Я поднимаюсь на второй этаж, иду в аудиторию и не успеваю открыть дверь, как оттуда вываливается злющий как черт Ник, который держит за шкирку… уже знакомую мне рыжую девчонку.
Вот это сюрприз!
— Кардинальная смена вкусов? — ржу я, смотря на это недоразумение, которое трепыхается в руках нашего любителя топ-моделей.
— Соболь, держи, — Ник вдруг пихает мне в руку смятые купюры. — Возвращаю.
— Чегоооо? — я в полном ахуе пялюсь на эти деньги. — Ты у меня брал разве? И с каких пор ты налом возвращаешь?
— Она брала, — Ник говорит тихо, но в его голосе звенит такая ярость, что рыжая мелочь непроизвольно втягивает плечи. — Подрезала у тебя бабло из кармана, пока нас не было, прикинь?
— Ник, погоди… — я судорожно соображаю, откуда у меня в кармане десятка. Я наличные никогда не храню где-то, кроме портмоне. И уж точно не в таком мятом виде, потому что отец с детства приучил к уважительному обращению с деньгами.
— Соболь, очень прошу: забудь об этом, ладно? Я сам с ней поговорю, — просит Ник и тащит эту рыжую по коридору.
Я стою как дурак и ничего не могу понять. Но как только вспоминаю, чья подружка эта рыжая и сколько денег я сегодня оставил детке, то пазл сразу сходится.
— Ник! Стой! — кричу ему, но тут откуда-то, словно вихрь, вылетает та, кто все это и затеяла. Не глядя на меня, она бросается к Нику, хватает его за руку и начинает умолять практически на коленях:
— Пожалуйста! Отпустите ее! Алиса не виновата! Это я ее попросила!
— Попросила украсть? — рычит Ник.
— Нет! Мы просто возвращали! — чуть не плачет она. — Это деньги Соболевского, я просто хотела их вернуть!
— А почему самому Соболю нельзя было отдать? — недоверчиво хмыкает Ник.
— Потому что я бы не взял, — поясняю я, подхожу к ним и по-хозяйски обнимаю детку за талию. — Не имею привычки требовать назад то, что подарил.
Она взбрыкивает и сбрасывает мою руку.
Я смотрю на нее изумлённо. В смысле?! Я думал, мы уже договорились.
— Детка, не дури, — я хватаю ее за плечи и притягиваю к себе. — Что за бред? Нахер было весь этот цирк устраивать и подружку подставлять?
— Вы еще и подружки? — рявкает Ник на рыжую. А она закусывает свои губешки и показывает ему фак. Вот же наглая стрекоза!
— Забирай обратно, это твое, — я сую эти чертовы деньги детке прямо за пояс ее строгой черной юбки. И конечно не упускаю возможности облапать ее круглый красивый зад. А она вдруг вспыхивает, вытаскивает деньги и бросает их на пол.
— Передумала продолжать учебу? — поднимаю я бровь.
— Передумала, — дерзко говорит она, а потом поворачивается к Нику и говорит так мягко, так просяще, как никогда не разговаривала со мной: — Пожалуйста, помогите мне! Мне кажется, вы нормальный человек. У вас не такое злое лицо. Скажите своему другу, что он мне не интересен. Я устала от его приставаний.
— Мне глубоко по… — начинает было Ник, но детка его перебивает.
— Представьте, что к вашей сестре бы кто-то так приставал, а она не могла бы дать отпор.
— У меня нет сестры! — неожиданно зло рявкает Ник.
— Но если бы была… — тихо говорит она.
Ник молчит. А потом вдруг поворачивается ко мне и говорит:
— Соболь, ну вот реально, нахуй тебе упала вот эта, — и кивает на мою детку. — Я тебе таких девок подгоню, закачаешься. Можешь даже как серых мышек их одеть, если тебя так с этого торкает.
— Я не такой извращенец, — хмыкаю я и презрительно улыбаюсь. Но во рту почему-то горько. — Я бы ее в этих тряпках не стал трахать, новые бы купил. Но знаешь, ты прав. Как-то я слишком увлекся помощью сироткам. Что поделать: с детства всяких уличных котят и щенков домой нес.
—Ты только в кровать их не тащи, у них блох полно, — ухмыляется Ник, и мы с ним оба смеемся каким-то искусственным смехом. Он еще раз встряхивает рыжую, что-то шепчет ей на ухо, а потом брезгливо разжимает пальцы, отпуская ее.
Мы идем курить. И похуй, что уже началась пара.
За нашей спиной остаются девчонки. Рыжая и детка. И мне похуй на них обеих. Особенно на детку. Похуй, что дальше будет с ней. Я могу простить многое, но вот этот ее подкат к Нику и выставление меня идиотом — нет. Хочет вылететь из универа? Да насрать.Я только рад буду, когда перестану ее видеть. Надо попросить Ника, чтобы нашел мне на этот вечер сразу двух красоток. Я хочу максимально кайфануть и выбить из своей головы все мысли о детке. Навсегда.
Оля
— Капец, — выдыхает Алиса, потирая плечо. — Это ж надо было так попасться!
— Прости, — повторяю я, хотя уже извинилась перед этим раза три точно. — Это все я виновата.
— Ты-то тут при чем? — отмахивается она. — Не повезло просто.
— Тебе сильно попадет? От… брата?
— Не сильнее, чем раньше, — невесело улыбается Алиса. — Ладно, забей.
Она подбирает с пола тысячные купюры, а в ответ на мой вопросительный взгляд поясняет:
— В библиотеке стоит ящик для сбора пожертвований. На приют для собак, кажется. Положу туда. Твоему Соболю эти деньги все равно не нужны.
— Он не мой! — вспыхиваю я.
— Просто он за тобой бегает, я поэтому так и сказала, — примирительно говорит Алиса.
— Больше не будет.
— Вот и хорошо.
Мы обмениваемся с ней телефонами, я иду на оставшиеся две пары, а потом еду домой. Усталость наваливается такая, что я засыпаю прямо в автобусе и проезжаю свою остановку. Выхожу уже на конечной и то только потому, что меня растолкала какая-то бабка. А так бы я еще спала.
В итоге добираюсь до дома намного позже обычного, и даже родители уже пришли с работы.
— Где была? — интересуется мама с порога, недовольно поджав губы. — Ужин не приготовлен, на кухне бардак…
Я хочу сказать, что с утра я оставляла кухню в идеально чистом состоянии, а значит виновники беспорядка либо брат, либо сами родители, но решаю не провоцировать маму на скандал.
— На учебе была. Не успела.
— И зачем? Ты там теперь больше не учишься.
— Пока меня не отчислили, учусь, — упрямо возражаю я.
— И какой от этого толк?
— В понедельник узнаю, можно ли подать документы в другой вуз, — говорю я спокойно, игнорируя предыдущий мамин вопрос.
— Так, знаешь, Оль, мы тут подумали, хватит с нас твоих высших образований, — вдруг сообщает мне мама. — Давай-ка лучше с отцом поработай на покраске машин. Он уже договорился с начальством, они не против. Поучишься у него, посмотришь, а потом, глядишь, со следующего года и сама начнешь. Деньги там платят хорошие, лучше, чем мне в бухгалтерии. Ты вроде девка с мозгами у нас, быстро сообразишь.
— А почему бы Сереже не пойти к вам работать? — спрашиваю я. — Заодно и долг свой начнет отдавать.
— Да он балбес такой, с ним проблем не оберешься, — отмахивается мама. — Опять вляпается во что-нибудь. Ты надежнее.
— Мам, но я хочу учиться, я не хочу сейчас работать! — потрясенно говорю я, только сейчас понимая, что она не шутит.
— Я тоже не хочу! — повышает на меня голос мама. — А жрать мы на что должны? За квартиру платить? Или ты считаешь, мы из воздуха эти деньги берем? Опять только о себе и думаешь! Воспитали эгоистку на свою голову!
Я выслушиваю еще минут пять таких криков, ничего не отвечаю, захожу на кухню, беру кусок хлеба с сыром и иду к себе в комнату.
Вот так, значит. Пока я думала о том, как буду совмещать учебу в бюджетном вузе с самообразованием, мое будущее уже распланировали за меня. Автомаляр — вот вершина моей карьеры! Прекрасно. Просто прекрасно.
Когда я рассказывала Алисе свой прекрасный план, все выглядело таким реальным и достижимым, но сейчас, после разговора с мамой, я понимаю: нет, ничего из этого не выйдет. Либо я остаюсь в своем университете и у меня есть шанс на другую жизнь, либо нет — и тогда я автомаляр.
Мне кажется, что я бы расплакалась, но сил нет даже на это. Молча жую хлеб с сыром, смотрю в стену и думаю, что делать.
Иду к Сережке и стучусь в его комнату.
— Заходи! — кричит он мне.
