— Я сплю. Кто там?
— Какой-то мужчина.
— Все равно сплю.
— Нельзя быть таким ленивым.
— Георгина, будь ангелом, запиши его номер. Я ему потом перезвоню.
— Ладно.
— Это был какой-то фотограф, — сказала Георгина, усаживаясь на подставку для ног, стоявшую рядом с его креслом. — Видимо, кто-то из тех фотожурналистов, что были на балу, посоветовал ему связаться с тобой.
— Господи, только не это. Не собираюсь я покупать его паршивые снимки.
— Не думаю, что он хочет тебе что-то продать. По-моему, ему нужно с тобой просто поговорить. Позвони ему, Макс, по голосу он производит приятное впечатление. Вот его номер.
— Я ему позвоню, — весело вмешалась Мелисса. — Люблю фотографов, они такие сексуальные.
— Мелисса, тебе все молочники кажутся сексуальными, и стряпчие, и мойщики окон, и бухгалтеры, и страховые агенты, и те, кто занимается историей искусств, — рассмеялась Шарлотта. Она сидела на одной из старинных скамеек, что были сделаны возле окон, и читала. — Давай-ка, Макс, позвони этому парню. Мне даже любопытно.
— Ладно, позвоню. Потом. А сейчас мне предстоит серьезное исследование.
— Чего? Боже правый! — удивилась Георгина.
— Женской анатомии. Я отправляюсь на верховую прогулку с Сарой Элиотт.
— Ты отвратителен, — фыркнула Георгина.
— Да, я знаю.
Он позвонил по этому телефону тогда, когда все сидели за чаем; в столовую он вернулся быстрой, оживленной, подпрыгивающей походкой, стараясь не обнаружить внешне того возбуждения, которым был охвачен.
— Догадайтесь, о чем мы говорили? Это фотограф, специализирующийся на снимках моделей. Он хочет сделать несколько моих снимков. Говорит, что у меня — погодите, послушайте все — великолепная внешность. Ну и что вы об этом скажете?
— По-моему, противно, — поморщилась Георгина. — Надеюсь, ты к нему не пойдешь.
— Конечно пойду. А почему нет?
— Ну, Макс, что ты, в самом деле, — проговорила Шарлотта. — Это какой-нибудь старающийся пробиться наверх голубой, который просто хочет за тобой приударить.
Макс, до сих пор говоривший лишь наполовину всерьез, теперь сразу решил, что его ничто не остановит.
— Ты просто сноб, Шарлотта, — бросил он насмешливо.
— Можно подумать, что ты не сноб, — возразила она. — Я полагаю, ты это все говоришь не всерьез, Макс? Что, по-твоему, скажет папа?
— Меня совершенно не интересует, что он скажет, — отрезал Макс.
Он теперь никак не называл Александра — ни отцом, ни по имени, — если только в этом не было абсолютной необходимости.
Когда на следующий день Макс появился в его студии в Ковент-Гардене, самого Джо Джонса — так звали фотографа — там не было. Какая-то девушка, одетая во все черное, со стоявшими торчком седыми волосами и с длинными, покрытыми зеленым лаком ногтями оторвалась от чтения журнала «Фейс» и, подняв голову, холодно взглянула на Макса:
— Да?
— Мне нужен мистер Джонс, — сказал он.
— Зачем?
— Сделать несколько снимков.
— Вы модель?
— Пока нет. — Макс одарил ее самой ослепительной из всех своих улыбок; на девушку это не произвело никакого впечатления.
— Кто ваш агент?
— У меня его нет.
— Я бы на вашем месте обзавелась.
Она снова уткнулась в журнал.
Макс не привык к такому обращению.
— Послушайте, — недовольно проговорил он, — у меня не так уж много времени.
Девушка пожала плечами:
— Не могу же я сотворить его для вас из воздуха.
— Разве он не говорил, что я должен прийти?
— Нет. Во всяком случае, я не помню. — Ее интерес снова обратился на журнал. Максу все это начинало надоедать.
— Вы же можете как-то с ним связаться.
— Нет. Он на выезде.
— А что это значит?
Девушка еще раз подняла голову от журнала. Взгляд ее карих глаз быстро и презрительно скользнул по Максу.
— Это значит, что он сейчас работает не здесь.
— Полагаю, — сердито заявил Макс, — вам стоит записать мое имя. И передать ему, что я приходил. Если ему нужно со мной увидеться, пусть позвонит. У меня нет времени околачиваться тут целый день.
Она вновь пожала плечами:
— Дело ваше.
— Так вам оставить мое имя?
— Если хотите.
— Макс Хэдли, — назвался Макс. — Виконт Хэдли, если быть точным, — добавил он, желая произвести впечатление. Это оказалось очень большой ошибкой.
— Правда? — произнесла она, и в глазах ее на мгновение появилось какое-то выражение, а губы передернулись. — Боже правый. Мне что, сделать реверанс?
— Должен сказать, — ядовито заметил Макс, — что мне редко доводилось встречать таких грубых людей, как вы.
— Ничего, переживу, — ответила она. — Привет. Передам, что вы заходили.
Макс, хлопнув дверью, уже выходил на улицу, когда мимо него энергично протолкался жизнерадостного вида молодой человек в джинсах и с копной спутанных темных волос. Он был обвешан сумками, между которыми болтался еще и большой серебристый зонтик. Макс хмуро глянул на него и двинулся дальше; но через полминуты услышал, как сзади его громко окликнули:
— Эй! Если вы Макс, вернитесь!
Макс обернулся: это был тот самый жизнерадостный молодой человек.
— Вы Джо Джонс?
— Угу. Извините, что меня не было.
— Ничего страшного. Секретарша ваша оказалась не очень приветлива.
— Кто, Сьюла? Да нет, она ничего. Неплохо мне помогает. Послушайте, стойте прямо там, где стоите, я сейчас сделаю несколько снимков на улице. А потом еще несколько в студии.
— Не знаю, не уверен, что у меня есть сейчас на это время, — буркнул Макс. Он все еще продолжал дуться.
Джо Джонс посмотрел на него и широко улыбнулся.
— Если вы собираетесь работать моделью, вам придется тратить прорву времени на ожидание. Надо начинать привыкать. Стойте там, я принесу камеру.
Они отправились на стилизованные улочки и в маленькие дворики Ковент-Гардена. Джо сказал Максу, чтобы тот прислонился к колонне в одной из аркад, и отснял на этом месте целый ролик пленки; еще один ролик он израсходовал, поставив Макса посреди каких-то киосков; следующий — снимая его на фоне греющихся на солнце людей, и, наконец, самый последний ролик был потрачен на фотографирование Макса на фоне здания Оперы. Какие-то японские туристы образовали вокруг них небольшую толпу и все время ходили за ними следом, хихикая, показывая пальцами и улыбаясь Максу.
— Не обращай на них внимания, — посоветовал Джо.
— Они мне не мешают, — ответил Макс, и это было действительно так. Он легко и естественно переходил из кадра в кадр, глядел в объектив камеры, словно там сидела какая-нибудь красотка, и получал от всего происходящего огромное удовольствие, такое, какого не испытывал уже очень давно. — Надо бы снять кадр, чтобы и эти японцы попали. Они же в половину меня ростом. Будет здорово смотреться.
