— Мне кажется, я что-то понимаю. Этот психолог предполагает, что сексуальная зависимость может быть тесно связана с обсессивно-компульсивным расстройством. Если я изучу ОКР, то, возможно, смогу лучше понять, через что проходит Лили.
— Мы, — говорит он.
Роуз нахмуривает брови.
— Что?
— Ты сказала «если я изучу ОКР». Я сказал тебе, что хочу помочь, поэтому я собираюсь помочь. Лили тоже мой друг, — он сдвигается так, что их тела прижимаются немного ближе, и ноутбук Роуз теперь лежит на их ногах. Кажется, у них «момент», поэтому я решаю тихо уйти и направляюсь на кухню, но когда я поворачиваюсь, один из DVD-дисков на верхней части моего мусорного ведра соскальзывает и с грохотом падает на деревянный пол.
Я замираю, мои глаза расширяются, когда они поворачивают шеи. Я — олень, попавший в их фары. Пожалуйста, ничего не говорите. Позвольте мне уйти и притвориться, что мы не встречались взглядами.
Не повезло.
Роуз закрывает ноутбук, чтобы я не могла видеть ее экран, и поднимается с дивана, разглаживая руками платье.
— Почему ты не спишь? Я думала, ты приняла снотворное.
А потом ее глаза блуждают по DVD-дискам в мусорной ведре.
— Я еще не принимала, — говорю я, избегая Коннора. Его присутствие усилило мое смущение. И все же они оба ведут себя совершенно невинно, как будто это не является чем-то необычным. Почему именно я всегда приобретаю новый оттенок красного?
— Что это? — Роуз подходит к моему застывшему состоянию у арки, разделяющей гранитную кухню и гостиную. Коннор встаёт и засовывает руки в карманы своих брюк, непринужденно. Когда сестра твоей девушки таскает переполненную корзину с порнографией — это так обыденно.
— Я выбрасывала это, — говорю я ей, пока она быстрым взглядом осматривает DVD-диски.
— Что привело к этому? — спрашивает Роуз, но в ее глазах мелькает надежда. Она видит, что я стараюсь, и у меня в груди все плывет, я чувствую себя немного лучше от ее реакции.
— Я просто подумала, что пришло время избавиться от всего этого.
— Это все остальное? — спрашивает Коннор, придвигаясь к Роуз. Его присутствие завязывает узлы в моем животе — он выше Роуз на добрых десять сантиметров, а от меня и того больше. Его сильное, мускулистое телосложение напоминает мне о том, чего мне не хватает.
Чувствуя себя неловко, я делаю шаг назад и отворачиваюсь от их взглядов.
— Я собираюсь выбросить это, а потом вернуться наверх.
Роуз, должно быть, слишком хорошо меня понимает, потому что она отталкивает Коннора рукой.
— Тебе пора идти.
— Роуз, с ней все в порядке. Она не может вечно бояться мужчин. И вообще, она была на вечеринке с мужчинами-моделями. Чем я отличаюсь от одного из них?
Я поймала его безупречную улыбку.
— Только не говори, что ты только что сравнил себя с моделью высокой моды.
— Я именно это и сделал.
Роуз смотрит на потолок, типа О Боже мой.
— Хочешь знать, сколько раз за день я задаюсь вопросом, почему я с тобой?
— Пять раз.
— Сто.
— Если бы ты сказала мне, что собираешься преувеличивать, я бы выбрал это, но я думал, что мы будем реалистами, дорогая.
Я фыркнула.
— Ловко.
Коннор жестом указывает на меня.
— Видишь, она в порядке.
Роуз кладет руки на бедра и смотрит на меня, ожидая окончательного вердикта. Если я скажу «нет», она вышвырнет Коннора. И Коннор отчасти прав, как бы мне ни было неприятно это признавать. Я не должна бояться того, что противоположный пол находится так близко. Даже если я была немного нервной после Нового года.
— Он может остаться, — говорю я ей.
Ее глаза сужаются, как будто я выбрала неправильный ответ.
Я тихо произношу вслух: Что?
Она делает небольшое движение головой в сторону Коннора. Неужели она больше не хочет, чтобы он был здесь? Но потом я вижу Коннора, и он — не вру — ухмыляется от уха до уха, как будто он выиграл турнир по «Академическому Кубку» у Принстона, колледжа Роуз (а теперь и моего).
Видно, она проиграла в том споре.
— Я помогу тебе с порно, — говорит Коннор. Он идет на кухню, чтобы найти мешок для мусора, пока я пытаюсь стереть из памяти эту фразу. Я ставлю мусорное ведро на пол и жду, когда Роуз взорвется. Ее лицо напрягается, как будто она готова родить.
Когда Коннор исчезает в кладовке, Роуз выходит из себя.
— Я его терпеть не могу, — говорит она. — Честно говоря, он сводит меня с ума, Лили.
Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться. Роуз и Коннор расставались пять раз в декабре. Я подозреваю, что в январе это число удвоится. Они оба прекращают отношения, а потом воссоединяются через пару дней. Это настолько же мило, насколько и утомительно.
— Я думаю, ты тоже сводишь его с ума, — говорю я ей. — И я имею в виду это в смысле Бритни Спирс, — я напеваю мелодию девяностых и пою припев.
Ее лицо темнеет, ей не смешно. Я не могу удержаться от смеха. В этом вся Роуз.
Ее плечи расслабляются, когда она снова рассматривает DVD-диски.
— Ты уверена, что хочешь это сделать?
— Да, — быстро говорю я, не желая слишком много думать о гигантском прыжке. Я бы предпочла мчаться к финишу, чем медленно ползти прямо сейчас. Именно поэтому я нервно постукиваю ногой, ожидая, когда Коннор поспешит вернуться с мешком, который решит мою судьбу. Надеюсь, в будущем я растопчу желание покупать новые фильмы или кликать на грязные сайты в интернете. Думаю, я смогу это сделать. Я надеюсь. Это все, что у меня есть на данный момент.
— Итак… — говорю я, нервно перебирая пальцами. — …ты думаешь, что у меня ОКР?
В этом есть смысл, отчасти. Я связываю свои сексуальные потребности с компульсиями. Потребность получить этот естественный кайф. Это как у обсессивно-компульсивных людей потребность следовать их систематическому распорядку. Я просто никогда не связывала эти два понятия.
— Некоторые психологи считают, что зависимости коррелируют с ОКР, но я не могу поставить тебе диагноз, — честно говорит Роуз. — Тебе действительно нужно посетить психотерапевта…
— Я знаю, — прерываю я ее. — Я знаю, просто… я еще не решила, к какому из них я хочу пойти.
Кто бы мог подумать, что в нашем районе так много психотерапевтов, специализирующихся на сексуальной зависимости? А я уже искала Клуб Анонимных Сексоголиков и ничего не нашла. Поскольку большинство групп состоит из мужчин, пытающихся побороть свою сексуальную тягу, они строго придерживаются политики «нет женщин». Это логично, но это также сделало почти невозможным найти КАС, который принимает женщин. Я пока оставила эту охоту и планирую заниматься терапией один на один.
Существуют также лечебные учреждения для лечения сексуальной зависимости. Реабилитация, как у Ло. Но Роуз быстро отбросила эти варианты. Она действительно не дала мне определенного ответа, и после того, как я стала ходить вокруг да около, она проболталась, что у меня социальная тревожность. Что мне не следует находиться в больших группах, пытаясь решить свою проблему.
Вчера я возразила: — У меня нет социальной тревожности.
И в тот же момент я нервно расхаживала по своей комнате.
Она наклонила голову с приподнятыми бровями.
— Когда ты в последний раз была в группе?
— Много раз, — сказала я ей. — Я хожу в клубы, Роуз. Люди повсюду.
— Но разве тебя заставляют с ними разговаривать? Ты разговариваешь с кем-нибудь, кроме Ло? Ну правда, Лили, подумай об этом. Ты хотя бы заводишь разговор со своими любовниками на одну ночь или просто смотришь на них и трахаешь?
Она была права. Возможно, у меня действительно есть социальная тревога. И, по словам Роуз, я должна концентрироваться на чем-то одном. Я также думаю, что она предпочла бы присматривать за мной, чем отправит куда-нибудь. Она бы сошла с ума, не зная, какой именно будет программа реабилитации и чем они будут заниматься. Так что сейчас терапия — лучшее решение.
— Я работаю над этим для тебя, — говорит мне Роуз. — Завтра у меня встреча с ещё двумя психотерапевтами.
