дыхание. Ему плевать на все, что я говорю. Как и всегда. Его не интересует что хочу я. Против ли я. Нет. Его, как и всегда интересуют только собственные желания.
- Так и не научилась держать рот на замке, - произносит хриплым голосом, от которого по телу проходит разряд тока.
Его пальцы настолько резко и неожиданно смыкаются на моем подбородке, что я даже не успеваю никак на это отреагировать.
Лишь мои глаза распахиваются настолько сильно, что я не могу не заметить того, как расширились его зрачки... и как он наклоняется ко мне ниже...
Низко наклонившись, он по-прежнему надо мной нависает.
Такая близость заставляет меня почувствовать его дыхание на своих губах. Это обезоруживает. Заставляет мысли испариться. Голова становится пустой и меня ведёт.
От его запаха. Близости. От тех воспоминаний, которые вспыхивают не вовремя.
Я сама не понимаю, как это происходит, но ловлю себя на мысли, что я жду его поцелуя. Даже глаза прикрываю в ещё не наступившем блаженстве.
- Как легко ты сдалась, – слышу тогда, когда меньше всего этого ожидаю.
- Это не так, - качаю головой, но я расслаблена настолько, что даже глаза нет сил раскрыть. Немного расстроена правда, что сказка, в которую я позволила себе сейчас поверить, так быстро испарилась.
- Ты можешь обманывать себя сколько угодно, – слышу его опьяняющих шепот над своим ухом и чувствую, как он заправляет мою выбившуюся из причёски прядь, - Ну только ничего не изменилось за эти два года. Ты тогда меня хотела и хочешь сейчас.
Затем следует долгая пауза и я уже думаю, что Климов больше ничего не скажет, как он продолжает:
- Ты принадлежишь только мне, – обманчиво спокойно произносит мужчина, – запомни это. И советую никогда не забывать.
Сказанная фраза приводит меня в чувства.
Я распахивал глаза и в недоумении смотрю в его лицо. Вижу, как Артем улыбается, его глаза горят. Климов находится явно в хорошем расположении духа. Его веселит происходящее, в отличие от меня.
Я сглатываю, потому что не знаю как на это реагировать. Внутри меня начинает бушевать пожар. Всё естество бунтует. И этот дух противоречия заставляет меня поднять руку и замахнуться.
Я хочу влепить ему смачную пощечину. Чтобы его в чувство привести. Чтобы дать понять, что со мной подобным образом разговаривать нельзя.
Я больше не та девочка, которую он знал три года назад. Я изменилась. Очень сильно изменилась. И он во многом этому способствовал.
Однако совершить задуманное у меня не получается. Артём перехватывает мою руку и тут происходит самое неожиданное: он меня целует.
Быстрый и лёгкий поцелуй. Он словно мальчишка сорвал его с моих губ, а теперь радуется.
А меня так и подмывает испортить ему настроение, потому что очевидно же, что он все это делает специально, чтобы вывести меня из равновесия. У него это прекрасно получается. Что нужно сделать мне, чтобы достичь такого же обратного эффекта?
Пока я раздумывала над этим, у Климова звонит телефон. Отпуская мою руку, мужчина слегка отворачивается и поднимает трубку. И так получилось, что я слышу все, что ему говорят.
И, естественно, я лучше всего слышу все его ответы. Ведь мы находимся в лифте. Здесь шикарное эхо. Волей-неволей подслушаешь все, что сказано.
Если я сейчас правильно понимаю, то звонят ему из какого-то производства. Неожиданно речь заходит о Тиме.
- Артём Сергеевич, у нас произошло ЧП, – натянутым и напряженным голосом произносит его собеседник, – на производстве авария. Возник завал. Есть пострадавшие. Есть пропавший без вести. Все произошло слишком быстро, но спасательная служба уже приехала. Начинается поисковая операция
- Где мой сын? - Холодным безжизненным голосом произносит Климов, – насколько мне известно он руководил этим проектом. С ним всё в порядке?
- Я отчасти поэтому Вам и звоню, – взволнованным и дрожащим голосом произносит мужчина на том конце провода, – мы не можем его найти. Пытаемся дозвониться, но телефон не отвечает. Отключён. Мы не уверены, что он в это время находился на аварийном производстве, потому что у него были ещё дела в офисе. Подписания договоров и...
Я вижу, что сказанное ничуть не успокаивает Артёма. Он бледнеет и просто зависает на месте. Смотрит в одну точку, словно безжизненной, а потом резко, что есть силы, ударяет кулаком по кнопкам лифта. Мы начинаем ехать вниз.
Я с ужасом наблюдаю и вслушиваюсь во все то, что сейчас происходит. Мне кажется, что хуже ситуацию представить сложно. Такого и врагу не пожелаешь. Когда нечто подобное случается с твоим ребёнком. Когда ты находишься в полной неизвестности. Это просто убивает.
Я поэтому могу в полной мере понять всё то, что испытывает сейчас Климов. Вижу его состояние и не знаю, что сделать, чтобы ему хоть как-то помочь.
- Я вылетаю к вам первым же рейсом, – бросает он фразу, после чего кладёт трубку.
Как только створки лифта распахивается, он уверенным и очень быстром шагом вырывается наружу. Затем начинает почти бежать и я с трудом его догоняю. Хватаю за руку, понимаю, что мне нужно сделать хотя бы что-то, чтобы немного успокоился.
Окажись я на его месте, я бы совершенно точно нуждалась в поддержке и человеческом отношении. Поэтому я, не думая и совершенно не жалея о сказанном, на полном серьезе произношу:
- Что я могу для тебя сделать? Как мне тебе помочь?
- Полетели со мной...
- Я..., - теряюсь, но не знаю, что ему на это ответить.
Я хочу с ним поехать, хочу ему помочь, но не могу. У меня дети, которых не с кем оставить.
Это понимает и сам Климов. Отмахивается от идеи. Прикрывает глаза, и прикладывает пальцы к переносице.
- Помнишь те документы, которые ты вчера переводила, - я киваю, потому что потратила на эти проекты договоров бессчетное количество времени, - мне нужно, чтобы ты...
Я ожидаю услышать все что угодно, но совершенно не то что сейчас говорит мне Климов.
- Эти документы, – мужчина произносит задумчиво, – и ещё те, которые хранятся у Олега... Тебе нужно собрать их в одну папку и отнести на встречу.
Я сейчас абсолютно понимаю Артёма. У него голова не на месте. Он волнуется о собственном сыне, но при этом ему нужно решать какие-то рабочие моменты. Поэтому я стою, и терпеливо жду пока
