Руслан.
Однако тщетно. Рядом с бывшими родственниками мне становится некомфортно. Грудь сдавливает тисками, а воспоминания о том дне, когда Альп просил меня объясниться с его отцом, возвращаются снова и снова. Поэтому через какое-то время я не выдерживаю. Встаю и быстрыми шагами иду к уборной.
Тянусь к крану с водой, чтобы вымыть руки, но дверь с грохотом открывается, и в помещение входит Римма Булатовна. Я протяжно вздыхаю и на несколько секунд прикрываю глаза, собираясь с мыслями.
Мать Альпарслана никогда не причиняла мне вреда, но, естественно, была на стороне сына. Хотела нас помирить, да только не вышло. Потому что Альп этого не хотел.
Ему нужна была Лариса.
— Дарина! — возмущенно выпаливает свекровь, чем не на шутку меня удивляет. Такой я её ещё никогда не видела. — Дарина, зачем ты так делаешь? Зачем так поступаешь со всеми нами?!
— Не поняла? — Я выгибаю бровь, поворачиваясь к ней.
— Зачем ты уезжала?! — Она в два шага оказывается возле меня. Упирает руки в бока. — Не нужно было! Так бросать нас… Слишком жестоко!
— Римма Булатовна. — Я качаю головой. — Вы же знали ситуацию. Каким боком я должна была оставаться? Для чего? Чтобы видеть Альпарслана с другой? Думаете, мне было приятно? Так вот… это не так. Я была в ужасе от происходящего. Я еле держалась.
— Все равно, — упорно стоит на своем она. — Так нельзя!
— Ошибаетесь. У меня не было выхода. — Я до боли сжимаю пальцы. — И смысла оставаться тоже не было. Моя семья, Альпарслан… Слишком много людей посодействовали моему решению уехать. Альп настроил против меня всех! Все считали меня грязной. Испорченной. Изменницей. Правильнее всего было уехать. Я же вам все объяснила! Не говорите, что не знали. Вы должны были меня понять…. Хотя бы вы.
— Я хотела тебя понять. Я пыталась, но не теперь…
— Что это значит?
— Если бы я знала, что ты в положении, то никогда бы не разрешила тебе уехать! — выпаливает она быстро.
— Вы уже в курсе? — Я нервно сглатываю.
Понимание ситуации остро откладывается в сознании. Стреляет в мозг.
Напряжение между нами стремительно набирает обороты. В голове слышится тихий вибрирующий шум, от которого закладывает уши.
— Дарина… Альп сказал, что у тебя родился сын.
Ее слова ударяют наотмашь. Сердце начинает стучать ещё сильнее, чем раньше.
— И он более чем уверен, что ребенок от него. Зачем ты так жестоко поступила? Зачем отрывать отца от родного сыночка? Скрывать от него? От нас! Почему ты ушла, будучи беременной от моего сына, ничего при этом не сказав мне! КАК. ТЫ. МОГЛА? Я была о тебе хорошего мнения!
Я в шоке. Сама не понимая причин, смеюсь, запрокинув голову. Звонко. До того момента, пока из глаз не брызжут слезы. У меня истерика чистой воды.
Господи…
После всего, что они сделали… После всего, как меня унизили и растоптали, эти люди ждут от меня понимания? А меня понять кто-нибудь постарался? Нет?
Нет. А зачем понимать Дарину? Кто она вообще такая? Коврик, о который вытирали ноги. Они лишили меня всего!
Я жила размеренной жизнью, пока Альпарслан не сорвал с моих глаз розовые очки и не вышвырнул их, ломая мой прежний мир. Я жила в иллюзии, считая себя самой счастливой…
Да, я привыкла к Альпу. Привыкла к его характеру. Но суть в том, что он меня не обижал. Он вообще ко всему относился спокойно, с пониманием. Не показывал, что ему безразлична моя жизнь. А я считала себя примерной женой, окутывала его заботой и любовью.
Но, как оказалось, зря.
Потому что после меня его ласкала другая. Он спал со мной, а потом возвращался к ней. Или наоборот.
А я, дура, ничего этого не замечала.
Слепая.
Ладно, откинем сантименты. Плевать. Зачем бередить прошлое? Нас больше нет. Нужно принять этот факт раз и навсегда.
Но как эта женщина… его мать, к которой я всегда хорошо относилась и уважала, смеет меня в чем-либо обвинять?
Да, я была беременна, когда бежала из этого проклятого города. Или надо было стоять в сторонке и принимать удары от каждого, кто захочет меня попинать, как футбольный мяч? Смириться и молча наблюдать, как меня поливают грязью? Равняют с дерьмом?
Я резко замолкаю. Смотрю в упор на бывшую свекровь. Вздернув подбородок, поджимаю губы. Еле сдерживаю эмоции. Еще немного — и я просто не выдержу. Вылью на нее все, что храню в душе.
— Вы в курсе, что после всего того… — В горле пересыхает. Туда будто насыпали песка. Дышать становится нечем. Воздуха катастрофически мало. — После всего, что я пережила полтора года назад… Я могла просто лишиться своего малыша. Вы об этом подумали перед тем, как накинуться на меня с обвинениями? Причем необоснованными! А, Римма Булатовна?
Женщина открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю палец, заставляя ее замолчать. И продолжаю.
— Нет, Римма Булатовна, — говорю резко. — Вы обо мне совсем не думали. И о моем малыше — тоже. Поэтому он не имеет никакого отношения к вашей семье. Это раз. Вы до сих пор защищаете Альпа, несмотря на то, что прекрасно знаете, как он меня унизил. Как растоптал мои чувства. Это два. И сейчас… Сейчас вы так обращаетесь со мной, словно я предательница! Словно это я изменила вашему сыну, а не он мне! Совсем совесть потеряли! Я вам ничего не должна, слышите? Это три. Я. ВАМ. НИЧЕГО. НЕ ДОЛЖНА! Вбейте себе это в голову, и никогда! — никогда больше не появляйтесь на моем пути! Мое терпение лопнуло. Раз ко мне так паскудно относятся, то и я больше не буду сдерживаться.
Эмоции меня подводят. Я на грани истерики. Хочется реветь в голос. Хочется закрыться где-нибудь и никого не видеть. Господи… Ведь прошло полтора года. А все, что было тогда, опять вернулось. Снова я обвиняемая, хотя виноваты все, кроме меня. Я просто жертва. Но… Почему все выставляют меня последней дрянью?
За что, Господи?
Где я совершила ошибку? Что я сделала не так?!
— Прости, — вдруг раздается виноватый голос. За пару шагов бывшая свекровь оказывается рядом и, положив руки мне на плечи, слегка их сжимает. — Прости меня, родная. Я… Я просто не могу поверить, что у меня есть внук, а я столько времени его не видела. Прости меня, Дарина. Я…
— Мой ребенок не имеет к семье Чакырбейли никакого отношения, как и я сама. Вы же понимаете меня? — цежу с яростью. С нажимом. — Хватит повторять одно
