тянет свою руку ко мне.
- Аппетитная какая, - сжимает мужчина мою грудь – сильно, но не больно.
Теряю дар речи от подобной наглости, а затем…
- Я. Тебя. Сейчас. Убью!
Бью по нахальной, загребущей руке, и ярость переполняет. Возмущение. И что-то еще: некое темное чувство, шепчущее мне: «Интересно, а каково с ним? Может, не сопротивляться? Интересно же».
Затыкаю свой любопытный внутренний голос, и пытаюсь пнуть Александра правой ногой, но он ловит мое бедро, и прижимается ко мне. Заводит мою ногу себе на бедра, и я всхлипываю.
- Ну и? Такая смелая ведь была. Ты же убить меня хотела, зайка, - шепчет этот нехороший мужчина.
Хотела. И хочу. Сейчас только справлюсь со смущением, и обязательно устрою ему взбучку.
- Вы не имеете права ко мне приставать. Я на вас пожалуюсь… я в суд подам за домогательства!
- Ох, какая же ты болтливая, Аленка, - мужчина закатывает глаза.
И через секунду я чувствую его губы на моих.
Она пила сладкий кофе, я угадал - любит капучино со сливками и сахаром.
Губы мягкие, податливые, она не ждала и в изумлении приоткрывает рот. Я этим пользуюсь, ныряю языком. Сталкиваюсь с ее, горячим и осторожным, болтать она горазда, а вот целоваться не умеет совсем.
Как же так. А Володя, черт его дери?
Сильнее сжимаю ягодицы под тонкой тканью юбки, перебираю пальцами. Трусики на ней маленькие, наверняка ниточки, едва прикрывают промежность - швов никаких нет.
В ушах шум крови, и в висках стучит, ноготочки царапают мои плечи, язык становится смелее, аккуратно сплетается с моим.
Отвечает, попалась.
Напряжение в брюках растет, я ее точно трахну, железно, готов здесь, я не стесняюсь, но она испугается, вокруг очень много лишних фейсов.
Жаль, ведь как сладко.
Целую глубже, мну хрупкую фигурку и вдавливаю в стену, задираю юбку, она почти моя. Ладонью веду по бедрам и замираю - это не колготки.
Под пальцами кружевная резинка.
В чулки вырядилась.
Серьезно.
И прямо сейчас можно проверить, есть ли веснушки.
Гашу рык.
Моей заминки ей хватает. Она отворачивается, губами скользит по моей щеке и отталкивает в плечо.
И сразу, туда, где ещё остаётся влажный след от ее губ - залепляет мне хлесткую пощечину.
- Вы обнаглели! - она продирается через меня, залита румянцем. Губы красные, от тяжёлого дыхания грудь заманчиво выпирает. - Кто вам разрешал?
Тру щеку.
Давно меня не били женщины. Последний раз - в институте, горячая аспирантка, когда у нас дальше кровати ничего не срослось.
Там понятно, а тут за что?
- Зайка, это поцелуй, а не обыск, разрешения здесь не надо, - оглядываюсь, - и ты сама хотела.
- Ещё и обыск, - она ужасается, - господи, что за "Криминальное чтиво", - она торопливо одергивает юбку. - И, вообще. Я на работе. Вас вижу третий раз в жизни. Мало ли, чем вы болеете. Лезете языком...столько бактерий, - она лепечет и краснеет.
- У меня справка есть, - заверяю, поправляю брюки. Смотрю на нее, и это мешает, член не понимает, что нам отказывают. - Давай так, - иду на нее. - Сегодня вечером где-нибудь посидим. Не при отеле, в обычном ресторане. Познакомимся поближе. Я принесу справку.
- Я и так вижу, что вы со справкой, - она пришла в себя, собралась с силами. Зелёный взгляд полон привычного лукавства. Палец постукивает по виску, намекая - покрутить все-таки не решается. - И у нас приличная фирма, а не дом свиданий.
- Я тебя не на свидание зову, - снова присаживаюсь на край ее стола. Она стоит напротив, нарочито занята своей кофточкой, перевязывает тесемки на груди. Какие пальчики, как волк готов поиграть, покусать, - Алена, мы взрослые люди. Ты мне нравишься, я тебе тоже.
- Очень самонадеянно, - она хмыкает, - но вы ошиблись, - вскидывает глаза.
- Я не ошибаюсь.
- А это уже мания величия.
- Каюсь, грешен, - киваю.
- Тогда в церковь, я не священник.
Выдыхаю. Ну что за упрямица?
- Значит, не нравлюсь? - изгибаю бровь.
Ее взгляд пробегается по моим скрещенным ногам, выше, задерживается на блестящей пряжке ремня. Либо на ширинке. Ещё выше, по пуговицам рубашки к моему лицу.
Встречаемся глазами, ведьма, магнитом тянет.
- Нет, не нравитесь, - врёт. Щеки так и горят. Она откашливается, складывает руки на груди, - и раз уж мы все выяснили, вам пора. Мне надо работать, а вы мешаете. Или я уволена?
- Чем я тебе мешаю? - не двигаюсь. Усмехаюсь, - сердечки рисовать в блокноте?
- Этим я занимаюсь в обеденный перерыв, - она кусает губу и смотрит в окно.
- А ещё чем занимаешься?
- А еще ем, - послушно рассказывает.
- А ещё?
- Ну хватит, - она злится, смотрит мимо меня на свой стол. - Слезьте, пожалуйста. Вы мне все помяли.
Оглядываюсь на бумаги, которые придавил задом. Улыбаюсь.
Помять я ей и, правда, успел всё - и попку, и грудь, и остался доволен.
Встаю, подхожу ближе.
- Так что на счёт вечера?
Она пятится, изучает мою рубашку, трусливая зайка, боится поднять глаза.
- Вечером я занята, - бормочет.
- Ужином со мной.
- Не угадали.
- Это не викторина, Алена. Я настаиваю.
- Алена, - из кабинета высовывается голова Володи. - Гм, нельзя ли потише? Скоро весь офис будет в курсе, гм, ваших планов.
Зайка испуганно смотрит на него, хлопает ресницами.
Чешу затылок.
Нда, мужик заревновал, кажись. Из-под носа ведь уводят. Я-то сейчас уеду, и как его с ней оставлять?
Хотя...
Конкуренцией и не пахнет, соперников тут не вижу.
- Владимир Андреевич, - она отшатывается от меня, будто я ее силой держал. Сама стояла, болтала. Эх, зайка. Она приглаживает волосы и тараторит. - Я не знаю, кто этот человек и почему заявляет, что фирма теперь принадлежит ему. И почему он думает, будто я ему что-то должна. Работаю я у вас, не у него. И подчиняюсь лишь вам.
Володя благосклонно кивает, бросает опасливый взгляд на меня.
Любовь зла.
А у меня дела.
- Ладно, - иду к выходу, попутно шлепаю Алену по попке. - Вечером заеду ещё, дождитесь.
Это был не первый мой поцелуй, и не второй.
Третий. Но самый… взрослый,
