Ознакомительная версия.
Домашние заботы не отвлекали меня от назойливых мыслей. Ужин, грязная посуда, ванна, полчаса перед зеркалом, затем беседы с сыном – все эти привычные занятия не мешали мне думать о предстоящем свидании. Да, я готовилась к будущему свиданию. Тщательный маникюр, прическа, ухоженное тело, я полировала себя, как великолепное хрустальное изделие перед предстоящей выставкой. Косметические процедуры доставляли мне несказанное удовольствие. Я отмечала про себя, что у меня абсолютно нет целлюлита, ни в одном местечке, кожа гладкая и натянутая, будто меня только что выкупали в масляном растворе, к тому же налицо полное отсутствие морщин. Живот впалый. Как же могло случиться, что в молодом и юном теле угнездилась душа старухи? Как она туда попала? Не знаю. Завтра иду в клуб. Я снова увижу Диму. Меня смущало, что юношу из клуба зовут точно так же, как и моего сына. Я пыталась найти причину этого смущения. Что-то обещало мне разгадку, но ускользало. Как будто я не могла вспомнить простую вещь. И я прикрывала смущение фиговым листком безразличия, дескать, ну и что, вполне распространенное имя. Моего свекра тоже Димой зовут. Мало ли Дмитриев на свете. В одном Питере их без счета. Целый миллион, может быть, гораздо больше.
* * *
Дима неожиданно оглянулся. Наверное, почувствовал, что я стою у него за спиной. Я густо покраснела. Залилась внутренним жаром. Отвернулась, будто мне бросилось в глаза что-то более интересное. Ничего интересного мне не бросилось, просто мне стало дурно. Пол зашатался и перевернулся. Я пошатнулась. Потеряла равновесие. Дима бросился на помощь. Он взял меня за руку, и меня обожгло. Ошпарило крутым кипятком.
– Вам плохо? – спросил Дима.
– Мне? – сказала я, приоткрывая глаза. – Мне совсем не плохо. Мне очень хорошо. Очень.
– Я рад за вас, – и он отпустил мою руку.
Я проклинала себя, нужно было сказать, что мне плохо, очень плохо, так, как никогда не было в жизни, и тогда он держал бы мою руку еще тысячу лет. И мы смогли бы навсегда застыть в едином ритме. На века. И мы бы дышали как один организм. Нам не понадобилась бы пища. Одежда. Работа. Мы стали бы жить одной любовью. Превратили бы нашу жизнь в удивительное приключение – яркое и незабываемое. Но Дима уже отошел от меня. Он весело смеялся с какими-то девчонками, сидевшими на мягком диване в холле. А я едва не заплакала. Молодость забрала мое увлечение. Дима отбросил мою руку и ушел. Ему не нужны чужие страдания. Он должен нажить свои собственные, это же богатство. Я обрела равновесие, круто развернулась и ушла в раздевалку. Натягивая узкие тренировочные брюки, кроссовки и майку, я мысленно прокручивала весь сюжет. Я стою в вестибюле, он оглядывается, я падаю в обморок, он берет меня за руку, потом уходит к молодым девушкам. Стоп. Дубль второй. Еще один кадр. Чушь собачья, в общем-то. И в то же время можно было умереть от прикосновения страстных рук. Желание удвоилось. Я была готова упасть на пол и забиться в бессильных судорогах. И в то же время, если бы Дима предложил мне заняться любовью сейчас, сегодня, сию минуту, я бы гневно отвергла его предложение, оценив его как циничное и беспардонное, ведь я – мать, жена. Заслуженный работник. Страсть не вписывалась в эти сословные и социальные положения. Да и не могла я представить нас вдвоем, в общей постели, слегка вспотевших, утомленных. Как это будет выглядеть? Наверное, непристойно. Юноша и женщина. Красавец и чудовище. Кажется, я перегнула палку. Я – не чудовище. А Дима – не красавец. Если бы он был красавец, все было бы ясно и понятно. Но Дима – обычный молодой человек. Даже ростом не вышел. Хрупкий стебелек. Мой муж гораздо выше. И чем больше я осознавала низость моих мыслей, глупость создавшейся ситуации, тем больше я желала соединиться в страстном порыве с необычным юношей. Да, не красавец, да, не вышел росточком, да, хрупок, будто родился растением, но зато – сколько в нем энергии, доброй и светлой, той самой, что побеждает смерть. Смерть пасует перед такими мужчинами, прячется от них, уходит, навсегда покидая насиженные места. Я вышла из раздевалки. Любое занятие в подобном состоянии может превратиться в пытку. Я буду бороться со своей страстью. И я выйду победительницей. Никогда не опущусь до низменных инстинктов. Потому что не смогу потом смотреть в глаза сыну и мужу. Да и Диме не смогу посмотреть. Стыдно. До чего же мне стыдно, будто я прошла обнаженная по Невскому проспекту. Сгорая от стыда, снедаемая тайными желаниями, я отошла от молоденьких девушек подальше, будто они могли догадаться о моем влечении и рассказать Диме. А он и без них обо всем догадался. А я всего лишь не хотела давать повод для сплетен. Чьи-то домыслы пусть остаются домыслами. Моя тайна останется во мне. И в Диме. У нас есть одна общая тайна на двоих. Так мне казалось в ту минуту. Но уже на следующий день я догадалась, что юноша ничего не понимает. Его тянет ко мне, но он не отдает отчета своим действиям, его тоже поразило влечение ко мне, но он не был готов к такому повороту событий. Обычный спортсмен, пришедший в клуб зарабатывать на жизнь, обуреваемый честолюбивыми замыслами, ему и в голову не могла прийти подобная мысль. Вокруг него стаями вьются юные девочки, а он будто бы сгорает от тайного вожделения к зрелой женщине. Я стала ощущать себя великой грешницей. Взрослая женщина с тайными извращениями. Моя жизнь стала схожей с какой-то двойственной конструкцией. С одной стороны, я по-прежнему продолжала заниматься привычными делами: заботилась о сыне и муже, ухаживала за собой и домом, посещала службу; а внутри меня работала напряженная мысль. Неужели меня одну посетила поздняя страсть? Каким образом справляются с нахлынувшим любовным недугом другие женщины? И все же влечение прочно поселилось во мне. Я все ждала, когда оно отпустит меня на свободу. Давно были забыты тоскливые болезни, уныние и обреченность, давно похоронены мысли о грядущей старости, я совершенно забыла о возрасте и смерти. Я совсем разучилась ходить, я летала. Мне все удавалось. Хотя я не прилагала особых усилий, мне все было по плечу. На работе оценили мой энтузиазм. Не шушукались за спиной, не завидовали. Быстро сообразили и потихоньку пристроились за моей спиной – один везет, другие на нем едут. Мне не было трудно везти остальных на себе. Я давно об этом мечтала. Пусть едут. Я – сильная. И в этом месте я покрывалась испариной. Да, я – сильная. Но до поры до времени. Пока гром не грянет. Я все выдержу, лишь от неожиданной страсти могу сломаться. Потому не ожидала от себя взрыва сексуальных эмоций. Я прожила долгую и спокойную жизнь за спиной мужа. Он все время принимал решения за меня, кормил с ложечки, на руках носил, любил. Теперь нужно решать самой, настало время жить. Сжигаемая в огне любовной страсти, горевшей внутри меня как факел, я продолжала жить как во сне.
Ознакомительная версия.
