В дороге молчим. Я лихорадочно ищу как оправдаться, но уже ясно – попалась. Врать дальше не имеет смысла. Все. Правда вырвалась наружу.
Почему Давид молчит? Не хочет ребенка? Злится, что родила? Мне уже черти что начинает лезть в голову.
Скорость у нас приличная, так что я даже пискнуть боюсь. Только бы в сохранности добраться. А уж там... Придется обнажить душу.
Никакого ожидания в аэропорту, у нас места бизнес-класса, сразу поднимаемся на борт, очень быстрая регистрация.
– Вам принести что-нибудь? – как только занимаем свои места в белоснежно-кремовом салоне, от роскоши которого буквально дух захватывает, к нам подходит стюардесса.
– Нет, просто воды, пожалуйста, – говорю слабым голосом.
– Представляю, как тебе сейчас страшно, – неожиданно хмуро цедит Байратов. – Или наоборот, наслаждаешься?
Его взгляд полон арктического холода.
– О чем ты?
– Это ведь твой ребенок. Точнее, наш. Ты украла у меня сына, Есения?
Итак, началось. Сейчас он будет обвинять меня во всех смертных грехах.
– Ты говорил, что не можешь иметь детей, – шепчу с болью.
В ответ получаю такой бешеный взгляд, словно Байратов готов убить меня. Или, как минимум, ударить. Его руки сжимаются в кулаки. Я же, наоборот, вздергиваю подбородок кверху. Готовая ко всему. Прежде всего – как волчица защищать своего сына!
– Думаешь, я тебе наврал?
– Давид, я не хочу мучить ни тебя, ни себя. Нас поженили насильно, мы с тобой попали в ужасно сложную ситуацию. Каждый из нас выживал как мог. Давай не будем обвинять друг друга...
– Ты мне скажешь или нет?!
Так рявкнул, что подскочила на сидении, испуганная и дрожащая. Показалось, что точно ударит. Но он лишь выругался грязно.
– Да, я родила от тебя, – признаюсь, содрогаясь от тягостных воспоминаний. – Ты не можешь обвинять меня! Вспомни, сколько ты мне всего наговорил! Что не можешь иметь детей. Более того, не хочешь!
– Думаешь, я тебе врал? Кто в здравом уме придумает о себе такое? Неважно, что я говорил, Есения. Когда ты узнала, что беременна, должна была ко мне прийти!
– Зачем? И нет, я ничего не должна тебе!
Он даже мысли не допускает, что это не его ребенок. Что я могла во время нашего фиктивного брака встретить другого мужчину. Если бы Давид озвучил такие предположения, может быть я могла бы окончательно разочароваться в нем, даже возненавидеть. Его реакция удивляет и тревожит меня. Не понимаю что дальше. Неизвестность парализует.
Замираем друг напротив друга, тяжело дыша. Воздух вокруг нас пропитан ненавистью и болью.
– Итак, у нас с тобой есть сын. Я должен это осознать, – тихо произносит Давид.
Откидывается на кресло, закрывает глаза. Его грудная клетка ходит ходуном. Он пытается восстановить дыхание, чтобы успокоиться.
Значит, для него эта новость – нечто серьезное? Я так боялась, что будет равнодушие. Но им и не пахнет. Явно Байратов потрясен. Но в каком плане? И самый животрепещущий вопрос для меня, что будет дальше?
Конечно же я тоже в шоке, буквально не в себе. Совершенно из колеи выбита. Что теперь будет с нашей поездкой? Вдруг Давид уволит меня?
– Я была уверена, ты не захочешь его. Нас, – признаюсь с болью.
– Есения, я отпустил тебя только потому, что ты этого очень хотела. Но если бы я тогда узнал, что ты ждешь ребенка...
Давид прерывается на полуслове, оставляя снова в мучительном неведении.
– Что тогда бы ты сделал? – спрашиваю сдавленно.
– Никуда бы тебя не отпустил, – вздыхает.
– Не отпустил? Разве в этом мог быть хоть какой-то смысл? – облизываю пересохшие губы. – Мы были женаты насильно. У нас не было ни любви, ни отношений...
– Верно. Не было, – тихо соглашается Байратов.
– Что теперь будет? – решаюсь на самый мучительный вопрос.
– Понятия не имею. Я только что узнал, что не бесплоден. Что у меня есть сын. Это надо переварить, Есения.
– Ты так сразу поверил, что Саша твой... У тебя не возникло сомнений. Это так странно, – говорю задумчиво.
– Ты бы хотела, чтобы я сомневался? Обвинил тебя в измене?
– Нет конечно. Я лишь озвучиваю логичное развитие событий.
Какой странный разговор. Безумно печальный. Но главное, что нет скандала, обвинений. Все спокойно. Это сейчас главное. Мы можем разговаривать, обсуждать прошлое без ненависти.
– Как ты понял, что я мама Саши? Ведь я даже на работе всех уверила, что он мой племянник.
– Кстати, зачем ты это сделала? – отвечает вопросом на вопрос. – Ведь не могла предвидеть, что я появлюсь на фирме?
– Нет конечно. Поступила так, чтобы получить место. Мамочкам с маленькими детьми в компании Михайлова отказывали. Мне очень хотелось получить эту работу.
– Ясно. Все разумно и практично.
– Ты ненавидишь меня?
– Ты родила мне сына, Есения. Пусть и не совсем мне. Пусть украла. Я сразу понял, что это твой ребенок, он очень на тебя похож. Твой испуг, паника и жалкие оправдания, завершили уверенность.
– Значит, врачи у которых ты был, ошиблись?
– Ты мне скажи.
– Они ошиблись, Давид.
– Мне еще предстоит все это переварить, – произносит мрачно.
Мы настолько заняты разговором, что даже не замечаем, как взлетает самолет. Я будто выброшенная на берег рыба, в полной прострации.
– Вам принести что-то? – снова подходит стюардесса.
– Воды, пожалуйста.
Мне виски, двойной, – подает голос Байратов.
***
Полет был очень комфортным и быстрым, я даже на пятнадцать минут умудрилась провалиться в сон. Давид разбудил меня, когда мы уже приземлились.
– Есения, пора просыпаться, – мягко трясет за плечо.
Удивительно, что я уснула после всего произошедшего. С другой стороны, наш откровенный разговор друг с другом подействовал на меня как успокоительное. Я больше не боюсь, что Давид причинит мне боль. По крайней мере, намеренно он точно этого делать не собирается.
Молчим до самой гостиницы, в машине, которая нас встречает, занимаю заднее сидение и всю дорогу смотрю в окно, хотя мыслями далеко. Думаю о сыне, о том что теперь Саша должен познакомиться со своим отцом. Впрочем, судя по первой встрече, отца и сына очень тянет друг к другу.
Вся в этих мыслях, выныриваю из них только когда оказываемся в гостинице, в центре города. Услужливый работник отеля достает наш багаж из машины. Идем к стойке регистрации.
Гостиница, разумеется, пятизвездочная, огромная, огромный холл сплошь из мрамора.
Регистрация занимает пару минут, и вот уже едем в сияющем зеркалами лифте на седьмой этаж.
– Мы будем жить в одном номере? – спрашиваю испуганно, когда понимаю, что стоим перед дверью, вдвоем.
– Мой номер соседний. Решил проводить тебя, – протягивает мне ключ-карту Байратов, а я ощущаю себя психованной дурой. Надо же было ляпнуть! Мы в деловой поездке и вообще, отношения далеки от близких. С какой радости мог быть один номер? Что я несу?
***
Принимаю душ, развешиваю вещи в шкафу. Спустя два часа звонит телефон:
– Жду тебя внизу, в холле, – тон не терпит возражений.
– Зачем? Мне надо готовиться к презентации.
– Ты и так готова, Есения. Спускайся, приглашаю тебя на ужин.
– Я не голодна.
– Отказ не принимаю. Если не придешь через десять минут, сам поднимусь за тобой.
– Ты меня шантажируешь?
– Я хочу расспросить тебя о сыне.
– Для этого еще будет время...
– Есения, я не шучу. Хочешь, чтобы я поднялся к тебе? Мне не сложно.
– Нет! Хорошо, я быстро соберусь.
Байратов умеет настаивать на своем, так что приходится идти на ужин в ресторане при отеле. Очень уютное место в итальянском стиле. Думала, что совсем не хочу есть, но, когда посмотрела на аппетитную сервировку соседнего стола, за которым сидела пожилая пара, слюнки потекли.
– Итак, расскажи мне все по порядку, – просит Давид, когда делаем заказ.
– Что ты хочешь знать?
– Все. Мне интересно все с самого начала, Есения.
