кроссовок задевает мою ступню в носке.
— Ты сказала мне, что подумаешь об этом, — напоминает он мне мягким голосом. — Насчет того, чтобы попробовать еще раз.
Я устало вздыхаю.
— Я действительно думала об этом. Но, как я сказала тебе в прошлый раз, когда мы переписывались, я не хочу снова быть вместе.
Его лицо вытягивается. Когда он тянется к моей руке, я позволяю ему взять ее. Он переплетает свои пальцы с моими. Его рука кажется такой знакомой. Теплой и сухой, подушечки его длинных пальцев покрылись мозолями.
Он умоляет меня взглядом.
— Пожалуйста. Я просто хочу доказать, что я не развлекаюсь и не играю в игры. Я совершил ошибку, и я признаю это. Но единственное, что мне нужно, чтобы ты знала прямо сейчас, что важнее всего, это то, что я люблю тебя.
Мое сердце трепещет при этих словах. Он понятия не имеет, как долго я ждала, когда он скажет эти слова. На самом деле, все полтора года, которые мы были вместе. Я так быстро влюбилась в Кейса, но заставила себя не говорить этого слишком рано, боясь спугнуть его. И потом, когда я наконец впервые произнесла эти три слова, он не сказал их в ответ. Естественно, он внезапно начал разбрасываться ими после того, как поцеловал кого-то другого. Но в тот вечер, когда я сказала я люблю тебя, он не сказал я тоже тебя люблю.
Это напоминание превращает трепет моего сердца в глубокую боль.
— Ты настроена скептически, — говорит Кейс, глядя на меня.
— Я не знаю, как я настроена. Я... не могу дать тебе никаких ответов. Мы расстались.
Он медленно кивает. Проводит рукой по своим золотистым волосам, привлекая мое внимание к сильной линии его подбородка. Любая девушка, бросив один взгляд на это совершенное лицо, бросилась бы ему на шею и сказала бы: Да, конечно, я приму тебя обратно!
Но я не подпущу его обратно так быстро. Не после всего, что произошло.
— Хорошо. Я понимаю, — говорит Кейс после долгого молчания. — Тогда я перестану к тебе приходить.
Внутри закрадывается чувство вины. Я сжимаю его руку, прежде чем он успевает отстраниться.
— Эй, — убеждаю я его. — Я все еще твой друг. Ты же знаешь, что если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, все, что тебе нужно сделать, это позвонить?
— Я знаю, и я тоже всегда буду рядом с тобой. — Он поднимает меня на ноги. — Ну ладно, мне пора. И тебя ждет Уитни.
У двери Кейс отпускает мою руку и предлагает свои объятия. Я не могу удержаться, чтобы не шагнуть в них. Позволяю ему заключить себя в объятия, в которых я чувствую себя как дома.
На мгновение я испытываю искушение поднять голову. Позволить его губам опуститься на мои и просто раствориться в его поцелуе.
Но потом я думаю о его губах на чьих-то еще, и желание пропадает.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ДЖИДЖИ
Его зовут Карл?
Следующим ранним утром я вышла на каток для одиночного катания, ускользнув как раз в тот момент, когда мужская команда прибыла на второй день тренировочного лагеря. Потом мне удается втиснуть пробежку, но короткую, потому что на улице более влажно, чем я ожидала. На обратном пути в общежитие мне звонит мой близнец, и вскоре Уайатт скулит мне на ухо о нашей маме, которая не проявила должной благосклонности к новой песне, которую он ей прислал. Я думаю, ей не понравилась аранжировка, но по тому, как он разглагольствует, можно подумать, что она посоветовала ему вообще бросить музыку и устроиться на работу в фармацевтический отдел продаж.
Я замедляю пробежку, наслаждаясь тем, что кампус предоставлен только мне. Как только в понедельник начнутся занятия, Брайар будет кипеть жизнью. Мощеные дорожки будут кишеть студентами и преподавателями, кованые скамейки будут забиты телами. Люди будут сидеть во двориках столько, сколько позволит погода. Одеяла будут разбросаны по траве, пока студенты бросают фрисби и футбольные мячи. Даже когда погода изменится, кампус все равно будет красивым. Снежное покрывало, иней на деревьях. Я люблю каждое время года в Новой Англии. Это место у меня в крови.
Оно в крови и у моего брата, и все же у Уайатта всю жизнь были проблемы с тем, чтобы оставаться на месте. У него всегда была серьезная страсть к путешествиям. Всегда уговаривал нашего папу брать нас в эпические поездки в межсезонье. Занимался серфингом и катался на зиплайне в Коста-Рике. Пешими прогулками по Южной Америке. Подводным плаваньем на Мальдивах. Они с папой очень близки, но (как бы сильно он это ни отрицал) Уайатт на самом деле большой маменькин сынок.
Вот почему я смеюсь и обрываю его на полуслове.
— Ладно, можем мы просто закончить эти фальшивые возмущения? Мы оба знаем, что в конце концов ты сделаешь как она предложила.
— Это неправда, — возражает он.
— Серьезно? Значит, ты не собираешься менять переход песни?
— Если я его и поменяю, то только потому, что мне кажется, что я должен это сделать, а не потому, что так сказала мама.
— Угу. Конечно. Продолжай повторять себе это, чемпион. — Я громко откашливаюсь, проговаривая: — Маменькин сынок.
— Я не маменькин сынок. — И возмущение возвращается.
— Разве твоя аватарка не твоя с мамой фотка?
— Да, с Грэмми, — рычит он. — Кто не поставит свою фотку с церемонии вручения премии Грэмми?
Я бы не поставила. Но это еще и потому, что мне неинтересно надевать модное платье и фотографироваться на церемониях награждения. Я могла пойти с ними на церемонию в прошлом году — мама написала альбом для нового инди-рок-трио, которое было номинировано на несколько Грэмми, — но это больше по душе Уайатту, чем мне.
— Неважно. Очевидно, что я не получу никакой поддержки от своей любимой сестры.
— Любимой, — вторю я, фыркая. — Это многого стоит.
Я подхожу к парадным дверям Хартфорд Хауса и останавливаюсь, чтобы завязать развязавшийся шнурок.
— В любом случае, мне пора идти, — говорю я ему после того, как вскакиваю на ноги. — У меня на сегодня куча планов.
— Созвонимся, предательница.
Вскоре после этого я уже в дороге, еду к своей лучшей подруге в город, чтобы насладиться солнечным, влажным утром.
Диана живет в новом жилом комплексе Мидоу Хилл, название которого не совсем подходящее, потому что
