Ознакомительная версия.
Открылась дверь – и Костя с лету врезался в толпу одноклассников, которые возвращались из столовой с обеда, пробежался им по ногам – в том числе и по Вериным.
Тут-то «сифа» его и настигла.
– Есть! – обрадовались мальчишки.
– Яценко – «сифа»! – дружно завопили они.
По инерции продолжавший бежать Костик не успел затормозить, отчего упал на нескольких человек сразу. Падал и увлекал их за собой. Вера, которая тоже попала в эту кучу-малу, старалась не грохнуться на пол, но все же не удержалась и налетела на того, кто шел позади нее.
Им оказался Игорек Денисов.
– Ты че толкаешься-то? – тут же обиделся он и, естественно, толкнул Веру.
Падая в противоположную сторону – то есть все на того же Яценко, Вера успела увидеть полные яростной злости глаза Игорька.
«Ну надо же, как он меня ненавидит!» – подумала Вера, с трудом удерживая равновесие.
А Игорек уже подскочил к ней.
– Ты чего, корова, пихаешься, я не понял? – смело крикнул он.
Не только Вера – многие в классе с удивлением обернулись и посмотрели на Игоря. Ведь обычно он не позволял себе так разговаривать с теми, кого боялся. А уж Веру-то он боялся точно – стороной обходил после знаменательного получения в лоб. Вообще в классе Денисова никто не уважал – за его роль подпевалы и мальчика на побегушках при Коляне Пряжкине, которую он, надо сказать, исполнял с удовольствием. Так чего это Игорек вдруг так активизировался?..
Вера с презрением посмотрела на Денисова, наглядно постучала себе пальцем по виску, отвернулась и направилась к своей парте.
Но какой-то наглый и необыкновенно уверенный в себе бес руководил сейчас Игорем Денисовым.
– Че ты? – задиристо и с надрывом, как будто его очень сильно обидели, повторил Игорек. – Че ты тянешь на меня?
– Уймись, Денисов, – спокойно ответила Вера, – я тебя не трогала. Все упали, и я тоже. Так что извини.
На «извини» Игорек явно не рассчитывал. Он снова подскочил к Вере, которая уже уселась за парту, хитро сощурил глаза и склонился прямо к ее лицу.
– А что ж ты мне сдачи-то не даешь, каратистка? А? – ехидно поинтересовался он.
– Я с такими, как ты, не связываюсь, – усмехнулась Вера.
– А с какими ты связываешься? С какими? – прыгал задиристым петушком Игорь.
– Да иди ты в баню! – как от назойливого комара, отмахнулась от него Вера.
– Нет, ты скажи! – потребовал Денисов и схватил ее за рукав.
Отрывая денисовские пальцы от своего рукава, Вера снова посмотрела Игорьку в глаза. И снова ощутила, насколько сильна его ненависть. Игореха не простил ей ничего – ни недавнего позора, когда Вера заступилась за честь Марысаевой, ни давнего удара в лоб. А сейчас он почувствовал, что Вера уязвима – ведь она вышла из сферы интересов Коли Пряжкина, а потому защищать ее Колян не будет. К тому же Пряжкина в кабинете в данный момент не было. Да он и раньше-то ни от кого Веру не защищал, но именно из-за того, что она ему нравилась, она находилась в некой «зоне недосягаемости». А теперь вот, значит, как…
И еще: по Денисову было видно – что-то явно не давало ему покоя! Или информация какая-то, которой Игорьку просто не терпелось с кем-нибудь поделиться, или…
– Слышишь, Герасимова… – вальяжно раскачиваясь, неторопливо начал Игорь. Конечно, неторопливо – ведь важную информацию нужно преподносить без спешки, значительно, веско. – Я тут про тебя кое-что знаю… Ну и здорова же ты врать!
– По поводу чего ты знаешь? – тут же оживилась Оленька Прожумайло и подбежала поближе к Денисову.
– Да вот, по поводу Верочки нашей необыкновенной… – пренебрежительно кивнул в сторону Веры Денисов.
Вера похолодела. Но что нужно делать, не знала. А потому продолжала просто сидеть за партой. И слушать…
– Ну, Денисов. Чего резину-то тянешь? – принялась теребить его Оля.
Ее подружка Тушина тоже подскочила поближе и навострила уши.
Игорь оглядел публику и все так же неторопливо начал:
– Ну, пошли мы вчера с матерью в магазин за продуктами. Все купили, значит, выходим. А там, у дверей, герасимовская мать моей попалась. И начали они разговаривать. Вместе вышли из магазина и пошлепали по дороге. А я сзади плетусь, сумки наши тащу. Ну и мамаши: ля-ля-ля да бла-бла-бла… И тут слышу, они про детей говорить начали. Моя мать про меня что-то там наплела, не важно, а потом и говорит матери Герасимовой: как, наверно, тяжело девочку растить, сколько нарядов, типа, надо, да как опасно на улицу отпускать и дожидаться… Вот. А Веркина-то мать тут ка-а-а-ак выдаст: да вы что, моя девочка целыми днями дома сидит, никуда ее не заставишь сходить! Просто, типа того, беда с ней! В бассейн с нами еще худо-бедно вытаскиваем, а так… только в музыкальную школу сбегает – и домой! И ни друзей у нее, ни занятий любимых… Я сразу-то не все расслышал, шумно на улице было, но потом, когда мы с матерью домой пришли, я у нее переспросил, и она кой-чего дорассказала… Поняли? – Игорь торжествующе обвел взглядом всех, кто слушал его. А таких было уже немало, практически весь класс собрался вокруг. И он насмешливо завершил: – Так что все Герасимова нам напридумывала – никакая она не каратистка. И тем более не все остальное.
Вера опешила… Это был провал. Это был позор. Катастрофа. Ужас…
Девочка оглянулась на одноклассников, взоры которых были прикованы сейчас к ней…
Так часто бывает: проходит всего лишь миг, а кажется, что пролетело безумно много времени – потому что столько всего успеваешь в этот момент подумать. Так случилось и с Верой. Она вспомнила все – и как донимал ее Пряжкин со своими «пончиками» и «колобками», и как обзывали ее другие ребята, и свои экстремальные катания на «Колесе обозрения», и трусливое бегство от порога «Клуба ролевых игр», и другие жалкие попытки изменить свою жизнь. Еще Вера успела вновь прочувствовать, как ей одиноко, осознать, до чего она не согласна с той внешностью и образом жизни, которые ей достались, представила, кем бы она хотела быть, чем заниматься и… насколько все это недоступно. А теперь невозможно вообще все! Потому что как она теперь будет смотреть в глаза одноклассникам? Пусть теплых дружеских чувств к ней никто здесь и не питал, но теперь, когда все знают о том, что все эти годы она попросту искусно врала, кроме презрения, ее личность у них ничего не вызовет.
И все-таки здравая жизненная сила брала верх над паникой и ужасом, над слабостями и комплексами. Вера поняла – надо спасаться! Вот что бы, подумала она, предприняла в этой ситуации та, кем внешне она является, – толстая, несчастная девица, услышавшая подобное разоблачение? Уже бежала бы со слезами и воплями прочь от позора. А как поступила бы она – та, которой Вера чувствует себя на самом деле? То есть героическая-романтическая девушка? Да очень просто – она бросилась бы спасать несчастную одинокую толстуху-неудачницу!
Ознакомительная версия.
