Ник, смахнув кипу книг с постели и отвернув лампу к стене, чтобы смягчить ее свет, привлек к себе Валери.
– Если ты закроешь глаза, можешь представить себе Рицу.
– Не хочу никакой Рицы. Это тебе надо туда поехать.
– Не сейчас, – шепнул он ей между поцелуями, снимая с нее платье.
Он раздел ее легко и спокойно, и Валери обрадовалась тому, что опыт в интимных делах у него все-таки есть. «Значит, он не так наивен, как хочет казаться», – мелькнула мимолетная мысль, но у Валери не было времени рассуждать об этом. Он тоже стянул с себя одежду. Они стояли рядом, касаясь друг друга телами, и эта близость создавала впечатление, что биение его сердца было ее собственным. Взгляды их встретились, и они легли вместе на кровать. Он произносил ее имя медленно, с чувством, как будто выдыхая его или пробуя на вкус.
– Ты потрясающе красива, – губы его, медленно скользя вниз по шее, осыпали поцелуями ее грудь, отчего соски ее напряглись.
И с каждым прикосновением и движением тел они как будто открывали себя друг для друга. И каждое новое откровение заставляло его заглядывать ей в глаза.
Валери, в свою очередь, всматривалась в его лицо, но ей мешала неуместная ирония по поводу того, как им приходится маневрировать на этой монашеской кровати.
– Чтобы любить тебя, надо быть скалолазом, – пошутила Валери, чуть не свалившись на пол с края кровати. – Не знаешь, где в следующий раз зависнешь.
На мгновение он лишился присутствия духа. Руки его застыли, и он взглянул на нее прищуренными глазами. Из них двоих именно он чувствовал себя неуверенно. Ни одна из женщин, которых он знал раньше, не смеялась и не шутила, находясь с ним в постели, и он, следуя их примеру, всегда был таким же серьезным и тихим. Для них озорство и веселье в страстных объятиях мужчины выглядели как табу. И он, привыкший к этому, разделял установившееся мнение.
А теперь ему был странен этот смех Валери. Может, ей все наскучило? Или она хочет придать какой-то шарм их отношениям в постели? А может, она просто никогда ничего не воспринимает серьезно? «Черт возьми, она должна меня принимать всерьез», – подумал он.
В этот момент Валери склонилась над ним.
– Ни о чем сейчас не думай. Может, немного позже, но не сейчас. А сейчас мы будем заниматься любовью, – и она, подарив ему долгий, неторопливый поцелуй, лениво дотрагиваясь своим языком до его губ, прошептала: – Только любовью…
Язык Валери, описывая небольшие круги, двигался, ее дыхание обдавало горячим воздухом полость его рта. Она ощущала тепло его тела губами, руками и грудью, когда слегка касалась его. Ей нравилось ощущать его близость. Он был более мужественным, чем ей казалось, и кожа была юношески гладкой. «Атлетическое телосложение», – подумала она, досадуя, что не в силах остановить постоянно работающие мозги.
Она тихо засмеялась, и ее смех отозвался шелестом теплого весеннего ветра.
– Что случилось? – спросил он.
Она подняла на него глаза:
– Мне так хорошо.
Он засмеялся от удивления и радости. Конечно же, он ей не наскучил. Если признаться, он и не сомневался в этом. Но, черт подери, он так жаждал сосредоточить ее внимание на себе и на их физической близости! Он резко поднял Валери и затем снова положил ее на кровать. Крепкими руками он держал ее в своих объятиях, лаская губами все тело. Валери отвечала ему тем же, вздрагивая от наслаждения, которое испытывала от каждого прикосновения его губ. Они становились все настойчивее, объятия крепче и властнее, они просили и требовали – и Валери подчинялась им, отдавалась, став на мгновение плотью без мысли, которая жаждала другой плоти, слияния с нею, наслаждения – и которая получила это в его объятиях. В тишине были слышны лишь их прерывистое дыхание и невнятные звуки тех слов, которые они шептали друг другу.
Когда Ник овладел ею, им показалось, будто они давно знали, как это должно произойти у них. Валери встретилась с ним взглядом и, ловя своими губами его губы, засмеялась глубоким и бесшумным смехом. И Ник понимал, что все в порядке, все замечательно, и что это единение сделало их неотделимыми друг от друга, а смех Валери стал составляющей этого единения, этой радости, которую они испытывали вместе и не могли удержать в себе.
Когда, наконец, они успокоились, Ник поцеловал ее улыбающиеся губы и закрытые глаза и потом, уткнувшись в ее ладони, снова поцеловал ее.
– Я знала, нам не нужна никакая Рица, – сказала она шепотом.
Через минуту он сидел рядом с ней, оглядывая комнату и стройную фигуру Валери, лежавшей на смятой постели с развеянными по лицу тонкими волосами и напоминавшей цветок из слоновой кости. Он сидел торжествующий, полностью удовлетворенный, потому что нашел именно то, что искал… А сколько еще их ждет впереди!
– На Рицу мы тоже как-нибудь съездим, – сказал он, – просто так, для сравнения.
Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее грудь.
– Я отправляюсь на кухню, готовить нам обед, – и, расплывшись в улыбке, добавил: – Это будет не обед, а настоящий пир.
Вытащив из ящика комода короткую пижамную куртку, он протянул ее Валери:
– Новая объемная мода. Ты будешь очень эффектно выглядеть в этом, так же, впрочем, как эффектно ты выглядишь в любой одежде. Когда поедим, обсудим планы на завтра, – натянув рубашку, он остановился в проходе. – И так будет каждое утро, начиная с сегодняшнего, – добавил он и еще раз широко улыбнулся.
Покинув телестудию и повернув машину в направлении Университетского городка, Сибилла неслась через Пало Алто с привычной бесшабашностью. В сущности, она нигде не чувствовала себя уютно: ни в Пало Алто, ни даже в городе ее детства – Балтиморе. Ей всегда хотелось жить где-то в другом месте: например, на Восточном побережье, где обитали богатые клиенты ее матери, в Нью-Йорке или Калифорнии. Приезд в Пало Алто ее тоже не очень обрадовал, так как ее желанием было перебраться поближе к сильным мира, имеющим виллы в горах. Пока в жизни не нашлось места, где бы она чувствовала себя в своей тарелке.
Сибилла припарковала свою машину на незаметной дикой стоянке, расположенной рядом с ее домом, и развернула ее так, чтобы наклейка КНИКС-TV на заднем стекле машины была заметней, придавая больше солидности ее владелице. Она всегда ставила машину на этом пятачке, начиная со времени, когда стала студенткой второго курса и переехала на квартиру с мансардой, расположенную в частном доме за территорией колледжа, в котором Сибилла убирала в обмен за рентную плату. Места на аллее было вполне достаточно для парковки маленького «фиата», поэтому ей не приходилось платить за стоянку. «Либо удача, либо умение, – подумала Сибилла, закрывая дверцу машины. – Для меня не имеет значения, чего будет больше. А еще лучше – и то, и другое».
