Ознакомительная версия.
– Все бросить – маму, работу и выскочить замуж за первого встречного? К тому же вдовца. Сумасшедший! Да ты каждый мой шаг станешь сравнивать с первой женой. Постоянно думаешь о ней.
– Признаюсь, думаю. Не станешь моей женой, вторую потерю в этой жизни не перенесу! Как мальчишка влюбился! Как еще никогда в жизни!
– Пошутили и хватит! Взрослые люди, не надо обманывать друг друга. Несколько минут назад ты мудро сказал: давай продолжим знакомство и лучше узнаем друг друга.
Звонок в дверь прервал их.
– Мама пришла. Как объясню твое присутствие, не знаю.
– Как есть.
Лена впустила маму и представила Игоря.
– Это Игорь. Он из Ленинграда, случайно оказался у нас на девичнике.
– Мне понадобилось перевести кое – какой документ с немецкого. Так и познакомился с Еленой Николаевной, а потом и её подругами, – повторился Игорь.
– Я спущусь во двор, провожу Игоря. Он в «Астории» остановился.
Игорь галантно попрощался с матерью Елены, поцеловал ручку.
– Рад познакомиться. У вас замечательная дочь и подруги у неё очень хорошие.
– Спасибо, – поблагодарила Евдокия Андреевна за комплимент и повернулась к дочери. – Не задерживайся, я не лягу, пока не вернешься.
Едва мама закрыла за ними дверь, Игорь обнял спутницу и поцеловал в губы. Она не ответила. Но и не отпрянула, не возмутилась.
– Почему такая холодная? – спросил он.
– Не надо торопиться. Дай время, узнаю тебя.
Он еще раз нашел ее губы и поцеловал. Не сразу она ответила, и они слились в долгом поцелуе. Она взяла его за руку и повела вниз по лестнице.
– Мне надо скорее вернуться. Здесь простимся. Не уедешь сегодня?
– И завтра, и послезавтра.
– Я целыми днями занята. Сопровождаю двух немецких туристов. Завтра экскурсия по городу, в последующие дни поездка в Ялту, Севастополь с ночевками.
– Завтра встретимся?
– Обязательно, – искренне ответила и подумала. «Что говорю? Если он останется до чего у нас дойдет? Не устою». И не устояла.
– Дай свой телефон, я позвоню, как освобожусь. Но вряд ли раньше семи – восьми. Чем будешь целый день заниматься – на пляже лежать?
Игорь достал свою визитную карточку, протянул ей.
– Здесь телефон. На пляж пойду, чем еще заняться? Но вначале посмотрю в Интернете, как идут дела, свяжусь со своими.
– Здесь недалеко, на Галерейной улице, есть Интернет – клуб. Можно абонировать линию на любое время.
– Спасибо, воспользуюсь. Пройдемся немного, домой успеешь.
Елена переборола себя, как ни хотелось еще пообщаться, стала прощаться.
– Все, Игорь, до свидания. Я пошла.
– До завтра. Жду звонка. Не позвонишь – приду домой. Скажу маме, ты обманщица.
– До завтра, – и бегом бросилась в парадное. Игорь постоял недолго и пошел в гостиницу, давно он не был так счастлив, как в эти минуты.
Утром Елена зашла за подопечными в гостиницу. Немцы были готовы к экскурсии.
– Очень хочу увидеть места юности, – заговорил Эрвин, едва Елена вошла в номер и поздоровалась. – Покажете могилу вашего художника? – Айвазовского, – подсказал Курт.
– Обязательно. С утра туда и отправимся.
Недалеко от могилы, если не путаю, стояли два храма. Не помню – мусульманские или христианские, сохранились они? – спросил Эрвин.
– Армянская церковь святого Саркиса и церковь апостолов Михаила и Гавриила, – пояснила Елена. – Стоят. Даже действуют.
– Пойдем к ним. От них должен вспомнить, как пройти к дому, в котором квартировал. Елена повела немцев опять мимо фонтана Айвазовского, по пути рассказывая, о его второй жене Анне Никитичне. Как и накануне, заметила, немцев совершенно не интересует ее рассказ. Мысли их витали далеко от Айвазовского. «Зачем приехали, напросились на экскурсию»?
У сквера с могилой художника, Елена пояснила, что после войны здесь провели огромную реконструкцию и Эрвину трудно будет узнать место, которое он помнит. У могилы немцы постояли несколько секунд, выполнив ритуал уважения, и опять он принялся вертеть головой по сторонам, перенесся в прошлое.
– Церковь Святого Сергия (Сурб-Саркис). Памятник армянской средневековой архитектуры. Построена в XIV веке. Некоторые ученые считают, еще раньше, до появления в Крыму генуэзцев, – объясняла Елена. Курт равнодушно взирал на стены и не слушал ее. Эрвин продолжал рассматривать окрестности.
– Храмы, вспомнил, не русские были, – неуверенно заметил Эрвин.
– Это армянская церковь, – повторила Елена, – Имеете в виду не христианские? Зайдемте внутрь, познакомитесь с убранством. Есть, что посмотреть.
– Как-нибудь в другой раз, во время службы, – ответил Эрвин, и, взглянув в последний раз на храм, предложил обогнуть мемориальный сквер, подняться по улице, что убегала вверх. Они прошли немного по нынешней Тимирязева и остановились перед другим храмом. Эрвин внимательно осмотрел снаружи и этот храм. Улицы вокруг и дома не изменились, но место иное. Главное, дорога, по которой в те годы они спускались в порт, была другой.
– Все не то, – после долго молчания произнес он. – Этот храм тоже похож на русский, а тот был восточный, с минаретом. Русские перестроили?
– Ты же говорил, от могилы художника следует немного отойти, тогда увидишь два храма, пройти мимо них и подняться в гору. Храмы нашли, идём теперь в гору. По дороге вспомнишь, потянул его племянник.
Елена, слышавшая разговор, пришла на помощь.
– Выше по этой улице была когда-то мечеть, теперь там магазин. Ее разрушили еще до войны. Вы не могли её видеть. Если вернуться к могиле Айвазовского, и пройти по Ленина, через квартал будет караимская мечеть. Там минарет сохранился.
– Пойдем туда! – Эрвин схватил племянника за локоть и повернул назад.
Елена повела их к мечети Муфти – Джами.
– Хотели увидеть восточный храм, он перед вами. Средневековое мусульманское культовое сооружение в традициях османской архитектуры, построено в 1623 году, – пояснила Елена.
Старик, оставив гида и Курта, обошел мечеть и потянул Елену в гору.
– Эта улица больше ста лет зовется Караимской. Наверняка и в войну не переименовывали.
– Как ты назвала? Повтори, пожалуйста, – попросил Эрвин.
– Караимская, – потом прибавила. – Есть еще Карантинная, звучит похоже.
– Да-да! Караимская! Нет, Карантинная.
– Так, Караимская или Карантинная? Карантинная не близко к мечети, вы опять путаете.
– Я вспомнил, улица называлась Карантинной и к ней дорога шла от мечети в гору.
Елена достала мобильник и набрала такси, сказала, где находятся. В ожидании машины продолжили разговор.
– Если на Карантинной искать ваш дом, потребуется много времени. Карантинных целых три – Старая, Новая, просто Карантинная… Начнем с неё?
Вскоре подъехал белый «Фольксваген» с шашечками на двери.
– Смотри, «Фольксваген»! «Polo Trendline» у них за такси! – удивился Курт, встретив знакомый автомобиль. – У меня такая машина.
– В городе несколько компаний держат такси. Эти машины принадлежат муниципалитету и обслуживают наше туристское агентство. Так что, если захотите куда поехать, заказывайте по телефону, что я вам записала. Приедет «Фольксваген».
Водитель, посадив пассажиров, недовольно пробурчал.
– Приспичило твоим туристам ехать в такую глухомань! Там и дороги-то нет.
Контракт с муниципальной фирмой такси устраивал обе стороны. Работники агентства в любую минуту могли воспользоваться машиной, не оплачивая проезд наличными, а таксисты имели постоянных и потенциальных клиентов – туристов агентства. Поэтому, если водитель бывал и не очень доволен заказом, выполнял его беспрекословно.
Такси долго петляло по узким переулкам, о существовании которых Елена не подозревала.
Эрвин во все глаза смотрел по сторонам, ему казалось, узнает улицы, по которым ходил. Наконец выбрались на Карантинную – узкую кривую улицу, когда-то вымощенную щебенкой, позже покрытую бетоном; все давно разрушилось, и остались одни ямы и колдобины.
– Ездить по таким улицам могут одни русские, – заметил водитель.
Елена и немцы вышли из машины, Эрвин оглядывался по сторонам. Ничто не напоминало время службы. Неужели все так изменилось? Эрвин виновато смотрел на Курта.
– Не переживайте! – успокоила Хелен. – Вы увидели старую Феодосию. Этот район с незапамятных времен сохранился не тронутым. Девятнадцатый, восемнадцатый век. Сфотографируйтесь на память. Будет что вспомнить и рассказать. На этой ли, или на соседней улице квартировали, какое имеет значение? Важно, увидели места, связанные с юностью.
– В войну заборы были невысокие или разрушенные, чтобы с улицы видеть, кто во дворе, – вспомнил Эрвин. – В некоторых дворах торчали одни печные трубы от сгоревших домов. В них укрывали партизан. Вокруг нас дома оставались целы.
Ознакомительная версия.
