пределе
- Алексей, что же ты как сопливая девчонка, все сразу маме рассказываешь? – наезжает на сына Мирон.
- Как ты смеешь так говорить? – смотрю на него возмущенно. Если раньше супруг не позволял себе и слова кривого в сторону детей, то теперь он действительно берет слишком сильный разгон. – Я не знаю, какие у тебя проблемы, но это не причина так себя вести, ни по отношению ко мне, ни по отношению к сыну.
- Мам, а что я сделал? – спрашивает ребенок.
- Ничего, Лешенька, иди в свою комнату, уже поздно, я сейчас закончу с папой разговор и приду тебя поцеловать и прочитать сказку, - как можно сдержаннее отвечаю.
Сын виновато кивает и уходит, а я киплю от негодования.
- Мирон, ты уже совсем? При чем тут дети? Какого черта ты устраиваешь на ночь глядя разборки? Кто такая Вера? – смотрю на него в гневе.
- Бухгалтер той фирмы, где я работаю. Помогает с документами. А ты что подумала? Любовница моя? Да? Ты уже Нина совсем в своей ревности охренела! Может быть, потому что на воре и шапка горит? – пытается перевести на меня стрелки.
- Еще что скажешь? Я никогда не позволяла себе вольностей, и домой уж точно никого не приводила в твое отсутствие. И с чего бы твоей работнице Верочке тащить еду нашим детям? Она мать Тереза? – смотрю вопросительно.
- С того, что их мамаша даже нормально накормить не может сына и дочку, живут впроголодь, стыд и срам, как бросились на фаст-фуд. Неудобно было перед гостьей.
От его слов внутри становится больно. Как он может? Мирон такой же отец, как и я мать. И это его дети. Почему он ведет себя так, словно я должна одна тащить на себе буквально все?
Мой муж просто обнаглел. Понимание и поддержка, вечное затыкание себя в самый дальний угол принесли плоды в виде вот такого отношения. Похоже, супруг действительно решил, что я до конца дней собираюсь прожить вместе с ним, считая копейки, совершенно забыв, как божился все исправить, сделать нашу жизнь еще лучше, только бы не бросала его.
- Стыд – тебе! Ты мужчина, но едва ли это помнишь, - произношу с невероятным презрением и разворачиваюсь, чтобы уйти в детскую.
Неожиданно Мирон подлетает и со всей силы толкает меня в спину. Если честно, не столько больно, сколько обидно от его действий. Хочется многое ему сказать, но инстинкт самосохранения закрывает мне рот. Не желаю устраивать разборок при детях, да и я им нужна здоровая, а не покалеченная отцом в порыве гнева.
- Закройся! Если моя сделка сорвется, я тебя уничтожу, - шипит в спину.
Не знаю, что же там за сделка такая, но его ярость меня поражает.
На негнущихся ногах я захожу к детям в комнату и вижу сына с книгой.
- А я сам решил почитать, раз ты занята, - произносит Алексей.
- Умничка, - отвечаю ему, заглядывая в кровать дочери. Анюта крепко спит и выглядит как ангелочек. Сладкая моя девочка, как же хочется вам с братом счастья и хорошей жизни.
В горле ком, одно лишь желание - расплакаться, как маленькой, и оказаться в объятиях кого-то сильного и справедливого. За что мне такое отношение мужа? Ведь я хотела всего лишь быть рядом, поддерживать и разделять неприятности, не сбежав, не начав поиски лучшего варианта для себя и детей.
Как оно и бывает, попала в свою же ловушку доброты и святой наивности. Люди любят судить по себе, вот и я считала, что если я со всей душой, то и Мирон. А вышло так, что теперь он перекидывает всю вину за нашу никчемную жизнь на меня. И детей я плохо кормлю, и денег нет, и в сексе полный ноль, и внешность моя неухоженная - по всем фронтам фиаско.
Из детской даже не хочется выходить. Мирон опять продолжит разборки, к чему я категорически не готова. Аккуратно ложусь рядом с сыном и приобнимаю его, раздумывая о той самой Вере, которая навещала супруга в мое отсутствие.
Слабо верится, что обычный бухгалтер, закупив провизии для детей, явилась к мужу домой исключительно поработать. Да и откуда ей знать, что едят мои дети и в чем они нуждаются. Только если супруг не ввел в курс дела, но если это так – Верочка не просто работница, а близкая для него женщина.
Какой мужчина станет распространяться о детях и их нуждах обычной коллеге? Только тот, кто общается с ней не только по рабочим вопросам.
Сердце больно колет, в голове все больше ясности, почему муж так охладел в сексе. Не эта ли самая Вера удовлетворяет его потребности? Если Мирон мне изменяет – ни дня не задержусь в его жизни. Да и вообще, что я делаю в этом браке?
Он не любит меня, потому что когда есть чувства, не станешь поднимать руку на женщину, обижать общих детей и устраивать вот такие вот встречи, как сегодня. Слезы невольно катятся по щекам, от обиды, от боли за его поведение, от той несправедливости, которую он творит по отношению к своей семье. Мы и так с Аней и Лешей всего лишены, почему хотя бы теплом и любовью не компенсировать недостаток денег? Ведь это так просто – человеческое отношение, душевная минимальная забота.
Как же я устала биться в закрытую дверь. Любить того, кто не достоин моего чувства. Порой я ненавижу себя за эту способность отдаваться одному человеку без остатка, не искать других вариантов, которые лучше для меня и деток.
Слышу шорох в дверях и по инерции закрываю глаза, притворяясь спящей.
- Нин, - шепчет у уха голос мужа, - проснись.
Стараюсь не дышать, не хочу разговоров. Не могу продолжать выслушивать претензии в свою сторону. Я и так забита ниже плинтуса, что еще во мне не так? Не все сказал?
- Проснись, пожалуйста, - тихонечко толкает меня в плечо.
- Что? – шепчу ему в ответ. – Тише, дети спят.
- Пойдем, - берет меня на руки и выносит из комнаты. Мы проходим коридор, и он направляется в спальню. Укладывает меня в постель и нависает сверху.
- Что тебе нужно, Мирон? Я не хочу говорить. Ты оскорбил меня, душил, угрожал. Как после этого продолжать наши отношения? – смотрю в его глаза.
- Прости меня, пожалуйста, прости. Я просто
