От мысли, что за массивной дверью находится кабинет не какой-то там мелкой сошки, а именно Большого босса, желудок свело судорогой, ладони опять взмокли.
— К кому ты меня привела? — Маша бросила на подругу беспомощно-осуждающий взгляд.
— К хозяину этой конторы. — Лика беззаботно пожала плечами. — Точнее, к одному из хозяев.
— А сколько их всего?
— Три. — По безмятежному Ликиному лицу пробежала тень. — Раньше было три, а сейчас только два. Один из них мой хороший знакомый, он с радостью предоставит тебе работу.
— Так уж прямо и с радостью?! — Маша скептически хмыкнула.
— Успокойся.
— Я спокойна. Только, знаешь, я к встрече с финальным боссом не готовилась. Ну не рассчитывала я, что мне будет оказана такая высокая честь! — Маша выразительно посмотрела на закрытую дверь. — Мне бы с кем-нибудь не столь представительным пообщаться.
— Тебе работа нужна? — Лика едва заметно нахмурилась.
— Нужна.
— Тогда доверься мне. Иван нас уже ждет.
— Иван? — То, что Большого босса зовут так же, как и ее сына, показалось Маше добрым знаком. Да и вообще, ну не съест же он ее, в самом деле!
— Готова? — спросила Лика.
Вопрос прозвучал так, словно Маша собиралась войти не в кабинет добросердечного олигарха Ивана, из чистого альтруизма согласного облагодетельствовать неизвестную деваху, а в клетку с диким зверем. Ей вдруг стало смешно. Скорее всего, это было нервное — нестандартная реакция на стрессовую ситуацию.
— Тогда вперед! — Лика распахнула перед ней дверь.
Маша сделала глубокий вдох, улыбнулась отчаянной улыбкой и переступила порог.
После светлой приемной глаза не сразу привыкли к полумраку, царящему в кабинете. Стало неуютно, словно с залитого солнцем пляжа она шагнула прямиком в склеп. Маша моргнула, привыкая к резкой смене освещения.
— Здравствуйте, дамы! — Вежливо-холодный и, как ей с перепугу показалось, не слишком приветливый голос доносился из самых недр склепа.
Перестав наконец моргать, Маша посмотрела на вставшего из-за стола мужчину. Сначала это был просто силуэт, серая тень на стене. А потом она разглядела своего будущего работодателя…
Знакомый Лики, добросердечный олигарх Иван, альтруист и меценат, оказался тем самым желчным мужиком со злыми глазами и дребезжащим от раздражения голосом, который совсем недавно обозвал Машу дурой. Судьба-злодейка снова сыграла с ней злую шутку, забросила не в кабинет к сердобольному дяденьке, а в клетку к зверю. Может, и не дикому, судя по интерьеру клетки, но достаточно опасному.
Только бы не узнал! Кто она такая? Пыль на его ботинках ручной работы. Не узнает…
Самовнушение, или самообман, подействовали. Маша взяла себя в руки и перестала наконец улыбаться, как воспитанница садика для умственно отсталых.
* * *
Без Аннушки было тяжело. Не в том смысле, что некому было варить ему кофе по утрам, отвечать на телефонные звонки и ополаскивать пепельницу каждые полчаса. Последнее, кстати, его больше бесило, чем умиляло, но в этом была вся Аннушка, с ее пониманием своих служебных обязанностей. Теперь, когда Аннушку положили в НИИ онкологии, в его рабочем пространстве образовался вакуум, который раньше заполняла не слишком организованная и чрезмерно заботливая секретарша.
Серебряный понимал, что рак груди для тридцатилетней женщины — это почти приговор. Даже если ей удастся сохранить жизнь, то грудь ей не сохранить — это факт. Женщины — странные существа. Им кажется, что в восприятии мужиков они состоят исключительно из бюста и ног. Лишиться одной из составляющих для них хуже смерти. И Аннушка не исключение.
Она держалась, ни о чем не рассказывала, ни на что не жаловалась. О ее страхах и глупых бабьих комплексах по поводу утраты сексуальной привлекательности в глазах всех мужчин и любимого мужа в частности рассказал Серебряному Степан, его бессменный водитель и муж Аннушки.
Вообще-то, Серебряный не терпел панибратских отношений, с подчиненными всегда соблюдал дистанцию, но горе Степана было таким безысходным, едва ли не большим, чем горе самой Аннушки, что на сей раз он сделал исключение — после трудового дня велел ехать не домой, а в кабак. Там Серебряный потратил два часа на то, чтобы напоить ошалевшего Степана водкой и выяснить, в чем тот видит корень зла.
Проблема сводилась к одному: Аннушка переживает за свою привлекательность, а Степан переживает за Аннушку, потому что рак — это не хухры-мухры, а они еще только жить начали, о детях только задумались…
Серебряный внимательно выслушал все доводы, отвез пьяно всхлипывающего Степана домой, сделал несколько звонков в НИИ онкологии, оставил рядом с бесчувственным телом водителя бутылку водки на опохмел и отправился колесить по ночному городу… Ему всегда хотелось уравновесить совершенно доброе дело чем-нибудь менее благородным, иногда даже вовсе неблагородным. Это происходило не из-за космической черноты бессмертной души Ивана, а от стремления к равновесию, этакой вселенской гармонии. Хорошего и плохого должно быть поровну. А иначе все — кирдык!
Наверное, восстанавливая вселенскую гармонию, он немного перестарался, потому что впервые за последние пять лет не смог вспомнить, как именно он эту гармонию восстанавливал. Судя по колоколом гудящей голове, без экспериментов с алкоголем не обошлось. Судя по перепачканной губной помадой рубашке, без женщины не обошлось. Судя по измятым простыням, без секса тоже не обошлось. Судя по отсутствию посторонних личностей в его квартире, повел он себя не как джентльмен и среди ночи выставил прекрасную незнакомку за дверь. Пожалуй, последний поступок снова сдвинул равновесие в сторону зла, но голова болела так сильно, что Серебряный решил не заморачиваться. Обычно он не был груб с дамами и наверняка хорошо заплатил ночной гостье за причиненные неудобства. В итоге после недавнего загула Серебряного тревожила лишь головная боль, да и та после двух таблеток аспирина стала терпимой и почти родной.
Аннушки на рабочем месте не было. Да и с чего бы ей там находиться, если он собственнолично вчера хлопотал за нее в НИИ онкологии? Аннушка теперь под присмотром самых лучших врачей, и к исполнению своих профессиональных обязанностей наверняка вернется еще не скоро. Серебряный сложил разбросанные по Аннушкиному рабочему столу папки в аккуратные стопки, сварил себе кофе и с головой ушел в трудовой процесс.
Нет, все-таки без секретарши тяжело! Уже к одиннадцати он замучился отвечать на бесконечные телефонные звонки, в двенадцать твердо решил, что Аннушку срочно необходимо кем-нибудь заменить, а в час дня пришла Лика и приволокла свою протеже.
