— Да, спасибо, — чирикнула я.
Поппи расплатилась, и, как только мы вышли на улицу, машина скрылась в темноте.
— Зачем тебе понадобился черный ход? Разве нам не полагается встретить врага лицом к лицу, как говорится? Что толку откладывать неизбежное…
— Можно соврать, что мы все это время были с Гийомом и его попросту оклеветали, — протянула я. — При таком раскладе нам лучше не показываться на глаза журналистам.
Поппи немного помолчала.
— Знаешь… может, что-нибудь и получится.
Через приоткрытую дверь служебного входа мы вошли, по всей видимости, на кухню.
— Надеюсь, мне больше ничего не нужно знать о Гийоме? — спросила я Поппи, когда мы бежали по тихому, тускло освещенному залу мимо громадных холодильников, печей и столов к узкой полоске света, пробивающегося из вестибюля. — Кроме того, что он клинический идиот?
Поппи пропустила мои последние слова мимо ушей.
— Только то, что он очень милый, если не обращать внимания на его странности, — ответила она. — И невероятно талантливый. Понимаю, для тебя все это так нелепо…
— Мягко сказано!
Я чуть не заорала, ударившись бедром о край стола, которого не заметила в темноте.
— Поверь мне, Эмма, он прославится на весь мир! — взволнованно проговорила Поппи. — У Гийома огромный талант!
— И проблемы с головой, — пробормотала я, когда мы выбрались из кухни и шли по темной, давно закрытой на ночь столовой.
Вскоре мы уже спешили к вестибюлю, стараясь держаться непринужденно. Увы, лифты оказались в другом конце зала.
— Туда не пройти, нас заметят! — шепнула я.
Поппи кивнула и огляделась.
— Лестница там.
Я шмыгнула за ней. Мы открыли тяжелую дверь и проскользнули внутрь.
— Надеюсь, ты в хорошей форме, — сказала Поппи, начиная подниматься. — Гийом в пентхаусе на двенадцатом этаже.
— На двенадцатом?! — в ужасе переспросила я и посмотрела на лестницу, ведущую бесконечно вверх. — А я думала, французы не строят высоких домов.
— Видимо, тут они решили сделать исключение, — холодно отозвалась Поппи. — Гийом всегда живет здесь, когда пишет музыку.
Через шесть минут, запыхавшиеся и измученные, мы оказались перед двойной коричневой дверью, по обеим сторонам которой стояли два суровых крепких охранника. У одного были усы как у Сальвадора Дали — так и хотелось их подкрутить. Подозреваю, за это он без лишних церемоний сломал бы меня пополам.
— Слава богу! — воскликнула Поппи, тяжело дыша. — Это Эдгар и Ришар!
— Кто? — переспросила я, недоверчиво покосившись на жутковатых верзил, вставших между нами и непутевой рок-звездой.
Происходящее казалось мне все более странным, но Поппи уже радостно летела к охранникам, улыбаясь и тараторя по-французски. Усач смерил мою подругу спокойным взглядом, а потом заключил ее в медвежьи объятия. Она перекинулась словечком со вторым охранником, который широко ухмыльнулся и потрепал ее по волосам.
— Эмма, — сказала Поппи, наконец, оторвавшись от них и улыбаясь, — это Эдгар.
Я неуверенно пожала его здоровую лапу.
— А это Ришар, — добавила Поппи, указав на усатую копию Эдгара.
— Приятно познакомиться. — Ему я тоже пожала руку и вопросительно уставилась на подругу.
— Эдгар и Ришар работают в «KMG» телохранителями, — объяснила Поппи. — Я и понятия не имела, что они здесь! Как здорово!
Эдгар что-то быстро сказал мне по-французски, но я только покачала головой.
— Je ne parle pas franзais, — вспомнила я одну из немногих разученных фраз, означавшую: «Я не говорю по-французски». — Извините.
— Нет проблем, — ответил Эдгар, качая головой. — Я учить английский в школе. Я только сказать Поппи, что мы не пускать журналисты. Я и Ришар… как это?.. загородить путь.
— Что ж, спасибо!
— Merci beaucoup![10] — выпалила Поппи и обратилась Ко мне: — Вот повезло!
Я приподняла брови. Даже учитывая последний поворот событий, слово «повезло» было едва ли применимо к нашему положению: мы стояли на двенадцатом этаже отеля, в номере бесновался рокер, а внизу его поджидала толпа голодных журналюг.
— Эдгар, объясни нам, что случилось! — попросила Поппи.
— Oui, — с серьезным видом кивнул охранник. — После ужина Гийом вернуться la chambre… как это… в номер, с четыре молодых девушка.
— Ты был с ним?
— Oui. «KMG» просить нас провожать его, но он нас все время терять. — Эдгар закатил глаза. — Теперь on est dans un beau pйtrin.
— Что-что? — спросила я Поппи.
— Вляпались мы, одним словом, — тихо ответила она.
— И не говори.
Эдгар странно на меня посмотрел.
— О'кей, молчу.
Я вздохнула и напомнила себе, что надо быть осторожней с английскими выражениями.
— Эдгар, не обижайся, так говорят в Америке, когда с чем-то соглашаются. Расскажи нам, что произошло, когда они закрылись в номере?
Охранник кивнул.
— Включить музыка. — Он покосился на своего невозмутимого напарника. — И был смех. Гийом заказать еду в номер, и le serveur заметил девушки. Les journalistes приехать через двадцать минут, поэтому мы думать, что их звал le serveur.
— Кто-нибудь из репортеров здесь уже был? — спросила Поппи.
— Oui. Мы их прогнать. Они внизу ждут… как это… как стервятники. Хотят поймать Гийома и девушки.
— А сейчас там что происходит? — Я кивнула на дверь.
Эдгар с Ришаром переглянулись.
— Не знать, — медленно ответил Эдгар и робко посмотрел на мою подругу.
— Ничего страшного, мы с Эммой работаем вместе, — объяснила ему Поппи. — Она поможет Гийому выпутаться, так что рассказывай.
— Там наркотики… У Гийома всегда наркотики. Он сам не принимать, никогда. Это для девушки. Гийом сумасшедший, ему не надо наркотики, чтобы стать больше сумасшедший. Как говорят во Франции, il est marteau. И я думать, он делает любовь с девушки.
— Что, со всеми сразу?! — изумилась я с отвращением и восхищением одновременно.
Эдгар рассмеялся.
— Не знать. А разве рокеры так не делать?
Я откашлялась.
— Выходит, наркотиками балуются девочки?
— Oui.
— И какими? Что за наркотики?
Эдгар снова робко взглянул на Поппи.
— La cocaine.
— Ну, все, идем в номер, — вдруг заявила я.
Эдгар удивленно на меня посмотрел.
— Да? — не поверила своим ушам Поппи.
Я вздохнула и глянула на часы: было уже полтретьего утра, — Да!
Эдгар с Ришаром переглянулись и дружно посмотрели на Поппи, которая только пожала плечами, как бы говоря: «Что ж, придется делать, как велит эта полоумная американка!» Вот и правильно.
Я постучала в дверь. Никто не ответил. Я подождала с минуту, откашлялась и постучала снова.
