс летел с захватывающей дух скоростью, но при этом его не шатало, не трясло, словно он мчался не по земле, а парил в воздухе. Тамаре так понравилось это комфортабельное путешествие, что было жаль покидать гостеприимный вагон.
На привокзальной площади города Нанта они сели в машину Ксавье. Утром, отправляясь в Париж за Тамарой, он оставил свой маленький «Рено» на стоянке.
— Через час будем дома, — облегченно сказал Тюаль.
Они мчались по ровному, блестящему чистотой шоссе мимо очаровательных деревушек. Дома поразили Тамару. Нельзя было найти двух похожих. Построенные в основном из белого камня, они восхищали своей архитектурной выдумкой и цветами, которые пышными охапками словно выпадали из окон. Перед домами были чистые зеленые дворики, ровные невысокие заборы ограждали владения. Никаких тряпок, дырявых ведер, покосившихся калиток, убогих сараев. Вместо этого небольшие фонтаны, милые фигурки ангелов, широкие вазы.
«Отчего так? — думала Тамара. — Ведь и нам никто не мешает починить калитку, выкрасить ее, снять ржавые крючки, убрать во дворе лежащие годами какие-то доски, трубы, ящики и вместо втоптанных в грязь кирпичей положить асфальт, разбить клумбы…»
— Вот мы и подъезжаем. Это мой город, — радостно уведомил Ксавье.
Город… для русских размахов Тамары — это была просто деревня, прелестная, но деревня.
Автомобиль свернул на тихую улочку, ведущую в тупик, и остановился. Молодая женщина оглянулась.
«Какой же его дом? Тот или этот?»
Увы, оказался этот, самый скромный, а попросту бедненький, но чистенький-чистенький — с большим ухоженным двором. Ксавье открыл низкие ворота, и машина по шуршащему гравию въехала прямо в гараж, пристроенный к дому. Тамаре стало как-то тоскливо, она не любила гостить у чужих людей, но делать нечего. Они вошли в небольшой симпатичный коридор, и, пока Ксавье возился с вещами, на пороге комнаты появились его родители: худая, в седых букольках, мама Жизель и папа Жозеф, с большим животом на тонких ножках. При виде друг друга все радостно улыбнулись. Началось знакомство. Тамара тут же принялась дарить свои подарки. Она привезла столько, что хватило бы на несколько семей. Тут были и золотая цепочка для Ксавье, и золотой кулон для его мамы, платье для нее же, будильник в русском стиле, всевозможные расписные чашки, миски, ложки из очень красивого белого фаянса, черная икра, водка. Мама Жизель восхищенно хлопала в ладоши и горячо благодарила.
Затем Ксавье по крутой лестнице повел Тамару в ее комнату, посредине которой стояла огромная, покрытая толстым стеганым розовым покрывалом кровать. В углу примостился старенький столик, а у стены — шкаф со стулом. На эту крохотную площадку второго этажа выходили еще три двери: спальни родителей, комнаты Ксавье и ванной. Из всего дома Тамаре понравилась именно она — не своим оборудованием, конечно, а своими размерами. Внизу находились столовая, переходящая в маленькую гостиную с камином и двумя креслами, и кухня. Причем весь пол был выложен серой, в крапинку, плиткой, от которой постоянно веяло холодом. На втором этаже, правда, был паркет, и, чтобы он блестел, у последней ступеньки лежали две войлочные стельки для ног. Каждый раз, когда кто-то поднимался туда, он, словно конькобежец, скользил на них по паркету, наводя блеск. Тамара на секунду задумалась, представляя своего отца в роли паркетного фигуриста, и рассмеялась.
На следующий же день Ксавье деятельно принялся знакомить Тамару с близлежащими достопримечательностями. Ближе к вечеру они отправились в курортный городок Ла Боль, расположенный на берегу Атлантического океана. Вот это была красота! Берег широкий, длинный до бесконечности, с нежным бело-золотистым песком. Дома красивые, магазины сверкающие, отели с бассейнами под открытым небом. С наступлением ночи все отдыхающие спешили на набережную. Ксавье тоже потянул туда Тамару. Неожиданно раздался грохот, и небо раскололось, рассыпалось на миллиарды ослепительных сверкающих осколков. Тамара остолбенела от страха, не понимая, что происходит.
