моим. Почему ее должно было волновать, в порядке я или нет? Она едва знала меня. Я был для нее всего лишь незнакомцем — мужчиной, которого она поцеловала по прихоти с намерением вызвать ревность, но вместо этого она зажгла во мне огонек, который разгорался все ярче, когда наши глаза встречались.
— Ной, ты в порядке? — Девушка прищурила глаза, как будто пыталась понять меня. — Ты выглядел… словно был где-то в другом месте.
Да. В аду. И я не могу тащить тебя сюда.
Окли кашлянул, его голос был едва слышен.
— Какого хрена ты его спрашиваешь? Этот ублюдок чуть не убил меня.
Она почти не обратила на него внимания, даже не посмотрела в его сторону. Все ее внимание было приковано ко мне. Только ко мне.
Ты ступаешь на опасную почву.
— Я в порядке. — Я разорвал зрительный контакт и сжал бока руками. — Забери своего парня отсюда. Последнее, что мне нужно, это быть втянутым в подростковые любовные отношения какой-то богатой девочки.
Потом развернулся и поспешил прочь, пока ее потускневшее выражение лица не заставило меня пожалеть о том, что я только что сказал. Черт знает, почему меня это вообще волновало — почему я в это ввязался.
Окли не должен был выводить меня из себя. Но и Сиенна не должна была провоцировать во мне этого собственнического ублюдка. Когда я согласился на эту работу, то думал, что это идеальное место, чтобы залечь на дно на некоторое время. Сиенна Уитлок была всего лишь именем на бумажке в досье на ее отца, которое я получил. Она не должна была приближаться, и уж точно не должна была меня целовать. В тот момент все изменилось — в тот момент, когда я почувствовал ее теплые губы на своих. Один чертов миг, и все пошло наперекосяк. Если бы я приехал на две секунды позже той ночью, она бы не поцеловала меня, и у меня не появился бы этот извращенный инстинкт вести себя так, будто она моя.
Она не была моей. И никогда не будет моей…
Потому что я погубил бы и ее.
Сиенна
Я вышла из душа, собрав волосы в полотенце и обернув вокруг себя другое. После того как почистила зубы и прополоскала рот в течение двух минут у меня больше не было похмельного привкуса во рту. Мой желудок тоже больше не бурчал. Увидев, как Ной прижал Окли к стене, не зная, что он будет делать, я избавилась от желания блевать.
Взглянув на свое отражение, я попыталась придать цвет щекам, похлопав их, и нанесла немного крема для глаз в надежде избавиться от темных кругов под ними. Это напомнило мне, как глаза Ноя в одно мгновение превратились из ярко-голубых в темно-серые. Как будто он изменился в мгновение ока, отключил свою человечность, чтобы выпустить на волю зверя. Это напугало меня, но почему-то заинтриговало еще больше. Я не могла этого объяснить. Мне просто хотелось узнать… его.
Глубоко вздохнув, я отодвинула мысли о Ное в сторону и пошла в спальню, обнаружив Окли лежащим на моей кровати и крутящим на пальце мои красные стринги.
Я скрестила руки.
— Ты только что превратился из бывшего парня в извращенца за ноль целых шесть десятых секунды.
— Помню, как не так давно тебе нравилось, когда я ждал тебя на твоей кровати.
— Это было тогда, а это сейчас. — Я потянулась и вырвала у него свои трусики. — А теперь убирайся.
Он откинулся назад, закинув руку за голову.
— Что за дела с психопатом?
— Нет никаких дел. — Я повернулась и бросила трусики вместе с остальным грязным бельем. — Он здесь, чтобы переделать коттедж так, чтобы он больше понравился моей новой мачехе.
— Я имел в виду, какие между вами дела?
— Нет никаких дел, Окли. — Я встретилась с ним взглядом, когда он спрыгнул с кровати.
— Чушь. Этот парень чуть не убил меня.
— Да ладно, ты преувеличиваешь.
— Я серьезно. Ты не можешь ожидать, что я поверю, что между тобой и человеком, который пытался задушить меня у стены, ничего нет.
— Без разницы. Я имею в виду, что ты вообще здесь делаешь? Мы расстались, помнишь? Так почему ты все еще здесь? — Я стянула полотенце с волос, мокрые локоны соскользнули на плечи.
Его дизайнерские джинсы обтягивали толстые бедра, когда он подошел ближе, рукава футболки плотно обтягивали его бицепсы. Темно-карие глаза с медовым оттенком напомнили мне, насколько он мне знаком. Его голос, его прикосновения, его поцелуи… его тело. Было время, когда он был единственной константой в моей жизни. Единственный, кому я могла доверять, что он не выдернет ковер у меня из-под ног.
Он подошел ближе.
— Ты поцеловала его, Светлячок. Я видел тебя.
Мой пульс участился. Мне нравилось, когда он так меня называл.
— Это ничего не значило. Это была глупая вечеринка, и я слишком много выпила. Кроме того, я могу целоваться с кем хочу. Это больше не твое гребаное дело.
— Тебе понравилось чувствовать губы другого мужчины на своих?
— Не надо. — Я медленно отступила назад, в то время как он продолжал сокращать расстояние между нами.
— Ответь мне.
— Пошел ты.
— Ты знаешь, что я чувствую, когда вижу тебя с другими парнями. — Слова были пропитаны ядом его токсичной ревности, которая была причиной большинства наших ссор. — Мне невыносимо думать о том, что к тебе прикасаются другие мужчины.
— Ты должен был подумать об этом, прежде чем вытаскивать свой член для другой девушки.
Он не выглядел ошеломленным тем, что я только что сказала, продолжая идти вперед.
— Ответь на мой вопрос, Светлячок. Тебе понравилось целоваться с ним?
Моя спина ударилась о стену, и я стиснула челюсти.
— Тебе нравилось чувствовать губы Бет на своем члене?
Он ухмыльнулся и насмешливо произнес.
— Ее губы не приближались к моему члену. В тех глупых слухах, которым ты предпочитаешь верить, нет правды. — Он взял мою руку, спустил ее вниз и прижал к своей промежности. — Это все твое, Светлячок. Ты знаешь это.
Мои бедра сжались, теплое чувство ностальгии пронеслось по моему телу. Я знала, каково это — быть с ним, каково его прикосновение к моей коже, как его поцелуй опустошал мой рот, пока он двигался внутри меня. И он знал меня. Точно знал, чего я хочу, в чем нуждаюсь — в равных долях удовольствия и боли.
Я глубоко вдохнула, когда он наклонился вперед, его губы приблизились к моим.
