Насильно, на заднем сидении своего подержанного автомобиля «лада седан».
Она была до смерти напугана. Боялась нежелательной беременности, боялась венерических заболеваний и СПИДа, но не имела никакой возможности провериться или сдать анализы – информацию сразу бы передали в школу, а потом… лучше не думать, что будет, если мать узнает. Никто не поверит. А если и поверит, обвинят только ее: позволила. То, что Таню против воли запихнули в машину Казбека, не дав ни единого шанса спастись, никому не интересно. Таню некому защитить: отец – жалкий запойный дебошир, а мать – посудомойка.
Но самое страшное было не это. Страшно стало пару дней спустя, когда выяснилось, что Казбек от нее не отстал. Он вдруг решил, что она – его собственность.
В тот вечер их было уже двое. Казбек и его друг привезли Таню на закрытую базу у озера. Именно тогда Таня поняла, что пропала. Даже если ее и отпустят с базы, следующий раз не за горами.
Казбек и его товарищ вкололи себе по дозе и забылись.
Она нашла в себе силы подойти к столу. Оглядела мутным взглядом разбросанные в беспорядке пластиковые стаканы и среди беспорядка приметила бесхозный одноразовый шприц, которым наркоманы вводили себе дозу.
Таня была красивой, но она не была дурой. Решение пришло почти мгновенно. Она точно знала, как расправится со своими мучителями.
Взяла салфеткой шприц, которым они вводили себе дозу. Набрала в него воздух. Осторожно подкралась к Казбеку. Нащупала вену. Долго искать не пришлось – у наркоманов вены хорошо видно. Зажмурившись, с силой нажала. Тот даже не почувствовал укола.
Не дожидаясь результата, подошла к подельнику Казбека. Сжала его руку, и снова выпустила воздух из шприца в вену.
Быстро, насколько позволяло состояние, натянула найденные джинсы и толстовку. Надела на ноги кеды и открыла окно. Не оборачиваясь, выдавила москитную сетку и выбралась наружу.
Кое-как Таня добрела до трассы и пешком шла до дома. Уже светало, когда она добралась до района. На ее счастье, мать работала в ночную смену (чтобы заработать чуть больше денег, она взялась еще и дежурить вместо охранника школы по ночам), а отец был вдрызг пьян, и просто не заметил отсутствия дочери.
Первые две недели после преступления Таня жутко боялась возмездия. Она не могла есть, не могла спать. По ночам ей снились кошмары, в которых ее снова и снова мучили два ублюдка-наркомана.
На счастье Тани, никто не стал проводить вскрытие двух окоченевших на базе наркодилеров. Видимо, побрезговали – слишком большой мразью считался Казбек. Выдохнули, перекрестились, написали, что те погибли от передозировки и быстро избавились от дела.
Чтобы забыться, Таня с двойным усердием начала заниматься спортивными танцами. Мужчин она к себе больше не подпускала, а мечту о голубоглазом принце вытравила из сердца навсегда.
По достижению совершеннолетия Таня начала профессионально танцевать у шеста. Танцы доставляли ей истинное удовольствие, и чтобы вырваться из нищеты, она придумала себе сценический образ. Отныне на сцене выступала белокурая Изабель. Короткая челочка, длинные светлые волосы до пояса, красивая грудь и чуть пухлые, отшлифованные у косметолога губки алого цвета – Изабель будоражила воображение даже самых искушенных мужчин. За стриптиз хорошо платили, и это занятие позволило Тане съехать от родителей. Она сняла небольшую, уютную однокомнатную квартирку на окраине и купила подержанную машину.
Ей исполнилось двадцать два года, когда в самом модном в городе ночном клубе «Валенсия» открылась свободная вакансия танцовщицы.
К тому времени псевдоним «Изабель» заработал популярность в определенных кругах, и на новую работу Таню приняли сразу же.
Клуб содержали люди серьезные, и Таня очень старалась быть образцовой танцовщицей. Она быстро смекнула, что стриптиз – это ширма для казино, и обычного разврата здесь не будет. А значит, можно потихоньку гнуть свою линию – никакого близкого общения с клиентами. Только танцы.
Бориса Загорского она приметила сразу. Статный, красивый, а главное – голубоглазый и при больших деньгах. Как только увидела его вечером в клубе, сразу поняла – вот он, ее принц. Тот самый, которого она так наивно рисовала в девичьих грезах, и о котором запретила себе думать.
Загвоздка заключалась в том, что Загорский был женат. Но разве может остановить красавицу Изабель этот факт?
Она подбиралась к нему незаметно: в этой битве за любовь она не имела права допустить ошибку.
Тане удалось узнать, что Борис очень недоволен рождением дочери.
Что обедает он всегда дома, с женой, а в клуб приходит в пятницу после восьми часов вечера. К девяти Танина смена у шеста завершалась, следующая начиналась в одиннадцать, таково было расписание девушек в клубе.
Борис мог сполна насладиться танцами красивой дивы, а потом она соскальзывала со сцены и будто невзначай устраивалась с ним за столиком на балконе, куда пускали только персон со знаком «вип».
Таня поняла, что Борис Загорский считает себя человеком обиженным жизнью и одиноким. Не было ни одного человека, который бы отнесся с сочувствием к его проблеме. У него дочь, а не сын. И отец – самый родной человек – никак не подпускает Борю к казино.
Выслушивая его душевные излияния под грустную музыку по вечерам, Таня по имени Изабель постепенно завоевывала его расположение.
Спустя два месяца знакомства Борис так прикипел к своей новой подружке, что уже не помышлял без нее своего присутствия в клубе.
Когда он коснулся ее в первый раз, она ему отказала. А потом, горько расплакавшись, рассказала свою историю.
Это был шах и мат в сердце Бориса. Проникнувшись к девушке искренним сочувствием, он прикипел к ней еще сильнее.
В первый раз она отдалась ему в своей квартирке на окраине.
В то утро Изабель не ждала гостей. Она наводила порядок в уютной комнатке, которая стала приютом для ее израненной души. Борис появился на пороге без предупреждения, с букетом шикарных алых роз.
Таня была смущена и удивлена – она не давала ему своего адреса. Но вместо приветствия он привлек ее к себе и подарил ей самый горячий поцелуй, на который был только способен.
Розы остались лежать на комоде в прихожей, а Таня, прижатая к стене поцелуями и объятиями Бориса, медленно сдавалась под их натиском.
Его губы скользили, пальцы ловко освобождали от короткого шелкового халатика и трусиков, и Таня задыхалась от внезапно накатившего дикого возбуждения. Не было в ее жизни поцелуев и прикосновений слаще этих.
Их двоих охватило какое-то сумасшествие. По венам бежало желание – сводящее с ума, обжигающее – и было плевать на обстоятельства.
Как
