— Разве ты до сих пор не поняла, что не стоит мне указывать, принцесса? — Тимур смотрит на меня, опасно сузив глаза. — Я никому ничего не должен, запомни это. И сам решу, что мне делать, без твоих подсказок.
Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, чтобы подавить нарастающее раздражение. Как не горько это признавать, его слова снова кажутся мне вполне справедливыми. И правда, чего я тут раскомандовалась? Он уже большой мальчик, и сам в состоянии решить, как ему поступать.
Но, кажется, это сильнее меня. Вместо того, чтобы пожелать ему удачи, развернуться и уйти, я зачем-то пытаюсь заглянуть ему в глаза, и примирительным тоном негромко произношу:
— Хотя бы в больницу съезди. Пожалуйста. Я прошу тебя.
— Ну вот, умеешь же быть вежливой, когда захочешь, — губы парня растягиваются в торжествующей улыбке. — Даже отказать язык не поворачивается, когда ты так просишь.
— Тогда не отказывай, — сухо отвечаю ему. — Это же твоё здоровье.
— Ладно, уговорила. Только у меня условие. Ты едешь со мной, и делаешь снимок. А ещё соглашаешься на ужин со мной.
На этот раз я уже не могу удержаться, и закатываю глаза.
— Ты всегда такой настойчивый?
— Всегда, — широко улыбается он и тут же морщится от боли. Похоже, ему на самом деле очень несладко сейчас, но Тимур изо всех сил старается от меня это скрыть. Герой, блин.
— А если Макс снова появится с битой? Город у нас маленький, все друг друга знают, и до него быстро слухи дойдут. Он, похоже, совсем свихнулся, я и сама не знаю, чего теперь от него ожидать.
— Не переживай, принцесса. С твоим Отелло я сам как-нибудь разберусь.
Смотрю на него долгим испытующим взглядом. В конце концов, какое мне дело, как он будет разбираться с Максом? Даже если Тимур так же возьмет в руки биту и сломает ему пару костей, жалеть своего бывшего я точно не стану — он это заслужил. Боюсь только, как бы Макс потом в ответ не выкинул еще что-нибудь похуже… Но Тимур вроде парень не глупый, и сам должен это понимать.
— Ладно, поехали в больничку, — со вздохом сдаюсь.
— На ужин ты согласна? — с недоверием во взгляде уточняет он.
— Согласна. Но только один ужин, и ничего больше. И при условии, что ты больше не будешь распускать руки.
— Это будет сложно, детка, но я постараюсь не распускать.
— И прекрати называть меня этими дурацкими словами — «детка», «принцесса». Меня это бесит. Можно просто Аня?
— А не многовато условий, Аня? — усмехается парень.
В ответ я склоняю голову на бок и хитро щурю глаза:
— Если так подумать, то, какое мне дело до твоего здоровья? Хоть сдохни ты тут.
— Ладно, буду называть тебя только по имени, А-ня. Что-нибудь ещё?
— Вроде все.
— Тогда едем. Есть тут в вашем захолустье какая-нибудь нормальная платная клиника? Чтобы не пришлось потом ментам миллион объяснительных писать?
— В нашем захолустье? — заломив бровь, переспрашиваю его.
— Прости, — неправдоподобно изображает он сожаление. — Я хотел сказать, в вашем замечательном городе.
— Есть. Поехали, — с раздражением отвечаю ему, уже начиная жалеть, что поддалась на провокацию и согласилась на ужин. — Ты уверен, что сможешь сам вести машину?
— А-ня, я могу вести машину даже находясь в бессознательном состоянии. Садись уже в свою тачку и показывай дорогу.
Скептически хмыкаю в ответ. Надо же быть таким выпендрёжником.
Аня
Всю дорогу до частного медицинского центра в зеркало заднего вида я смотрю гораздо чаще, чем требуется. Не отпускает распирающее чувство волнения за этого парня. Мне и самой поездка даётся с большим трудом, сидеть ровно в водительском кресле невыносимо больно, приходится искать удобное положение полубоком. Представляю, какого сейчас Тимуру.
К счастью, ему хватило сил доехать, и даже самостоятельно доковылять до приёмного отделения.
После недолгой процедуры оформления договора на платное медицинское обследование, его пригласили пройти хирургическое отделение, а меня сразу направили на рентген. К счастью, обошлось без переломов и трещин, всего лишь ушиб копчика, и рекомендации к малоподвижному образу жизни в ближайшие две недели.
Забрав у врача снимок с назначением, вернулась в холл, и принялась ждать окончания обследования Тимура.
Прошло ещё около часа, прежде чем ко мне подошла медсестра в нежно-бирюзовом больничном костюме.
— Вы Анна, девушка господина Валевского? — вежливо поинтересовалась она.
— Чья девушка? — опешила я.
— Тимура Валевского, — невозмутимо уточнила медсестра. — Мне в регистратуре сказали, что это вы приехали вместе с ним.
— Ах, да. Это я, — кивнула, испытывая странное чувство.
С чего она взяла, что я его девушка? Это он что ли ей так сказал? Хотя, какое это имеет значение. Главное сейчас убедиться, что с ним все в порядке.
— Он просил пригласить вас к нему в палату.
— К нему в палату?
— Да. Он останется под наблюдением до завтрашнего утра, пока его не осмотрит заведующий отделением врач.
— Все настолько серьёзно?
— Думаю, он сам вам об этом расскажет.
— Хорошо, спасибо.
Медсестра проводила меня по коридору до одной из палат, и тактично удалилась.
Я вошла внутрь, и почувствовала странный укол в области сердца, когда увидела Тимура, лежащим на больничной койке, с катетером в руке. Он увидел меня, и на его губах появилась слабая улыбка. С тянущим чувством в груди подошла ближе и присела на край кровати рядом с ним.
— Прости, принцесса, но, кажется, наш ужин придётся отложить на другой раз, — с извиняющимся выражением лица произнёс он. — Сегодня мне настоятельно рекомендовали отдохнуть.
— Что тебе сказал врач? Насколько серьезные травмы?
— А, ерунда, — махнул свободной от капельницы рукой парень. — Пару синяков и ушибов.
Однако я не сомневалась, что он лукавит. Слишком бледен и слаб.
— А систему зачем воткнули?
— Для профилактики.
— Для какой ещё профилактики? Что за бред ты несёшь? — разозлилась я.
Улыбка парня стала шире.
— Переживаешь за меня?
Я вздохнула, и устало посмотрела на него.
— Даже если и так, то что?
— Мне это льстит, — довольно произнес он с наглой ухмылкой. — Оставайся здесь на ночь, со мной? Я спрашивал, мне сказали, что так можно.
— А больше тебе ничего не надо? — скептически выгнула я бровь.
— Да ладно тебе, Ань. Я ненавижу больницы и одиночество. Составь компанию, тебе ведь не сложно?
— Ничего, ты мальчик уже большой, а свои страхи надо преодолевать.
— Я прошу тебя, Ань. Останься, — проникновенно произнёс он, так, что у меня даже язык не повернулся ответить на его просьбу очередной колкостью. — Опасаться тебе нечего, приставать я все равно к тебе не смогу.
— Мне вообще-то сегодня надо ещё на работу как-то попасть. Я там ещё час назад должна была быть.
— А, я совсем забыл, — разочарованно протянул он. — Ты же ещё у нас трудишься, пчёлка.
Его пренебрежительный тон и очередное дурацкое прозвище вызвали во мне новый приступ раздражения. Ненавижу, когда меня и мою работу не воспринимают всерьёз.
— Конечно, тружусь. Не всем же быть бездельниками, как некоторые.
— Думаешь, я бездельник? — с хитрым прищуром спросил парень.
— Понятия не имею. Я ничего о тебе не знаю.
— А хотела бы узнать?
Не ответила ему сразу. Задумалась. Действительно, хотела бы я? На самом деле хотела бы. Ещё до нашего знакомство меня уже разбирало любопытство, что он за человек, и зачем приехал в наш город, а теперь и подавно. Но признаться в этом ему, значит, дать повод думать, что он мне не безразличен, дать надежду на то, что между нами может что-то быть, а мне это совсем не нужно.
— Нет, не хотела бы. Мне нет никакого дела до того, чем ты занимаешься. Я здесь нахожусь только с одной целю — убедиться, что ты не сдохнешь, после того как мой бывший придурок на тебя напал. Не хочу потом всю жизнь мучиться чувством вины из-за этого.
