«Напомните, мы договаривались на старом месте, так ведь?»
Тишина. В груди противно заворочалось подозрение.
«Почему вы не отвечаете? Я жду на старом месте»
Ещё тягомотных минут десять, и подозрение в том, что меня всё-таки кинули стремительно переросло в уверенность, а из неё — в злость.
«Аллё, что за прикол? Где мои деньги? Если это кидалово, то ты ещё пожалеешь, что вообще связалась со мной!»
Сидела потом на обочине, угрюмо игнорируя сигналящих мне дальнобоев и думала — Ну и что дальше? А дальше виделся только полный мандец. Хотя, если так разобраться-то, что мне мешает «выйти из сумрака»? Просто вернуться в город или в любой ближайший населённый пункт и, достав из широких штанин свой настоящий паспорт, просто начать жить свою жизнь?
И оказалось вдруг, что мешает не страх перед прошлым и его призраками вроде Рагифа, а тупо гордость. Вернее — гордыня. Ведь умные люди говорят, что это капец, какие разные вещи! И если благородная гордость, вроде бы, способна уберечь личность от полной жопы, то тупая гордыня, говорят те же умные люди, однажды в эту самую жопу и повергнет. А в моём случае — пожалуй, уже.
Ну правда, ну найдёт меня Гордеев, если вообще ищет, ну и что? Разве это будет значить, что я проиграла? Я — никто без рубля в кармане, одна во всём свете, проиграла ему — сотруднику какой-то настолько серьёзной конторы, что даже Коломоец о ней ничего толком не знает? Ну смешно же! Не говоря уж о том, что…
Телефон вдруг ожил:
«Никогда не дерзи раньше времени, нарвёшься на ответную грубость. Скоро буду. Жди»
Ух, как меня подорвало! Только что вприпрыжку не заскакала!
«Извините, бомбануло. — Честно призналась я дамочке. И совсем уж пьянея от шальной радости, дерзко добавила: — Но тогда с вас ещё и кофе за ожидание!»
Она подъехала минут через тридцать, а меня всё ещё не отпустило. Я несла какую-то бодрую чушь, независимо рисуясь перед богачкой, которая, мало того, что приехала на встречу в эротичном пеньюарчике и халатике, словно только что выпрыгнула из койки любовника, так ещё и на мою шутку о зачётном прикиде, неуместно блеснула моралью:
— Пока ты ставишь себя на одну доску со шмотками, какими бы дорогими они ни были, ты так и будешь чувствовать себя дешёвой. Завязывай с этим. Бедность не в кошельке, а, в первую очередь, в голове…
Ну да, ну да. Хорошо рассуждать так, когда можешь позволить себя тачку за двадцать лямов и полтиник налом за то, чтобы нацарапать на ней ёмкое и вечное. А вот меня и эта плотная банковская пачка пятисоточек буквально вернула к жизни! Теперь можно забуриться в какой-нибудь пригородный посёлок, снять по дешёвке комнату и, устроившись по настоящему паспорту дворником или уборщицей, довольно сносно перезимовать!
— Как случилось, что тебя поймали? — задумчиво наблюдала за моим лихорадочным возбуждением дамочка. А мне подумалось, вдруг, что у них с мужем одни тараканы на двоих — смотреть на собеседника невидящим взглядом и грузиться своими неведомыми печалями. — Я вроде бы всё предусмотрела.
— Да мужик какой-то из соседней тачки выскочил, большая такая, чёрная. Видели бы вы его рожу! — рассмеялась я, вспомнив его реакцию на надпись на капоте. Теперь, когда всё осталось позади, произошедшее казалось скорее забавным, чем страшным. — Он, кажется, больше меня испугался! Паша зовут.
— Понятно, — заторможенно кивнула дамочка. — А в целом как, нормально?
— А то! Ваш муж такой душка! Особенно когда злится. Я вообще люблю злых мужиков, они такие — у-у-ух!
На этот раз дамочка окинула меня внимательным, даже изучающим взглядом. Но мыслями всё равно была далеко.
— Они меня просто попугали и отпустили, — не замолкала я. — Всё как вы и говорили! Даже жаль, если честно. Я-то хотя бы на пару синячков рассчитывала, чтобы за моральный ущерб с вас надбавочку получить!
Внутренний голос орал: «Тормози, Славка! Ты уже становишься похожа на пьяную дуру!» Даже дамочка, устало закрыв глаза, откинула голову на подголовник. Но меня несло. Видно, тут и отходняк после бессонной ночки, и предвкушение хоть какой-то стабильности в обозримом будущем.
— Хочешь ещё заработать? — спросила вдруг дамочка.
В груди, заглушая остатки здравого смысла, радостно квакнула жаба. Если мадам даст ещё хотя бы десятку, то…
— Только я даже не знаю сколько тебе предложить, — с каким-то обречённым видом вздохнула она. — Сто? Сто пятьдесят?
Это она что, у меня спрашивает? Ну и как я… Стоп! Сколько-сколько?!
С трудом подобрав челюсть, я как можно небрежнее пожала плечами:
— Ну… Вообще смотря что надо будет делать.
— Ничего особенного. Просто совратить моего мужа.
Я оторопела. Вот ненормальная семейка-то. Капец просто!
— Эмм… — жаба в груди зарыдала и умоляюще схватила меня за ноги, но я ещё не сошла с ума. И, кстати, не лишилась последней гордости — той самой, которая, говорят, способна уберечь личность от полной задницы. — Нет, извините, я не могу. Но спасибо за предложение. — Сунула честно отработанный полтинник в сумку. — Я пойду, ладно?
— Но почему? — схватила она меня за локоть, и я почувствовала, что её пальцы дрожат. — Ты же говоришь, он тебе понравился?
— Ну как бы… Ну… — замялась я. Если для неё это изначально нормально, то блин, как я могу объяснить, что это вообще-то НЕ нормально? — Просто не могу. Я вообще ещё девственница!
Она хохотнула. Но как-то странно, как будто всхлипнула.
— Тоже мне, проблема! Да он этого даже не заметит, уж поверь… Пятьсот! Пятьсот тысяч. Наличкой, сразу по выполнению. И задаток!
Схватила с заднего сиденья сумочку, ту самую, которую я однажды чуть не спёрла от безысходности. Суетливо откопала в её недрах кошелёк.
— Вот, — выгребала наличку, складывала поверх стоящей у меня на коленях спортивной сумки. — Твою мать… — ругательство сорвалось с губ горьким отчаянием, и я окончательно утвердилась в мысли, что мадам явно не в себе. Может, даже, под кайфом? А что, у богатеньких это запросто. — У меня с собой всего семьдесят три… Но мы можем доехать до банкомата! Сколько? Двести пятьдесят хватит в задаток?
— Вам что, совсем заняться больше нечем? — опасливо, словно деньги могли обжечь, отвела я от сумки руки. — Займитесь лучше благотворительностью! На том свете, говорят, зачтётся.
Дамочка рассмеялась и, закрыв лицо ладонями, уронила голову на руль. Резко замолкла. Мне показалось, сейчас разрыдается, но она лишь посидела так пару минут и наконец выпрямилась. Спокойная, как бетон. Неадеквашка сотого уровня, блин.
— Если ты не согласишься, я просто найду кого-нибудь ещё. Так что считай, что это и есть благотворительность. Полмиллиона за ночь с классным мужиком — разве плохо для девочки, опустившейся до воровства? К тому же, ещё не факт, что он поведётся. И тогда тебе просто остаётся задаток. Весь.
Я заторможенно посозерцала кучку купюр. Семьдесят три да пятьдесят — сто двадцать три налом, прямо сейчас. И реальная возможность получить ещё четыреста с лишним. Итого пол ляма пятьдесят тысяч за то, с чем обычно расстаются бесплатно и даже не всегда по любви. Ну а в том, что этот мужик поведётся сомнений почти не было. И уж во всяком случае, попытаться стоило. Спасибо одному большому и бритому гаду — научил крутить жопой.
В груди громыхала битва жабы с гордостью. Медленно, но верно побеждала зелёная. Впрочем, сейчас я бы уже скорее назвала её здравым смыслом, а гордость — той самой гордыней, от которой только хуже бывает. Подумаешь, позолоченная целочка! Всё равно однажды будет кто-то первый. И может, даже и лучше, что им станет именно этот…
По загривку хлынули мурашки. Я поёжилась, потёрла вставшие дыбом волоски на руках. Бывает безалкогольное пиво, бывает кофе без кофеина и курево без никотина. А у меня будет первый раз с Гордеевым без Гордеева. Сбудется наконец идиотская мечта идиотки, и гештальт закроется. Наверное.
Обречённо выдохнув, принялась разравнивать деньги в аккуратную стопочку.
— А не боитесь, что я просто сбегу? Получу бабки и фьють, в неизвестном направлении?
