Ирина Вадимовна и Давид расположились в центре первого ряда, как главные члены жюри. Здесь же сидели еще некоторые ребята из хора. В зале весело переговаривались претендентки, члены групп поддержки и просто зеваки, которые после уроков решили посмотреть на отбор. Народу, как я и полагала, набился целый зал. Динка сжала мою руку.
– Я верю в тебя, – шепотом сказала подруга. – Все будет хорошо! Отнесись к этому как к приключению.
Я с благодарностью ей кивнула и уставилась на сцену. Честно сказать, даже не слышала, как поют мои конкурентки, поэтому оценить их не получилось. От волнения в голове шумело. А когда громко назвали мою фамилию и класс, я даже не сразу расслышала. Хорошо, Дина пихнула меня в бок. Когда я поднялась, подруга подскочила следом и торжественно перекрестила. Где-то рядом раздался смешок.
Ноги от страха подкашивались. Хорошо, хоть не споткнулась по пути к сцене. Ирина Вадимовна задала мне несколько вопросов, и я ответила на них как в тумане. Прожектор светил прямо в глаза, но в этом был плюс – я практически не видела зрителей, только тени. Чтобы немного расслабиться, я даже попробовала представить, что в зале, кроме меня, никого нет.
Чтобы скрыть волнение, я громко откашлялась. Вступление песни провалила – голос задрожал так, что захотелось немедленно сбежать со сцены. Но я героически продолжила. А потом вдруг случилась магия. Волнение прошло, и внутри меня словно расцвело что-то прекрасное. Я впервые пела на сцене и даже не догадывалась, что на ней можно испытать такие чувства. Оглушающее счастье накрыло меня с головой. Теперь мне и на самом деле казалось, что я в этом зале совершенно одна. Парю над красными бархатными креслами вокруг люстры с множеством хрустальных подвесок, как Венди за Питером Пэном… Чувство полета и невесомости. Когда песня закончилась, я даже почувствовала разочарование. Прожектор потух, и я увидела полный зал. Раздались не слишком бурные аплодисменты, но мне все равно стало приятно. Ирина Вадимовна вполне искренне меня похвалила. Давид тоже улыбался. Со сцены я спускалась уже совершенно в другом настроении – окрыленная и возбужденная после выступления.
Лишь оказавшись в зале, я заметила у дверей брата и Матвея. Мальцев не сводил с меня непривычно серьезного взгляда, и из-за этого меня почему-то бросило в жар.
– Катя, какая ты молодец! – восхитилась Дина, когда я плюхнулась на свое место рядом с ней. – Ты была лучше всех! Я же говорила.
Ирина Вадимовна в это время объявила техническую паузу.
– Пойдем отсюда, – взмолилась я, – наверняка итоги не сегодня объявят. Им ведь нужно посовещаться.
– Пойдем, – кивнула Дина, – а то такая очередь в гардеробе соберется…
Вова и Матвей по-прежнему стояли в дверях.
– Твое мнение я знать не хочу, – сказала я, поравнявшись с братом. Хватит мне и утреннего узника Азкабана. Знает, гад, как настроение испортить.
– Почему это? – оскорбился Вова. – Мне, между прочим, очень понравилось.
Мы вышли из актового зала в фойе. День был пасмурный, в большие окна хлестал косой ливень.
– А мое мнение? – подал голос Матвей.
Я разволновалась. Наверное, потому, что Мальцев был музыкантом, его вердикт услышать страшно. Матвей продолжил, не дождавшись от меня ответа:
– Пойдешь к нам в группу солисткой?
– Шутишь? – рассмеялась я, не веря своим ушам.
Матвей хотел сказать что-то еще, но меня вдруг окликнул Давид, который, видимо, вышел за нами следом. С Перовым мы ни разу в жизни не общались, поэтому я даже не сразу сообразила, что он зовет меня, если бы Вовка с сарказмом не сказал Матвею:
– Забей, тут за Катьку уже борьба начинается. Кто больше гонорар предложит… Не продешеви, малявка!
Матвей нахмурился, увидев Перова. От брата я знала, что у них с Давидом давние терки. В классе парни постоянно борются за лидерство, но мне на их отношения наплевать. Гораздо важнее, что Давид вдруг впервые решил обратиться ко мне после выступления.
Я тут же подалась вперед, оставив за спиной друзей. Давид тоже двинулся мне навстречу.
– Привет, – улыбнулся Перов.
Мне показалось, что он даже немного смутился, и это меня приятно удивило.
– Привет, – тихо отозвалась я.
– Катя, верно?
– Да, Катя… Десятый «А».
– Точно, – кивнул Давид.
Все было так нелепо и в то же время трогательно в нашем общении, что я почувствовала, как в животе приятно защекотало. Затылком я ощущала, как брат, Динка и Матвей прожигают нас взглядом.
– Мне понравилось, как ты пела, – наконец произнес Давид то, о чем я даже не мечтала.
– Правда? – счастливо отозвалась я.
– Ага! Конечно, последнее слово за Ириной Вадимовной, но со мной, как с солистом, она тоже посоветуется. Наверное, нам нужно предварительно спеть дуэтом, чтобы ребята решили, смотримся ли мы в паре…
В моих мыслях в паре мы смотрелись просто отлично! Но я решила с первого нашего разговора не сдавать себя с потрохами, поэтому сдержанно кивнула:
– Да, конечно, я все понимаю.
– Тогда до встречи, – вновь улыбнулся Давид.
– Надеюсь, что до скорой, – ляпнула я и застенчиво заулыбалась в ответ.
Когда Давид скрылся в актовом зале, я повернулась к друзьям, которые, кажется, даже положения не поменяли, пока я разговаривала с Перовым. Матвей сверлил меня взглядом, Вова как-то странно усмехнулся, а Дина сияла так, будто я поговорила с наследным холостым принцем. По ее виду было ясно, что мысленно она нас уже поженила. Вова и Матвей знали, что раньше я никогда не горела сценой и общественной деятельностью, поэтому причина, по которой я записалась в хор, им тоже очевидна.
Матвей что-то негромко сказал Вове, и они направились к гардеробу. Брат напоследок махнул рукой. Динка подскочила ко мне и заключила в крепкие объятия.
– Что он сказал?
– Что ему понравилось, как я пою, – обескураженно проговорила я.
– Да ла-адно! – протянула подруга. А затем счастливо приподняла меня над землей. – Представляешь, если вы замутите? Можно будет гулять парочками!
Виташ умел испортить настроение, даже когда его здесь не было. И для чего Дина все время его вспоминает?
– Ты можешь так не кричать об этом? – шикнула я на подругу. – Может, он правда печется только о предстоящем конкурсе и выборе солистки?
Динка лукаво смотрела на меня и не переставала счастливо улыбаться. Взяв за руку, повела к лестнице.
– Ладно, что сейчас гадать, – не оборачиваясь ко мне, щебетала она. – Но я уже представляю, как потрясно вы будете смотреться на сцене.
– Надеюсь, ты не сказала ребятам ничего такого? – осторожно спросила я. Суровый вид Мальцева меня немного обескуражил. – А то Вова дома будет подкалывать.
– А мне и говорить ничего не надо. За тебя все говорят твои влюбленные глаза…
– Дина! – нахмурилась я.
– И кудри! И сам факт, что ты потащилась записываться в хор. Вот Мальцев с ума сойдет!
– А при чем тут Мальцев? – насторожилась я.
– Не знаю. Просто он так на вас смотрел…
– Ладно, закроем тему, – пробормотала я смущенно.
Дина пожала плечами, а затем снова начала:
– Ты представляешь, если пройдешь кастинг, то встанешь на сцене рядом с Первым. Он будет держать тебя за руку и петь, глядя в твои полные любви глаза.
Я слушала подругу, и мне захотелось зажмуриться, потому что такого чуда я пока себе представить не могла.
Глава пятая
Ближе к вечеру ко мне в комнату заглянул Вова. Вошел без стука, когда я, отодвинув учебник в сторону, старательно красила ногти на руках.
– Сегодня мама возвращается, – сказал брат.
– Ну и что с того? – пожала я плечами. – Она постоянно уезжает, а потом возвращается.
– Ты опять начинаешь? – нахмурился Вова.
Я показала ему язык и вернулась к маникюру. Брат потоптался рядом в нерешительности, а затем сел на мою кровать.
– Предлагаю встретить ее.
– Зачем? Она оставляет машину недалеко от вокзала и самостоятельно отлично добирается до дома.
