Мужчина не поднимал на меня взгляд, изучая что-то в своем ноутбуке. А я изучала его. Тёмные, слегка волнистые волосы убраны назад. Идеальный костюм, на который даже пылинка побоится сесть, чтобы не нарушить гармонию.
Я целый день простояла у раковины и сейчас ощутила, как от усталости подрагивают коленки. Недолго думая, прохожу и усаживаюсь в кресло для гостей.
— Встань, — короткий приказ, вызывающий на коже табун мурашек.
Нехотя поднимаюсь, прислоняясь бедром к спинке кресла, взирая на мужчину со всей ненавистью, на которую способна. Чтоб тебя такие же черти в пальто жарили, медленно покручивая вертел, вставленный в твой прекрасный зад.
Но ему определённо безразлично моё к нему отношение. Вижу это в отражении чёрных, мазутных глаз. От его препарирующего взгляда мне становится не по себе, и я выпрямляюсь, почти не дышу и не двигаюсь. Когда на тебя так смотрит хищник, лучшее решение — не шевелиться и не показывать страх.
— Что тебя связывает с наркоторговцем? — откидывается на спинку своего шикарного кресла, обтянутого коричневой кожей, и смотрит пристально, задавая вопрос в лоб.
Пожимаю плечами, даже не думая исповедаться.
— Моя личная жизнь вас не должна интересовать, — намеренно складываю губы в искусственной улыбке, давая понять, что он и слова из меня не вытянет.
Подозреваю, что Ямадаев соотносит мой возраст и возраст любовника моей матери. На его лице проскальзывает выражение брезгливости, и я отвожу взгляд, чтобы не видеть это. Не знаю почему, но вновь ощущаю, как меня задевает его отношение ко мне. Только не могу взять в толк, с какой стати? Кто он мне? Лишь ступенька на пути к моей цели. Когда-нибудь я смогу через него переступить и пойти дальше. Ни разу не обернувшись назад.
— Ты проститутка? — его голос неожиданно звучит почти мягко. Но заставляет меня встрепенуться. Замереть. Все внутренности сжимаются от этого вопроса, так похожего на обвинение.
Какое ему дело до того, чем занимается посудомойка на досуге? Мало ли какие у меня хобби.
Я подхожу к столу ближе, желая глубже окунуться в тёмные омуты его глаз. В приглушённом свете кабинета я различаю маслянистые переливы радуги в луже почти чёрной радужки.
Упираюсь ладонями в столешницу, немного подаюсь вперёд, привставая на цыпочки.
— Хочешь воспользоваться моими услугами? — уточняю, переходя на «ты». К чему формальности, если он намеревается купить моё тело. Мне до смерти интересен его ответ.
— Хотите, — перебивает он меня, — хотите воспользоваться моими услугами.
Его ответ сбивает с толку. Секунду я лишь стою моргая, обрабатывая его слова.
— В постели мне тоже нужно будет обращаться к вам на «вы»? — мысль принимает форму слов раньше, чем я успеваю понять, что озвучиваю их вслух.
Не знаю, чего я ожидала, но точно не ленивой улыбки, тронувшей его губы.
— Максимум, что ты будешь делать с моей постелью, — менять бельё, — спокойно произносит, — а если я узнаю, что ты подрабатываешь в моём клубе, торгуя телом или наркотой, — накажу.
Мне кажется, даже если бы он прямо сейчас предложил заплатить мне деньги за секс, я не так сильно покраснела бы, как от тихо и вкрадчиво сказанного слова «накажу». Во рту вдруг пересохло. Не понимаю, что со мной. Встряхиваю головой, желая выбросить из неё фантазии о том, как он меня наказывает.
Я хотела было что-то ответить. Наверняка колкое и острое, но слова не шли на язык. Мою растерянность прервал короткий стук. В кабинет вошёл мужчина среднего возраста и непримечательной внешности. Лысый, длинноносый. На меня он даже не взглянул. Будто и не видел.
— Виктор, возьми у неё анализы, — пожимая руку мужчине, отдал приказ Ямадаев.
Некий Виктор кивнул, после чего достал из своего чемодана шприц, вытащил его из упаковки.
— Сними куртку, — очередной приказ от Ямадаева.
Не хочу на него смотреть. И выполнять приказ не желаю. Но выбора нет. Либо сама. Либо заставят.
Я вновь стягиваю с плеч косуху. Мужчина куда грубее Ямадаева сжимает моё запястье, закатывает рукав свитера, перетягивает руку жгутом и точным движением попадает прямо в вену. Прикрываю глаза, чтобы не видеть бурую, густую жижу, наполняющую шприц. После этого мужчина берёт мазок изо рта и вручает мне баночку для анализа мочи. За всё время он ни разу не сказал мне ни словечка.
— Туалет за той дверью, — указывает Ямадаев.
Дурацкая обида не позволяет мне даже взглянуть в его сторону. И с чего я решила, что он поверит на слово в то, что я не наркоманка?
Времени рассматривать уборную не оставалось. Надо скорее убираться отсюда. Интуиция вопила, что Ямадаев на одних анализах не успокоится. И положив тёплую баночку на стол Шамиля, я, не оглядываясь и не спрашивая разрешения, вылетела из кабинета. Никто меня не останавливал.
Не знала, сколько у меня времени, на ожидание автобуса его точно не имелось. Вызвала такси и отправилась в клуб, в котором искала мамашу. Теперь к Ветрянскому мне придётся заявиться самой. И разговор ничем хорошим для меня не завершится.
Глава 10
Старалась не обращать внимания на собственную тахикардию, отдававшую пульсацией в виски. Сжала все тёмные мысли в комок и затолкала в самый дальний уголок своего сознания, закрыв страх на замок. Плевать на всё. Выберусь как-нибудь.
Понимаю, что идти к наркоторговцу после случившегося — форменное безумие. Но если моя догадка верна, то владелец клуба «Рай» обязательно заявится к Ветрянскому, который знает мою мать. Вот чёрт. Викторию Вишневскую. Мои карты будут так быстро раскрыты, что я и пикнуть не успею, как меня закатают в бетон. И прямо на моих костях построят высотку. Говорят, мой папочка именно так и поступал с врагами.
По сравнению с «Раем» это место являло собой форменный притон. Даже в пятницу вечером посетителей оказалось не так много. В это время «Рай» светился тысячами огней, пленял дорогими ароматами, вкусной едой, редким алкоголем и красивыми женщинами, охотившимися на мужчин. Это же заведение предназначалось исключительно для утоления жажды после запоя. Алкогольного или наркотического.
Мельком бросила взгляд в сторону бара, но того красавчика не обнаружила. Оставалось надеяться, что хозяин притона на месте. Другие его локации мне неизвестны.
Странно, но на моём пути не встал ни один охранник. Миновав все комнатушки, я дошла до кабинета директора. Без стука отворила дверь.
— Убирайтесь, — махнул рукой Ветрянский, даже не посмотрев на посетителя.
Он развалился на диване, лёжа ко входу спиной и попивая из горла крепкий алкоголь. Может, оно и лучше, что он вдрабадан.
Зашла и прикрыла за собой дверь. Некоторое время постояла, пытаясь продумать дальнейший диалог. Но подозревала, что придётся действовать экспромтом.
— Нужно поговорить, — произношу, слыша, как хрипит от напряжения собственный голос.
Наркоторговец резко поднялся, насколько позволяло алкогольное опьянение, и вперил в меня осоловелый взгляд. Испуганно смотрел, будто подозревая, что следом за мной мог вновь появиться Ямадаев.
Удивилась, рассмотрев в полумраке Ветрянского. Казалось, Шамиль не просто ударил его лицом о стену, а ещё пару раз стесал о шероховатую поверхность кирпичной кладки кожу на всей правой половине. Физиономия мужчины являла собой ужасающее зрелище.
— Я одна, — успокаиваю, подходя чуть ближе. Ступая на полусогнутых ногах, в любой момент готовясь дать дёру.
— Чего тебе надо? — спрашивает, сжимая ладонями виски́ и упираясь локтями в колени. Меня удивляет, что его язык почти не заплетается.
— Подозреваю, что Шамиль Ямадаев вновь захочет с тобой пообщаться, — встаю напротив него, опираясь спиной на стену, — и мне нужно от тебя одно небольшое одолжение.
Слова, слетающие с губ, звучат нагло и дерзко. Будто мне ничего не грозит и здесь я хозяйка положения. К сожалению, чем больше я скажу Ветрянскому, тем хуже сложатся мои дела.
