- Как почему, Лера? - удивленно поднимает брови Нина Ивановна. — Ради всех женщин на земле, — она мне весело подмигивает и серьезно добавляет, — к тому же, он быстро теряет интерес к легкодоступным женщинам.
Ее слова шокируют меня, но, с другой стороны, мне становится легче. На душе уже не так сильно скребут кошки, и вроде бы появляется надежда на светлое будущее. Дверь кабинета босса открывается, и оттуда выходят два человека. Еще мгновение, и звонок телефона на столе приглашает зайти меня в святую святых.
На трясущихся ногах с подносом в руках захожу в кабинет, где за своим столом сидит Антон и не отрываясь смотрит на меня через оправу дорогих очков. У меня даже ноги подкашиваются от увиденного. В очках он кажется еще более важным, деловым, недосягаемым что ли. Ладно, Лера, не время давать задний ход. Ставлю поднос на стол для совещаний и кивком головы приглашаю Антона присоединиться. Он явно озадачен и мои смущением, и загадочным выражением на лице, но подчиняется и проходит на указанное место.
Мы садимся друг напротив друга, и я молча протягиваю ему вилку. Антон берет прибор, и его губы дергаются от едва сдерживаемой улыбки. Сама понимаю, что веду себя неадекватно, но мне ужасно неловко начинать этот разговор.
- Что-то мне подсказывает Калерия, что этот торт здесь не случайно, — все-таки первым начинает Антон, внимательно за мной наблюдая.
- Это торт переговоров, - киваю головой в знак согласия, не отрывая от него взгляда.
У меня есть четкая мотивация, и завалить это дело я не могу.
- О чем будем договариваться? - осторожно спрашивает Антон.
- О моей капитуляции.
Его глаза загораются, и я вижу там триумф. Подождите, Антон Петрович, это только приманка!
- Я думал, мы все уже решили, — мягко улыбается он.
- Мы определились, что нас тянет к друг другу, и это неизбежно, — совершенно серьезно, без тени юмора, напоминаю я.
- Неизбежно, Лера, — Антон смотрит мне в глаза и отламывает кусок торта.
В кабинете становится на градус теплее, и я делаю громкий выдох. Тоже отламываю кусочек и сую в рот, медленно снимая десерт губами. Антон не отрываясь следит, как торт исчезает с вилки, а потом на мгновение закрывает глаза и быстро стягивает очки с носа.
- Так что конкретно ты хотела бы обсудить? — взявшись за переносицу, спрашивает он.
Тоже снимаю очки и кладу на стол, а потом отпиваю кофе и смело произношу:
- Место и время.
Он смотрит на меня не моргая, потом, прочистив горло глотком кофе, отвечает:
- Моя постель, в любой момент, когда ты будешь готова.
Попался! Неимоверным усилием воли сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться во весь рот и не захлопать в ладоши. Снова отламываю торт и медленно сую в рот. Тщательно прожевываю и совершенно неосознанно облизываю губы. И именно в тот момент, когда Антон не отрываясь жадно смотрит на мой рот, произношу то, ради чего все это затеяла.
- Хорошо, что ты так сказал, — усыпляя его бдительность, тихонько шепчу. — Но именно как раз время я и хотела попросить.
- Что?
- Время, чтобы привыкнуть к мысли, что то, что должно произойти между нами, неизбежно. Мне нужно время, чтобы привыкнуть. Чтобы быть готовой.
С кислым выражением на лице Антон откладывает вилку, словно это не торт, а яд, берет стакан с кофе и, с тоской посмотрев на меня, осторожно спрашивает:
- Сколько?
- Месяц, — быстро выпаливаю, но когда он давится кофе и начинает кашлять, то уже менее уверенно продолжаю, — думаю, месяца мне вполне хватит.
Прокашлявшись, Антон вскакивает с места, отодвигает и мой кофе, и мой троянский торт.
- Лера, я взрослый мужик! Мне тридцать пять лет! По-твоему, разумно мне предлагать такое? — вопит он возмущенно, расхаживая по кабинету, словно тигр в клетке. — И что, по-твоему, между нами должно произойти такого, чтобы ты могла готовиться к этому месяц?!
Сижу низко опустив голову и молчу. Нельзя отступать. Если уступлю, то уже сегодня вечером окажусь там, где пока не готова оказаться.
- Нет, ну ладно неделю, — продолжает бушевать он. — Ну две. Но не месяц же!
Он останавливается передо мной и, уперев руки в бока, смотрит, как на врага, который пытается забрать у него любимую игрушку.
- Что ты молчишь? - наконец выдыхает он.
- Согласна на две недели, — вскакиваю с места и, подбежав к нему, радостно целую в щеку. — Договорились.
Вижу, каким возмущением загораются его глаза, и решаю, что пора бежать, пока еще есть такая возможность. Схватив очки и кофе, радостно выбегаю из кабинета и, лучезарно улыбнувшись Нине Ивановне, победоносно заявляю:
- Две недели!
Она долго смотрит на меня не моргая, а потом закатывает глаза и шепчет:
- Господи, храни нас всех. Чувствую, дорого обойдутся нам эти недели.
Глава 10
Все попытки, взять всё и поделить,
всегда заканчиваются на первом этапе — взять.
© Стас Янковский
- Яров, я каждый день прихожу в зал на полчаса раньше, и ты все время здесь, — кричит мой друг Макс Романовский. — Ты к олимпиаде готовишься?
Убираю руку от штанги и протягиваю для пожатия. Макс крепко жмет в ответ и, прижавшись своим плечом к моему, другой рукой хлопает меня по заднице. Это наше приветствие на троих, больше таких вольностей я ни с кем не позволяю и не допускаю.
- Семен? - смотрю вопросительно на Макса, но он лишь отрицательно качает головой. — Ясно.
Семен - наш друг и партнер, мы часто втроем занимаемся в зале, но сейчас он большую часть времени проводит со стаканом, чем в кругу друзей.
- Так, что тебя так рано привело в зал? - спрашивает Макс, заходя на беговую дорожку.
- Много дел, — коротко отрезаю, не желая углубляться в детали. — Как сам? Как семейная жизнь?
- Ой, Тоха, прекрасно! — улыбается счастливый сукин сын. - Правда Лиза все чаще заговаривает о втором ребенке, а я пока еще от первых родов не отошел, — и он с ужасом передергивает плечами.
- Не ожидал, что ты такой хлюпик, — бурчу, скорей, чтобы позлить его, нежели обидеть.
Но с Романовского как с гуся вода. Эта сволочь счастливо женат вот уже полтора года на девчонке, по которой сох целых четыре года. Она была замужем за другим и Макс держался в стороне, доставая только нас своими стенаниями. Но как только появился шанс, он его не упустил и теперь пылинки сдувает со своей Лизы и их маленькой дочки Алисы.
- Я пообещал, что как только мы переедем за город, то сразу начнем расширять нашу семью. Дом готов, осталось только лоск навести, и можно заезжать, а я все тяну.
- Почему? - удивляюсь его мучениям.
Макс, продолжая бежать, поворачивает ко мне голову и честно отвечает:
- Боюсь, — и видя мой непонимающий взгляд, добавляет, — боюсь ее потерять. Не хочу искушать судьбу.
- А как же родить сына?
- Да у меня прелестная дочь, вполне могу обойтись без сына, — смеется он. — Я окружен прекрасными созданиями, которые любят и боготворят меня. Что еще нужно мужчине?
- Счастливая ты сволочь, Романовский. Морду тебе набить что ли? - пыхчу, снова схватившись за штангу.
Продолжая невозмутимо бежать, Макс отвечает:
- Морду бить - это к Семену, мне еще жену соблазнять этим лицом.
Тьфу, говнюк. Злюсь и жму штангу, а самому аж разреветься хочется. Неделя уже прошла, а с Лерой я не продвинулся и на полшага. Она предельно мила, но той страсти, что была в моем кабинете и след простыл. Порой кажется, что мне все привиделось.
Я дарил ей цветы, приглашал в ресторан, был предельно внимателен и заботлив, но она как будто отключилась. Сбой всех систем. Словно кто-то вырубил рубильник и стер все эмоции. Каждое утро и каждый вечер я получаю невинный поцелуй школьницы, и как только пытаюсь зайти чуть дальше, нарываюсь на холодную стену отчуждения. Калерия замирает словно глыба льда, и я сразу от нее отстаю, не имея никакого желания продолжать. Возможно такое, что я ошибся? И она совсем не та смешная, страстная, манкая, жаждущая девушка, которой была в тот далекий вечер? Черт все подери!
