Отлично, Лена, молодец просто. До двадцати четырех лет дожила, а ума не набралась, и поделом, мозгами надо думать, а не…
Да к черту!
Хватит с меня.
Дура, какая же дура, растеклась тут лужицей, уму непостижимо, невообразимо просто. Они же меня чуть было прямо на кресле не разложили и не взяли. И все это, все вот это, чтобы просто трахнуть еще одну бабу, готовую раздвинуть ноги. Очередной трофей в копилку. Отлично просто.
Психанула. Любая бы на моем месте психанула, и злилась я не на них, на себя я злилась, потому что дура, потому что вела себя как жаждущая самка, идиотка!
Демид что-то пытался объяснить, а я не слушала, не потому что истеричка и цену себе набивала, а потому что физически просто не могла здесь больше находиться, после слов этих, после всего…
Да чтоб его, я когда-нибудь перестану быть идиоткой набитой?
Прошла гордо я мимо мямлящего что-то Демида к шкафу, распахнула дверцы, выудила свой чемодан и начала скидывать в него вещи с полок. К черту, в городе полно недорогих гостиниц, да хоть бы на вокзал, задолбало. Все задолбали, и жених бывший, названивающий постоянно, и мать вечно на нервах играющая, и эти двое, легкую жертву во мне заприметившие. Только я одна такая овца наивная, могла повестись вот на это все.
К черту!
— Лен, ты че делать собралась?
— Я не понял, это че она такое делает? — в комнате появился второй герой-любовник, и мне еще душнее стало, еще противнее, от самой себя, от слабости своей и глупости. Никогда не думала, что паду столь низко. — Лена, бля, а ну перестала херней страдать и села на кровать, — ух ты ж, у милахи Данечки голосок прорезался.
— А нахер тебе не пойти? — рявкнула я, да так, что сама от себя такой бодрости голоса не ожидала, и в тот же миг о своей поспешной реакции пожалела, потому что ответная реакция парней меня как-то совсем не радовало. Словно вернулись на пару часов назад, на кухню, где они вот также смотрели, также тяжело дышали и… мамочки.
— Лен, выключи дуру и включи умную, давай поговорим, — мягко заговорил Демид, они словно ролями поменялись, и теперь роль плохого копа играл Даня.
— Не о чем говорить, наговорились уже, все, спасибо за гостеприимство, за все спасибо, но на этом, пожалуй…
Я не договорила, молниеносный вихрь в лице Демида практически сбил меня с ног. Как и в какой момент я оказалась на коленях у парня, для меня останется загадкой на долгое время.
— Пусти, — попытка вырваться успехом не увенчалась, а если говорить откровенно — с треском провалилась.
— Перестань, Лень, не отпущу же все равно, — он обнял меня крепко, пресекая дальнейшее сопротивление, рядом прогнулась кровать, и через секунду я уже была в объятиях другого.
— Не надо, — прошептала тихо, понимая, что еще чуть-чуть и на меня накатит все, что я так долго сдерживала в себе.
— Лен, это все херня, ты слышала, да? Лен, ты пойми, мы не святые и не девственники, мы…
— Делите баб на двоих и меня решили поделить, я уже поняла, — выплюнула я зло, снова дернулась, снова безрезультатно.
— Не решили, мы хотели… хотели нормально, чтобы только один из нас, чтобы… Блядь, да че так сложно-то.
— Да потому что ты дебил со словарном запасом, как у пня, — перебил Демид, перетягивая меня на себя.
— Сам ты дебил.
— Хватит, — грозно прервала я этих двух махин.
— Лен, Клык придурок, он же нихрена не знает, да мы сами не знаем, просто увидели тебя тогда, так не бывает просто, чтобы раз и щелкнуло что-то, переклинило, понимаешь?
— Нет, — покачала головой.
— Умник, бля, — огрызнулся Данька.
— Послушай, Лен, для нас это тоже в новинку, мы хотели по-другому, чтобы ты выбрала, а не выходит, не хотим, не можем тебя поделить.
— Я что вещь? — возмутилась ни к месту, они вроде как объясниться пытаются, а я. Ну а я баба, что с меня взять-то?
— Не вещь, Лен, но и поделить не можем… бля… ну скажи, тебе же понравилось, сейчас понравилось, с нами, с обоими…
Я каждой своей клеточкой почувствовала, как покрываюсь румянцем с ног до головы, прикрыла глаза, чтобы хоть не видеть весь этот позор вокруг, так, как назло, перед глазами так и стояла порочная картина. Даня на коленях, мои ноги у него на плечах и целующий меня Демид рядом.
Лена, блин!
— Я не могу так, не могу, ясно, — я снова начала вырываться, потому что они на меня давили, потому что я сама себе признаться боялась, что понравилось. Да, черт возьми, понравилось.
«Шлюха ты, Лена, потаскушка» - ехидненько пропел внутренний голос.
— Лен.
— Не могу, это все, это неправильно, это аморально, это…
Договорить мне не позволили, выругавшись, как портовый грузчик, Демид зарылся пальцами в мои волосы, притянул голову к себе и набросился на мои до сих пор горящие и саднящие от прежнего его напора губы. И я ответила, потому что невозможно было сопротивляться этому напору, я словно заколдованная прижималась к Демиду, ощущая горячее дыхание Дани на шее, его легкие и в то же время, жалящие поцелуи, его теплые ладони, сжимающие талию.
— Лен, ты чего? — Демид оторвался от моих губ, посмотрела на меня испуганно, словно я внезапно в медузу горгону превратилась, а я только сейчас поняла, что реву, как дура последняя, и слезы по щекам скатываются.
Все. Плотину прорвало, поздно пить «Боржоми».
— Лен, мы же, мы… ты боишься, что ли? Да мы бы никогда, слышишь, Лен, мы…
Демид шептал сбивчиво, кажется, мои слезы его действительно обескуражили, добили просто. Не каждый день женщина, которую ты целуешь, начинает реветь.
— Нет, — я отрицательно замотала головой.
— Что тогда?
И тут меня прорвало окончательно. В состоянии измененного сознания я словно на духу выложила все, что копила столько времени. И как жениха с этой лохудрой блондинистой застала, и как после увольнения первым же рейсом домой в родной город сбежала, как собака побитая, и как мать родная допекла окончательно, хотя я по дурости своей, где-то в глубине души еще лелеяла надежду на ее понимание.
А вишенкой на торте стали они, два наглых и крайне самодовольных близнеца, которым я сопли подтирала каких-то десять лет назад. И вообще, все это неправильно, и я как последняя шлюха себя повела, а они кобели и гады, и соблазнители. И так нельзя, потому что им ничего, как с гуся вода, а я…
А я дура.
А потом меня успокаивали, когда выговорилась наконец, когда душу облегчила.
— Малыш, глупости все это, да плевать, понимаешь, плевать, и никакая не шлюха ты, ты просто наша, Лен, только наша.
— Наша, — подтвердил второй.
И не было у меня сил отрицать, не было сил сопротивляться, словно разом всю энергию выкачали, одну лишь оболочку оставив. И меня целовали, долго, мучительно, перетягивая, с одной стороны, на другую, словно марионетку, куклу тряпичную.
Гладили, нашептывая какие-то нелепые, пошлые нежности, сжимали, ныряя под футболку ладонями, заставляя выгибаться навстречу таким желанным прикосновениям. И как-то совсем плевать стало на все, все неважно. Только касания, только губы и шепот тихий.
Глава 12
Утро выдалось тяжелым, настолько, что распахнуть глаза стало невыносимой задачей. В них словно песка насыпали, и потому я с особым трудом заставила себя поморгать, чтобы скинуть пелену. Не помогло, распухшие и пекущие глаза приносили неудобства.
Тишина в комнате настораживала. Слишком уж тихо было. Стоп, а почему я, собственно, одна? Руками ощупала пустую кровать, словно пыталась удостовериться в том, что я на самом деле была одна. Реально одна.
Замечательно. Они просто свалили после всего, что было? Наивная дура, ты что думала? Что они будут с утра желать тебе прекрасного дня и делать массаж всего тела? Даже упоминание о массаже заставило меня зардеться.
Жуть, когда я стала такой озабоченной? Впрочем, в окружении Дани и Демида чувствовать себя иначе вообще невозможно. Мне и стыдно, и не стыдно одновременно. В один момент хотелось саму себя двинуть по лицу за такие мысли. А в следующий я искренне не понимала, как удалось вообще устоять перед ними? Если это можно назвать словом «устояла».
