– Это верно! – подтвердил Мишка. – У меня есть знакомый букмейкер, говорит, на Дракона было процентов восемьдесят. Только какой-то хрен с горы бухнул на Будреса полсостояния… Теперь ногти грызёт.
– Небось, сам мексикашка или его промоутер! – воодушевился Серый, многозначительно уставившись на Игоря. – Вот я так и думал, слышь, Гош!
– А нельзя узнать, кто это был? – спросил Мелихов, повернувшись к «зятю».
– Да ну как узнать? Ставки во всём мире принимались, – пожал плечами тот.
– И небось, через Интернет, – добавил Белозерцев.
– А помните, когда Геннадий Крючков так странно бой проиграл? – вступил в разговор Александр. – Все тогда говорили, что промоутер противника поставил на его проигрыш, даже подозревали, что Крючков был отравлен. Но доказать не удалось.
– Ну, Игоря-то не отравили, – хмыкнул Мишка. – Если это промоутер Будреса ставил, то просто слишком верил в успех, вот и всё. Многие считают наших профи дутыми чемпионами.
Разговор снова свернул на бокс, начался горячий спор. Серый утверждал, что наши боксёры самые лучшие, а кто-то говорил, что профессиональные бои с русскими (ну, кроме Дракона, конечно) – смотреть неинтересно. И только Вика одиноко сидела в углу, а мама с Маринкой тихо перешёптывались у камина.
К Мелихову подошел Сашка, хлопнул по спине и предложил негромко:
– Игорёха! Пошли на воздух – погода наладилась…
Он согласно кивнул, и они потихоньку вышли. Игорь оглянулся на дверь.
– Не дёргайся, дорогой, – Александр достал сигарету и закурил. – Пусть себе языки чешут. Всем не угодишь.
– Да мне плевать… – отвернулся Мелихов и протянул руку:
– Дай мне тоже!
– Не, тебе нельзя, – Сашка спрятал пачку. – Ну, что с тобой происходит? «Шерше ля фам»? Знаешь, а я вот тебя понимаю – мне она тоже понравилась, есть в ней что-то такое… Чего во всех этих – днём с огнем не сыщешь, правда? А с Белозерцевым она, небось, так, чтоб тебя позлить. Я ж видел тогда – она по тебе с ума сходит.
Он говорил так проникновенно, что Мелихов не смог лукавить. Что-то смягчилось у него внутри – всё-таки он живой человек, ему нужно было чьё-то сочувствие.
– Нет, Сашка, – негромко произнес он. – Ничего не вышло. Мне тоже казалось, но… где-то я ошибся. Плохо мне, Саш…
– Ничего… Пройдёт, – покачал головой друг. – Из-за чего разлад-то? Я думал, вот счастливые люди, когда вы были там… вместе… Просто мурашки по спине – так завидно стало!
– Видно, нельзя мне… любить. Всякий раз плохо кончается. Мне, наверное, только такие, как Вика, годятся.
– А хочешь, я позвоню твоей Лене, поговорю с ней? Она ко мне с доверием относится, – предложил Александр.
– Не вздумай! – отрезал Игорь.
– Ладно, ладно, как скажешь… Ты прости, а с ногой-то у неё что – поправимо?
– Поправимо! – упрямо сказал Мелихов. – Врождённая травма, но мы планировали операцию…
– Слушай, ты извини, конечно. Но, может, эта Лена просто использовать тебя хотела? Ты же для неё – как пропуск в другую жизнь.
– Хотела бы – использовала, – невесело усмехнулся Игорь. – Ладно, пойдём в дом. Думаю, там уже насплетничались.
***
Он проснулся и поспешил выбраться из постели. На часах было девять – впервые за многие годы Мелихов встал так поздно. Надо было срочно принять душ. Вика ещё спала. Он даже не взглянул в её сторону. Никогда раньше у него не было таких ощущений после ночи с женщиной. Сейчас как нельзя лучше подходило Ленкино слово – «противно». Словно в грязи вывалялся… Но почему? Ведь они не чужие. Потому ли, что, занимаясь любовью с Викой, представлял другую? Или потому, что решил переспать с ней из мести? А может, просто потому, что не любил… Раньше ему это совсем не мешало. А теперь… Наверное, он больше не сможет прикоснуться к Виктории. Или здоровое желание снова победит? Мелихов не знал. Он уже плохо разбирался в том, что с ним происходит.
Чем закончился вечер, он помнил смутно. Ленки не было, никто Игоря не контролировал, Виктор сам увлёкся возлиянием… В итоге Мелихов выпил больше, чем позволял себе когда-либо раньше. Вика осталась, а он и не возражал.
Мелихов тяжёло выбрался из душевой кабины, сдернул с крючка одно из полотенец и уткнулся в него лицом. В двенадцать приедут промоутеры, а он все ещё ничего не решил. Может, и правда, уехать обратно, на Запад? Чего здесь ещё ловить… Не только Дитер, многие сейчас примут Дракона с распростёртыми объятьями. Уже звонили несколько представителей, выражали заинтересованность. Но… Ленка была в Москве, и он тоже мог быть сейчас только в Москве.
Игорь накинул халат и вышел из ванной. В гостиной уже нарисовался Белозерцев – бодрый и собранный.
– Привет, чемпион! А я думал – сколько ты дрыхнуть будешь. Небось, жаркая ночка была?
Мелихов болезненно поморщился:
– Далеко намылился?
– За Ленкой, куда же ещё. На фиг ей неизвестно с кем на такси кататься.
Приятель подошел к зеркалу, осмотрел себя со всех сторон и остался доволен.
– Как думаешь, – мрачно спросил Игорь, – что делать с Гурьковыми?
– Это не мне решать, – покачал головой парень. – Но я бы подписал. Ты здесь хорошо сидишь сейчас, тебе и условия ставить.
– Мне звонили из Штатов… Да и Дитер, если бы я сделал первый шаг, не стал бы выпендриваться. Но Германия исключена, ты же знаешь. А Штаты – это вариант.
– Ну, охота тебе – двигай в Штаты, – пожал плечами Серёга. – Откуда я знаю, чего ты хочешь? Ладно, я поехал, а то вдруг – пробка. А ты давай, приходи в себя.
Белозерцев хитро глянул на него и достал мобильник.
– Леночка! Ты уже встала? Я выезжаю, ага… Ну всё, целую.
И только потом покинул гостиную, небрежно махнув рукой. А Игорь в бессильной ярости ударил кулаком по стене. Он представил себе, как Серый целует Ленку. Или не только целует? Что между ними? Разыгравшееся воображение было не унять.
– Котёнок… Ты куда убежал? – послышался мелодичный голосок за спиной.
Ему даже не захотелось оборачиваться. Его тошнило сейчас от Вики, от её приторных речей. Наученная горьким опытом, несчастная девушка не позволила себе ни единого упрёка или вопроса. Она только сюсюкала и ублажала его, и за одно это Мелихов с трудом её выносил. Он бросил на неё косой взгляд – Викуся вышла из спальни в короткой кружевной ночнушке и прозрачном халатике.
– Оденься, – приказал Игорь. – Скоро люди придут.
– Люди?
– У меня переговоры.
Вика помолчала.
– Игорёчек, можно я останусь… Я не хочу домой – там так одиноко! Я столько плакала эти дни…
Мелихов, разумеется, мечтал, чтобы она убралась восвояси. Но сейчас в нем клокотала ревность. Пусть Ленка видит, что он не страдал без неё.
