– Меня это бесит. Меня бесит, как ты хорош, потому что я ревную к каждой, кому ты тоже так делал.
– Я заполучил себе не просто слишком чувственную малышку, но ещё и ревнивую? – Делает один сильный толчок и останавливается, дальше не спешит, даже когда я поддаюсь бедрами вперед.
– Да, – ответила серьезно, глядя ему в глаза, – и бешеную. Поэтому пеняй на себя, если мне вдруг что–то не понравится в твоем взгляде или во взглядах на тебя.
Глаза Никиты смеются, он целует меня в шею, а потом скатывается с меня, прижимает ладони к лицу и смеётся.
– Надь, я так понимаю ты уже полностью меня застолбила и у меня нет шансов свалить, убежать скрыться?
Удивлённо сдвигаю брови, поворачиваю голову и уточняю:
– А ты хочешь сбежать?
– Надя, я шучу, – тянет меня на себя и скалится словно лис, изучает мою грудь, даже слишком пристально, – тогда должен и я тебе признаться. Я, как оказалось, ещё тот псих, когда увидел тебя с этим качком, первые звоночки ревности меня просто разрушили. Командировка стала какой–то отдушиной. Плюс расстояние немного ... нет, не лечит, просто не даёт возможностм сорваться и прилететь, свернуть одной заразе тонкую шейку. Потому что я бы тебя просто задушил там в универе, увидев, как ты со своим трешься.
Я беру его ладони и провожу ими вверх, от живота по груди к своей шее, кладу их на неё и легонько сжимаю.
– Вот так? – интересуюсь игриво, прикрыв глаза от удовольствия, когда его пальцы гладят кожу. С губ срывается лёгкий стон, а низ живота сводит от желания.
– Хочу тебя, – ну, раз уж мы делимся тут сокровенным, – хочу с той самой ночи в клубе, когда ты ушел, не завершив начатое.
– Почему тогда сопротивлялась, тогда как тело твое намного разговорчивее, – гладит ладонями мои бедра, неожиданно их приподнимает и насаживает меня на свой член, но двигаться запрещает, контролируя мои виляния бедрами.
– Ты не был таким разговорчивым, – усмехаюсь, кладу ладонь на щетинистый подбородок и продолжаю, – правда, я была сбита с толку и думала плохо о тебе. И о себе за то, что хочу тебя, – хохотнула, совершив очередную попытку сделать движение.
Восседая на нем сейчас во мне уже не было неуверенности. Только желание обладать им.
– И как мне тебя наказать за то, что ты прибавила мне седин и я неделю ходил сам не свой? Ты, дрянная девчонка, лишила меня секса!
Шлепок по попе был очень сильным, я едва не взвыла от боли, а этот тиран вновь перевернул меня на спину и вошёл до упора, сделал несколько мощных толчков и зарычал мне в губы:
– Если бы я тогда не проявил блядское благородство, ты бы целую неделю была в моей постели, я бы не сходил с ума и трахал тебя как сумасшедший. Черт, Надя, я сейчас же рехнусь, если не услышу твой оргазм.
У меня не было слов, хотя в голове крутились ехидные комментарии. Оргазм мой сейчас вся округа услышит, потому что мне казалось, что я сейчас просто заору. Никогда не понимала баб, которые орут как резанные во время секса, а вот оно что – просто у меня никогда до этого не было такого секса.
– О боже, да, – с губ сорвалась тупейшая фраза, когда он буквально вжал меня в своё тело, словно хотел раскрошить наши тела друг о друга, стирая эту ужасную неделю в порошок, и нас вместе с ней. Мне было всё равно, я растворилась в моменте, растворилась в нём, отдаваясь до боли. Сжала его бедра, опоясав их ногами и чувствуя, как в презерватив выстреливает сперма, в то же время как внутри меня словно произошёл большой взрыв, настолько ярким и сильным был оргазм.
Поцеловала его, борясь с внезапным желанием заплакать. Что он со мной сделал и как ему удалось? Я никогда не была сентиментальной.
Он шевельнулся, а я лишь обвила руки и ноги вокруг него сильнее.
– Нет, подожди, побудь ещё во мне, – попросила сбивчиво охрипшим голосом.
Мне просто хотелось затянуть этот момент, остаться в нем немного подольше...
Никита вышел из ванной, а я разогревала наш скудный ужин, стоя в его майке.
Словив его взгляд, влюблённо улыбнулась.
– На заднице синяк будет, – бросила между прочим, ставя перед ним тарелку.
Ввалил так ввалил, я видела в ванной, как он наливается.
Смотрит напряжённо, туда, куда я стреляю глазищами, хмурится. А потом шипит, вжимая мое тело в себя, пальцами впиваясь в мои бедра.
– Мне было больнее без тебя, поэтому больше никогда не оставляй своего мужчину неудовлетворённым. Все хорошо услышала?
Вновь пронзает колючим взглядом, до боли сжимая в своих объятиях.
– Тише, – мягко обнимаю его в ответ, успокаивающе проводя по спине, – у меня нет проблем ни со слухом, ни с пониманием, Ник, – ответила на английском, фиг пойми почему. Подумала, что это его переключит и напряжение уйдёт.
Это, на удивление, сработало. Я поцеловала его ключицу и напомнила:
– Ужин. Если он остынет второй раз – спрезентую синяк тебе на заднице.
Хотя что скромничаю, парочку уже презентовала: на его груди и шее красовались засосы после моих губ.
Ник ничего не говорит, он просто смотрит мне в глаза, сжимая бедра, вжимая в себя. Словно не реагирует на окружающий мир, а видит только меня.
– И что мне теперь с тобой делать? – прижимает голову к груди и целует волосы.
– Честное слово, ты первый человек из всех, кого я встречала, кого так трудно уговорить поесть, – улыбнулась я, поцеловав грудь, к которой он меня прижимал. – Давай сначала решим, что делать с ужином, а уже потом перейдём к более глобальным вопросам. Для глобальных вопросов у нас ещё пол бутылки красного сухого.
17 глава
Дождь продолжал лить как бешеный, а мы сидели в теплой уютной квартире и потягивали вино. Какое–то время сидели преимущественно в тишине, играя в гляделки. Сейчас мне казалось, что я никогда не смогу насмотреться на него вдоволь. Такой роскошный, полуобнаженный дикий тигр сидит в моей кухне. А этот нос, вообще как по отдельному спец заказу персонально для меня.
В то время как я просто бездумно любовалась им и наслаждалась зрелищем, он сидел задумчивый и явно взвешивал что–то в голове.
– Если о нас узнают, меня отчислят, а тебя уволят?
Я первая нарушила тишину. Да, я брякнула это ему тогда, когда ему взбрело в голову лапать меня прямо в аудитории. Но на самом деле я понятия не имею, как всё это работает. Это очевидно неправильно и неэтично, да и непрофессионально, но все здесь совершеннолетние. У моего отца есть друг, который женат на женщине, у которой он был научным руководителем. Без понятия, в какой момент они закрутили роман, никогда не интересовалась.
– Не думаю, что нас сожгут на костре, но приятного мало. Рот можно постараться закрыть особо болтливым, но не вижу смысла тратить энергию на это. Единственное правильное решение – уйти с твоего курса как можно быстрее, пока домыслы о нас не разлетятся со скоростью света. Спрятаться от вездесущих глаз будет не просто.
Нас прервали, в квартире раздался звонок.
Поднимаю растерянный взгляд на дверь, затем перевожу его на своего полуобнаженного гостя, потом на себя в его майке. Под майкой, само собой, ничего не было.
– Я никого не жду и никому не открываю без предварительного звонка, – пожимаю плечами, не двигаясь с места.
– Я посмотрю.
Никита подходит к двери и смотрит в глазок, а потом резко поворачивается и говорит:
– Там твой Ваня, что ему надо?
– Он не мой, – моментально хмурюсь, тоже поднимаясь с табуретки. – Думала с тем, кто здесь мой, мы разобрались, – бурчу недовольно.
Подхожу к двери, заглядываю в глазок и действительно вижу Ваню. Не хочу открывать. И не должна, какого черта собственно. Можно же позвонить сперва.
Если бы окна не выдавали, что в квартире свет, я бы и вовсе не парилась. Хотя может я в ванной и не экономлю свет – ему почём знать.
– Ты предлагаешь открыть? – испытываю взглядом Никиту, – потому что я не хочу.
Мой телефон внезапно ожил, громко пропев заставку.
– Я знаю, что ты дома, –голос парня слегка пьян, – открывай!
