— Спрашивай.
— Посоветуй, с какой книги мне начать знакомство с твоим творчеством? «Хамелеон» или «Эффект Доплера»? — его смеющиеся глаза впиваются в мое лицо.
Вот, значит, как. Он тоже нарыл на меня информацию в Интернете. Счет один-один, малец.
— Вряд ли мои книги будут тебе интересны, — спокойно отвечаю я. — Там в основном про политику, классовую борьбу и прочие сложные для понимания вещи.
— Думаешь, раз я музыкант, то непременно тупой? — с вызовом спрашивает Богдан, приближаясь.
— Я не считаю тебя тупым, — возражаю я, отступая. — Я слышала твои тексты, в них порой встречаются довольно интересные мысли.
Парень делает еще несколько шагов вперед, тем самым загоняя меня в угол. Упираюсь спиной в стену, но взгляда от него не отвожу. Пусть не мнит о себе лишнего.
— Ладно, уговорила, — неожиданно заявляет Богдан, обдавая меня запахом сигарет и ментола. — Я дам интервью, если ты кое-что для меня сделаешь.
Его взор, подернутый томной поволокой, касается моих губ, мягко ощупывает их, а затем вновь возвращается к глазам.
— Даже не надейся, я не буду с тобой спать, — решив, что прочитала его мысли, усмехаюсь я.
— Этого и не требуется, — горячим шепотом обжигая мое ухо, отзывается он.
Глава 13
Карина
— Просто поцелуй меня, Карин. Один раз. О большем не прошу, — Богдан подается чуть вперед, и от жара его тела меня бросает в дрожь.
Будь я лет на десять моложе, то обязательно бы повелась на эту уловку. Но теперь, будучи опытной женщиной, я прекрасно понимаю, что одним лишь поцелуем дело вряд ли ограничится. У нас с Богданом уже был секс. Головокружительный, фееричный, яркий. После такого остановится будет практически невозможно. Единожды соприкоснувшись, наши тела уже не разъединятся. По крайней мере, до тех пор, пока не насытятся близостью.
Но, с другой стороны, его предложение — это реальная возможность урегулировать беспокоящий меня вопрос с фотографиями, отделавшись малой кровью. Почему-то я не сомневаюсь, что Богдан непременно сдержит обещание. Он производит впечатление человека, умеющего отвечать за свои слова, а таким людям хочется доверять.
Если я очень постараюсь, то, возможно, смогу удержать взбунтовавшееся либидо в узде, и ничего страшного не произойдет. Один поцелуй — и проблема решена. Согласитесь, звучит заманчиво.
— Зачем тебе это нужно? — хрипло отзываюсь я, пытаясь оттянуть момент.
— Все время думаю о тебе… Голова чумная, работать не могу, — выдыхает Богдан мне в губы. — Ты ведьма, Карин, с ума меня свела…
Его руки ложатся на мою талию, и он рывком притягивает меня к себе.
— Подожди, — шепчу я, борясь с невыносимым желанием. — Это неправильно, понимаешь? Я не за этим пришла…
— Понимаю, — отвечает он, утыкаясь своим лбом в мой. — Я дам это чертово интервью, клянусь. Только выруби режим стервы… Хотя бы на минуту выруби.
Закрываю глаза и, слегка запрокинув голову, подставляю Богдану шею для поцелуя. И он целует. Точнее даже не целует, а медленно проводит горячим языком по коже, а потом страстно припадает к ней губами. Лижет, покусывает, жжет раскаленным дыханием.
Его ладони соскальзывают вниз и свирепой хваткой стискивают мои ягодицы. Больно, но в то же время приятно. Не знаю, почему, но грубая мужская сила меня всегда заводит. Причем с пол-оборота. Я не из тех, кто любит монотонную нежность. Мне подавай волосы, сжатые в кулак, шлепки по заду и громкий мат. И Богдан прекрасно об этом знает. Той ночью в отеле он делал все правильно. Я бы даже сказала, идеально.
Губы парня находят мой рот, и он жадно забирает то, о чем просил. Ему совершенно плевать, что формально я так и не дала разрешения на этот запретный поцелуй и что мои ладони все еще упираются ему в грудь в немом протесте. Мальчишка слишком самоуверен для того, чтобы дожидаться позволения. Он не привык отступать. Не отступить и сейчас. Поэтому мне не остается ничего другого, кроме как покориться.
Обнимаю Богдана за плечи и блаженно провожу рукой по короткому ежику его волос. Он весь такой горячий, пылкий, страстный, что быть рядом с ним неприступной ледышкой просто невозможно… Хочется таять, как весенний снег, лужицей стекая к его ногам. Мурлыкать, наслаждаться, кайфовать.
— Не скучала, говоришь? — чувствую, как его губы растягиваются в улыбке.
— Н-нет, — тихо лгу я, с восторгом ощупывая твердые кубики пресса под его футболкой.
— А вот твое тело транслирует обратное, — ладони Богдана скользят по спине, подкрадываясь к застежке лифчика.
Одно ловкое движение, и моя грудь освобождается из тисков кружева.
— Что ты делаешь? — со смесью ужаса и восхищения спрашиваю я. — Мы договаривались на поцелуй. На один только поцелуй, помнишь?
— Помню, — парень торопливо стягивает с моих плеч пиджак вместе с расстегнутой блузкой. — Остановись, если можешь. Или меня останови.
Ах, чертов хитрец! Знает же, что не могу! Ни сил, ни желания нет.
Опять целуемся. Торопливо, порывисто, темпераментно. Трепетными, но в то же время напористыми касаниями изучаем тела друг друга. В порыве острого желания склеиваемся не только на физическом, но и на ментальном уровне. Его руки хозяйничают на моей груди, языки переплелись в знойном танце, а сердца бьются в унисон.
Под напором буйной мужской ласки самоконтроль, которым в былые времена я так гордилась, стремительно сдает позиции, уступая дорогу животной похоти. Я уже напрочь не помню ни целей своего визита, ни выдвигаемых условий, ни принципов…
Да пошло оно все к дьяволу! С Богданом имя собственное забудешь, не то что принципы!
И в тот самый миг, когда я отпускаю вожжи, позволяя себе окончательно расслабиться, происходит ужасное: в заднем кармане моих джинсов звонит телефон. И не просто звонит, а судорожно вибрирует, заставляя меня напрячься и замереть.
— Забей! — настойчиво шепчет Богдан, но я не могу этого сделать.
А вдруг это Олег? Он, должно быть, уже дома и обеспокоен моим отсутствием, ведь так поздно я обычно никуда не хожу. На дворе ночь, а жены нет. И объяснений тоже нет. Нехорошо это. Очень нехорошо.
— Подожди, я должна ответить, — отпихиваю от себя парня и торопливо вытаскиваю мобильник.
Ну точно. Интуиция не подвела. Муж звонит.
Вскидываю глаза на Богдана, который стоит напротив меня и тяжело дышит. В его взгляде сквозит непонимание вперемешку с недовольством, а по скулам нервно разгуливают желваки. Парню явно не по душе, что его отодвинули на второй план, но сейчас это мало меня волнует. Я должна поговорить с Олегом. Причем так, чтобы он ничего не заподозрил.
— Ало, — стараясь контролировать дыхание, отвечаю я.
— Привет, ты скоро? — голос мужа звучит спокойно и расслаблено.
— Уже еду.
— Опять заработалась, да? — усмехается Олег, и на заднем фоне я слышу звон посуды. — На часы совсем не смотришь?
Он слишком высокого мнения о моих моральных качествах, чтобы превратно истолковать отсутствие дома в полночь. Восемь лет тотальной верности сделали свое дело.
— Да, что-то вдохновение нашло, вот и засиделась, — как можно беззаботней отзываюсь я.
— Понятно. Ну давай быстрее. Сегодня Аникин из отпуска вернулся, кукую-то настойку доминиканскую притащил. Мамахуана называется. Говорит, вкусная вещица, — по голосу чувствую, что он улыбается. — Будем пробовать?
— Конечно, — снабжая свой тон щепоткой энтузиазма, отвечаю я. — Скоро буду.
Сбрасываю вызов и несколько секунд гипнотизирую взглядом плинтус. Поднять глаза на Богдана сейчас представляется мне чем-то мучительным и невероятно сложным. Он ведь понял, что я говорила с мужем. Несомненно, понял.
— Мне пора, — собравшись с духом, отрываю взор от пола.
Богдан отошел от меня и медленно меряет шагами гримерку. На первый взгляд, он кажется вполне спокойным, но сжатые до белых костяшек кулаки и напряженная нижняя челюсть выдают обуревающий его гнев.
— Вот так просто возьмешь и уйдешь? — он застывает на месте и поворачивается ко мне.
