мерно вздымалось на узкой односпальной кровати, укрытое смехотворно теплым одеялом для такого знойного дня.
Я знал, что это ее спальня, еще до того, как проник внутрь: сиреневые занавески из органзы дали подсказку. Комната была частично выкрашена в любимый оттенок Элси, но это все, что я успел разглядеть периферийным зрением, пока завороженно наблюдал за ней. В обычном неоппортунистическом обществе мои действия рассматривались бы как нечто ненормальное, граничащее с безнравственностью, но в делах, которые напрямую или косвенно касались Элси Грин, мой моральный компас серьезно барахлил.
Но долго стоять на месте я не мог, поэтому поспешил расставить жучки и камеры по ее аккуратной комнате, а затем приоткрыл дверь, выглядывая в коридор, чтобы убедиться в отсутствии на моем пути Голден Саммерс. Было чисто; я перемещался по квартире так тихо, как только мог, расставляя оборудование для слежения и передавая второму моему помощнику сигналы, чтобы тот убедился, что все работает. Нетронутыми остались только комнаты соседок и общая ванная – я был мудаком лишь на девяносто девять целых и девять десятых, оставляя немного места благородству.
Завершив начатое, поспешил обратно в комнату Элси и бросился в сторону окна, стараясь не задерживаться взглядом на ее кровати. Это было слишком даже для меня, ведь за время моего короткого отсутствия она скинула одеяло, сменив позу, и теперь была выставлена напоказ, одетая в короткую белую майку и сиреневые хлопковые трусики с кружевными оборками. Во рту у меня предательски пересохло, и я пообещал себе остановиться у залива по дороге в гостиницу, чтобы с головой нырнуть в холодную ночную воду.
Как только моя рука коснулась металлической ручки на балконной двери, громкий всхлип всколыхнул воздух. Все тело замерло в ожидании того, что за этим последует, но было тихо, я обернулся. В полумраке спальни разглядел, как брови Элси нахмурились, искажая спокойное ранее лицо, ее подбородок дрожал, но глаза все еще оставались закрытыми. Что-то уродливое удерживало ее в плену кошмара.
Проклиная себя за неосторожность, я развернулся и подошел ближе, присаживаясь перед ней на корточки. Мне отчаянно хотелось провести рукой по спутанным прядям, разгладить эту складку на лбу нежным движением пальца, сказать ей, что все хорошо и она не одна. Но я не мог. Поэтому просто смотрел на медленно прорастающую внутри нее агонию, которая была мне слишком хорошо знакома. Кошмары снились мне с детства, и неизменно в них ключом к пробуждению служила смерть. Я должен был позволить Элси пережить эти терзающие муки, и успокаивало бунт внутри меня лишь знание, что они нереальны. Но все же мой рот открылся, и едва различимый поток слов раздался в темном пространстве:
– Спи, это просто сон. Ты в безопасности.
Не знаю, пробилось ли мое утешение через барьер ее сна, но тело Элси словно придвинулось ближе, ища чего-то, что мне было неведомо. Нас разделяло ее шумное дыхание и моя вера в то, что еще слишком рано для более решительных действий. Какое-то время я оставался в этой позе, прикованный к месту и умоляющий ночь стереть это выражение с ее лица. Дождавшись подходящего момента, я ушел, плотно закрыв за собой окно, приведя поворотный механизм на окне в первоначальное положение, чтобы поутру Элси не догадалась, что кто-то побывал в ее комнате.
Всю дорогу до отеля мне мерещился этот ее нежный аромат и шепот беспокойного дыхания. И я по-прежнему пытался выбросить из головы образ ее тела, скрытого под тонким хлопком. До залива я так и не добрался, решив принять душ в своем номере. Но, войдя в номер, все, что сделал, – подключил программу слежения на своем компьютере и сел перед монитором, глядя на серый экран. Волосы, что рассыпались по подушке, выглядели темнее с этого ракурса, и мне захотелось раскрасить изображение в те тона, что она так любила теперь, судя по их подавляющему количеству.
Она что-то прошептала во сне, и я подался вперед в поисках кнопки, включающей звук. Голова Элси снова метнулась по подушке, терзаемая очередным кошмаром, а потом ее губы приоткрылись, и единственные три буквы, сорвавшиеся с них, превратили мои внутренности в пепел:
– Дэм…
Как я мог забыть…
Меня для нее никогда не существовало, я всего лишь тень, призрак, невидимая часть ее жизни. А он всегда был тем, кто имел больше, чем я когда-либо посмел желать. Дэмиен Каллахан, ныне покойный бывший парень и тот человек, из-за которого я никогда не мог протянуть руку достаточно близко. Но его больше нет, а я здесь, и при правильной расстановке сил взять то, что хочу, не составит большого труда.
Я хотел Элси Грин…
Элси
Бывают дни, когда хочется взобраться на самое высокое здание в городе и прокричать громогласное «иди к черту» самому мирозданию. Сегодняшний был как раз из таких. Всю неделю я плохо спала, иногда просыпалась от ночных кошмаров и, что самое странное, постоянно ощущала глаза, будто примагниченные к моему затылку. Не знаю, как это объяснить, но куда бы я ни шла, чем бы ни занималась даже в собственной квартире, не могла отделаться от ощущения, что за мной наблюдают.
Никто из моих новых знакомых не знал, что на нижней полке раритетного шкафа в комнате, которую я снимала, лежал рюкзак, набитый всем необходимым для быстрого побега из города. С ним я приехала в Уилмингтон в день, когда все переменилось в одночасье, тогда-то у меня и появился брелок в виде маленького земного шара, снятый с ключей Дэмиена. Забавно, что именно в то утро он перепутал наши связки, а может быть, это была подсказка судьбы, вроде тех, в которые верят любители мотивационных речей и ресурсных состояний, добивающиеся идеального шпагата на йога-ретритах.
В любом случае я надеялась, что бегство больше никогда не станет обыденностью, но обстоятельства вынуждали признать, что мои убеждения заведомо провальны. Меня душил тот факт, что я врала собственным подругам, врала всем окружающим и порой даже себе самой. Самообман был худшей из известных мне дурных привычек.
Четыре года назад…
– Поверить не могу, что ты решилась! – Наоми хлопает в ладоши за моей спиной, ее поддержка настолько необъятна, что просачивается сквозь стены, заражая весь дом. Мы упаковали два чемодана и три коробки, и я пытаюсь верить, что мои руки теперь трясутся от проделанной работы, а не от страха. – Звони мне каждый день, я хочу знать все, что происходит! – Она с особым трепетом
