— Да, слышал, — отвлекается от занятия тот, пряча гаджет в рюкзак. — Я тебя жду.
— Зачем?
— Ловлю возможность. Раз репетиции отменили, у тебя точно есть хотя бы час свободный. Прогуляемся?
От невинного предложения накатывает слабая, но хорошо уловимая волна дрожи. Это… страх? Нет. Растерянность.
— Не могу, — выпаливаю раньше, чем положено. — Я Ритку должна проводить.
— До такси, — подключается Долгорукая, вскакивая на ноги. — Погрузите меня и можешь проводить её дома.
У кого-нибудь есть шоколадка или булка? Затяните ей рот!
— Это вряд ли, подруга, — выразительно цежу сквозь зубы, намеренно ставя акцент на последнем слове. — Мне ещё в магазин надо. В холодильнике мышка не только повесилась, но и предсмертную записку оставила выражая свое негодование.
— Вот Черныш и поможет донести пакеты, — светит та лукавой улыбочкой.
Лиса. Она это специально! Ну вот какого фига???
— Черныш? — между тем озадачивается Вадик.
— А чё, тебя так не кличут?
— Если честно, нет.
— Поздравляю. С этого дня, значит, будут. Надеюсь, ты не в претензиях.
Ответить ей особо не успевают, Рита разводит бурную деятельность, подгоняя нас к выходу. Слишком уж жизнерадостная и довольная.
— Ты что творишь??? — набрасываюсь гневно на подружку когда мы первыми выходим на улицу. Чернышевский чуть отстаёт, как бы случайно, но я уверена — специально давая нам возможность поговорить.
— Помогаю! Не забудь спасибо сказать.
— С каких это пор ты за него так топишь?
— С недавних! Блин, ты сама не видишь? Он добровольно вовлёк себя в эту ерунду с последним звонком! Из-за тебя. Уже неоднократно звал… — кавычки пальцами. — "Погулять", чего не предлагал ни одной из наших. До дома, вон, согласился проводить. Догадываешься, что это может значить?
— Что ему скучно? — с надеждой накидываю самый лайтовый вариант.
— Неужели ты правда такая наивная?
— Не наивная. И именно поэтому не очень хочу оставаться с ним вдвоем.
— Что, совсем никак? — Рита задумчиво жуёт нижнюю губу со следами растаявшего шоколада. — Ну давай отделаюсь от него. Если ты пока не готова.
— Не надо.
— Сама отошьёшь?
— Нет.
— Ага. То есть тебе всё-таки интересно!
— Мне странно. И неловко.
— Что неловко? — на горизонте нарисовывается предмет спора.
— Застрять голодным в лифте с соседом. Знаешь как неловко когда в тишине урчит желудок? — быстро находится подруга, щелчком выключателя переключаясь на GPS-отслеживатель заказанной машины и выпадая из беседы. Умеет она сделать так, чтоб последнее слово всегда оставалось за кем-то.
Приезжает такси очень уж быстро, могло бы и застрять в пробке приличия ради. Белый седан с чёрными шашечками уносит предательницу в свой элитный район, я же остаюсь с Вадиком наедине, благословлённая напоследок чмоком в щеку и тихим шёпотом: "жду подробностей".
Подробностей она ждет. Бросила меня на амбразуру и слиняла. А вот ничего не расскажу. Будет знать как подставлять!
Сорри, но свиданий я сегодня реально не планировала. О чём вежливо сразу уточняю. Вадим и не настаивает, за что ему отдельная благодарность, так что прямым рейсом выдвигаемся в сторону ближайшего супермаркета.
Идём. Разговариваем. Не чтобы прям оживлённо, но нормально. На отстраненные темы: школы, занятия, последний звонок. Он спрашивает, я отвечаю. Нормально как бы, но совсем некстати вылезшая откуда-то робость с моей стороны всё равно присутствует.
Хотя к моменту когда я накидываю в корзинку, которую галантно носит мой спутник, замороженные полуфабрикаты, сосиски и хлеб её становится заметно меньше. Поход по магазин определенно сближает и стирает границы статуса "незнакомцев". Однако туалетную бумагу добавить к покупкам смелости всё же не хватает. Ну типа, это как-то не клёво. У нас хоть и не свидание, но…
— Да где ж эти бантики?! — злюсь я, бегая глазами по стеллажу.
С полки буквально перед моим носом берут нужную пачку.
— Они?
На самом, блин, видном месте.
— Ага. Спасибо.
Макарошки отправляются на вечеринку к сосискам.
— И какие планы после выпускного? Куда будешь поступать? — продолжает прерванный разговор Чернышевский.
— На журфак. А ты?
— В юридический.
Недоверчиво разворачиваюсь на сто восемьдесят.
— Да ладно?
— Ну да. А что такого?
— Не знаю… Просто была уверена, ты и дальше со спортом будешь связан.
— Я думал об этом, но пока сомневаюсь. Волейбол это так, увлечение. Но вряд ли смысл жизни.
— А я с детства хотела идти в журналистику, — идём к кассам, выгружая всё на ленту. — Усаживала кукол с плюшевыми игрушками в ряд и устраивала им часовые допросы. У-у-у, у меня там такие страсти кипели. Скандалы, интриги, расследования. Кен был очень недоволен, что Барби крутит шашни на стороне с зайцем. Но на развод не подавал. Любовь зла.
Зарабатываю в ответ звонкий мальчишеский смех.
— Журналистика для тебя идеальный вариант. Ты бойкая, боевая. Умеешь заговаривать зубы.
О, таких комплиментов мне точно ещё не делали.
— В смысле, в любую щель пролезу? — коварно уточняю.
— В мужскую раздевалку так точно.
Хех. Мне ещё долго будут это припоминать? Почему-то когда я едва не подорвала во время лабораторной работы по химии кабинет в восьмом классе об этом быстро все забыли. При том, что брови мои ещё долго отрастали и были отличным поводом для шуточек.
— Это непредвиденные обстоятельства, — сконфужено рассматриваю ценники на жвачки, чувствуя как краснеют щеки. — Если что, в кружок моих интересов не входит подглядывание.
— С твоим плотным расписанием это было бы проблематично.
— Да не такое уж и плотное, — собираю пробитый товар в сумку и расплачиваюсь с продавщицей папиной кредиткой. — Если бы не выпускной год, половина списка отсеялась автоматически. Но без дела сидеть я правда не люблю. Тут не столько вопрос скуки даже. Просто…
— Просто моторчик работает от солнечных батарей и не знает покоя?
— Просто столько всего хочется попробовать, что глупо прожигать жизнь в бездействии.
— Я поэтому и записался в седьмом классе в команду. Чисто попробовать. А потом втянулся.
— А я думала, потому что девочки любят спортсменов.
— Ну и это тоже. Вообще, спорт мне врачом прописан. В детстве были проблемы по здоровью. Рекомендовали лыжи, но с ними контакта у нас так и не вышло.
Выходим обратно на улицу, а оттуда уже не спеша к дому. Сейчас даже немного жалею, что живу так близко. Прогулка начинает потихоньку затягивать, но на большее я пока не готова.
— Можно вопрос? — уже на подходе к подъезду спрашивает Вадик.
— Задавай.
— Что за тема со шрамом?
О-оу.
— А сам не догадываешься?
— Иначе не спросил бы.
— Ну… — я в тупике. Немножко. Если он не "N", то как бы и всё равно. Посмеётся над дурёхой, да забудет. А если "N"? Если Чернышевский — это "N", то он уже по-любому и так всё понял. А если понял — всё равно очевидно, что признаваться не желает. А значит и мне незачем вдаваться в подробности. Доказательств веских ведь нет, чтоб припереть к стенке. — Долгая история. Откуда, кстати, он у тебя?
— Долгая история, — лихо парируют в ответ. Собираюсь уже чисто по-женски самую малость обидеться, но не успеваю. — Шучу. Ничего особенно. С велика неудачно упал.
Врёт? Или не врёт? Боже, вот теперь сомневайся в каждом слове и ищи второе дно. В таком режиме и трёхнуться недолго.
— Не на арматуру случайно? — на всякий случай подозрительно уточняю я.
— Да не. Об камень неудобно приложился. Ногу тоже задело, но на голени почти не видно.
— Ммм… — тормозим возле криво покрашенной железной подъездной двери. — Мы пришли. Прости, не приглашаю. Кипяток кончился, заварка заплесневела, чашки украли инопланетяне.
— Ничего, в следующий раз всё с собой принесу, — мне протягивают пакеты, которые так же всю дорогу тащили вместо меня. — Может до этажа помочь поднять?
