Итак, Трейс бродил по дому, глядя на вещи, которыми окружила себя учительница младших классов. Все, что он видел, подтверждало его мысли. В доме царил уют. Дом напоминал картинку из журнала, но во всем чувствовалось человеческое тепло и обаяние. Трейс пытался убедить себя в том, что подобная атмосфера действует на него удушающе.
Мебель была, конечно, очень удобной. В каждой комнате стояли вазы со свежесрезанными цветами. И почему люди срезают цветы? Ведь в доме они умирают гораздо быстрее, разве не так?
Ответом на его вопрос были маленькие латунные и стеклянные баночки с засохшими цветочными лепестками. Наверное, Лилиан специально засушивает цветы и собирает их лепестки в эти баночки, от которых в одной комнате пахнет розами, в другой – корицей и пряностями, в общем, у каждой свой аромат.
– Лучше уж освежитель воздуха, – бормотал про себя Трейс. – Куда меньше возни.
Повсюду лежали коврики, покрывала, накидки. Трейс не был большим знатоком в таких делах, но ему показалось, что все это – ручная работа.
И еще свечи. Свечи всех размеров и цветов, каждая со своим запахом, по нескольку в каждой комнате. Интересно, для кого она их зажигает. Приглядевшись повнимательнее, Трейс увидел, что эти свечи никогда не зажигали. Ни одну из них.
Дом был таким… мягким. И вероятно, даже удобным для женщины вроде Лилиан. Но для Трейса он был слишком уж обустроенным. Дом словно готов был поглотить человека и заточить его в своих стенах. Причем все произошло бы незаметно, так, что человеку в конце концов понравилась бы такая жизнь. В общем, от этого дома, как и от его хозяйки, Трейсу было явно не по себе.
В конце концов он остановился на пороге комнаты, служившей Лилиан кабинетом. До этого он только мельком заглянул туда и успел лишь разглядеть стоявший на столе компьютер. На этот раз Трейс зашел внутрь и огляделся. А затем тихо присвистнул.
– Черт меня побери!
Не удивительно, что Лилиан сразу поняла, какой у него револьвер. На стене рядом с дверью, так что не было видно из коридора, висели три запертых застекленных шкафа, полных оружия. Здесь было все: от маленького пистолетика двадцать второго калибра до – о, нет! – самого настоящего «узи». Трейс подошел к последнему шкафу, чтобы рассмотреть поближе. Да, действительно «узи». На кой черт все это засидевшейся в девицах школьной учительнице? Что она делает с этим оружием?
То, что Трейс увидел на противоположной стене, смутило его еще больше. Плакаты с увеличенным изображением книжных обложек. Пять книг – и все со знакомыми названиями. Трейс читал эти книги, в которых описывались приключения вымышленного детектива Джейка Салливана. Он перечитывал их так часто, что помнил почти наизусть. Черт побери, он даже процитировал старину Джейка вчера вечером, когда появился перед Лилиан в кузове ее фургона. Но почему здесь висят эти плакаты?
Трейс повернулся к находившемуся у противоположной стены столу, где стояла неизменная ваза с цветами. Маргаритки и «узи» рядышком, как будто так и надо. Рядом с вазой стоял включенный компьютер, на экране которого был набран какой-то текст. «Салливан стукнул кулаком по столу. «Черт побери, лейтенант, вы не можете отстранить меня от дела!»
Растерянно заморгав, Трейс перечитал фразу. Потом прочел весь текст на экране, затем пролистал лежавшие рядом с компьютером отпечатанные страницы. И снова выругался:
– Черт меня побери!
– Вы читаете мои мысли, – послышалось в ответ из-за спины. – Как это вам пришло в голову копаться в моих вещах?
Повернувшись, Трейс увидел перед собой разъяренную Лилиан с влажными после душа волосами. От нее пахло цветочным шампунем.
– Эти пять романов, ставших бестселлерами, написал Л. Дж. Робертс, – медленно произнес Трейс. – Неизвестно, кто он. Пресса высказывала множество догадок с тех пор, как три года назад вышла первая книга. Он не дает интервью, даже по телефону. Он… своего рода затворник. Так он… это вы?
Лилиан стиснула зубы. Не надо было работать над книгой, пока Трейс живет в ее доме. И вообще, стоило навесить замок на дверь кабинета.
– Каждый коп, которого я знаю, включая меня, просто заглатывает эти книги. Не могу поверить… да вы знаете о полиции больше, чем я. Но почему понадобилось скрывать от всех, кто вы?
– А сколько моих книг вы прочли бы, зная, что они написаны женщиной? Женщиной, которая никогда не служила в полиции?
Трейс на секунду задумался.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Но теперь, когда книги пользуются такой популярностью, почему бы вам не раскрыть свой секрет.
– Ну же, Трейс, вы ведь понимаете не хуже меня: как только станет известно, что я женщина, все эти потрясающие рецензии сменит что-нибудь вроде «для женщины написано, в общем, неплохо». Или «Эмоции затмевают самые удачные места, но, в конце концов, это ведь писала женщина. Лучше бы ей придерживаться женских жанров – фэнтэзи или любовного романа». Так было уже не с одним автором. Критики не любят детективных романов, написанных женщинами. Нет, – Лилиан энергично затрясла головой. – Мои книги не только высмеют критики по всей стране, это отразится на объемах продаж. Доверие, заслуженное Л. Дж. Робертсом, утечет, словно через водопроводные трубы.
– Ерунда. В наши дни женщины чего только не пишут.
– Конечно, и это замечательно. До тех пор, пока они придерживаются «женских» жанров. Но едва женщина вторгается в традиционно мужскую епархию – и ее оценивают уже совсем по-другому. Никто не знает, кто я, и вы должны немедленно поклясться, что ничего никому не расскажете.
В глазах Лилиан светилась решимость, плечи были горделиво расправлены.
– Хорошо, хорошо, обещаю. Но, черт побери, я все равно считаю, что вы не правы.
– Не могли бы вы перестать ругаться. Я уже просила вас об этом.
– Так это я должен перестать ругаться? – удивленно произнес Трейс. – Да половина бранных слов, произнесенных мною в этом доме, заимствована из ваших книг. Джейк Салливан – и в этом один из секретов его популярности – большой мастер по части бранных слов. И написали их вы.
– Это не я, это он.
Трейс вскинул руки вверх.
– Но все равно слова ваши. Вы их напечатали.
Лилиан покачала головой.
– И все же это слова Джейка Салливана. Я – не Джейк Салливан. Если вы не знаете другого способа выразить свои чувства, кроме использования грубых слов, что ж, я потерплю. Вы мой гость. Ругайтесь на здоровье.
– Да вы просто…
– Можете принять душ, – перебила его Лилиан. – На тумбочке рядом с раковиной лежат новые лезвия. Пользуйтесь, если хотите…
Трейс смотрел вслед удаляющейся Лилиан и думал о том, что она действительно типичная школьная учительница.
