необычным. Я счастлив. Да… да, наверное, это и есть счастье, когда спокойно и хорошо, когда никто не мешает, когда не нужно бояться, что время заканчивается, а ты так и не узнал, что такое счастье. Я всё уже попробовал, поэтому мне остаётся лишь дождаться тебя или же отпустить.
— Каван, — с болью в голосе шепчу я.
— Подумай, Таллия. Пожалуйста, подумай, чего ты хочешь от меня. Я свою позицию тебе сказал и свои желания тоже. Я хочу тебя. А ты реши, хочешь ли ты меня в своей жизни. — Каван целует меня в лоб и встаёт с дивана.
— Ну что, закажем пиццу? Думаю, пришло твоё время попробовать пиццу, — наигранно весело предлагает он.
— Пицца так пицца, — и я тоже играю.
Мне кажется, каждый из нас уже знает, что это конец. И мне больно. Больно любить его так тихо.
Каван
Хочется назвать мою жизнь дерьмом. Вот вроде бы всё хорошо.
Рядом со мной любимая женщина, и скоро я стану полностью свободным от работы на семью Ноланов. Всё потихоньку стабилизировалось. Но Таллия от меня отстранилась. Я не знаю, что послужило причиной этому. Я признался ей в своих чувствах. Сказал ей, что люблю её, хочу быть вместе с ней всю свою жизнь. Но она не хочет. Я по глазам её вижу, что это не для неё. Точнее, я не её выбор. Словно она вынужденно живёт здесь со мной, пока не подвернётся иной удобный вариант. Конечно, Таллия на такое не способна. Она честная, искренняя и заботливая. Она чудесная.
Но что-то с ней не так. Да, психологическая травма, которую оставила после себя её мать, огромная, но и здесь дело не в ней.
Таллия смирилась с потерей матери и с тем, что она объявила свою ночь мёртвой. Дело во мне. В моих словах. В моей любви. Мне не следовало говорить этого, но слов не забрать, да и устал я бояться их. Таллия испугалась моей напористости. Она не верит мне и ждёт предательства с моей стороны. А я из кожи вон лезу. Моя боль вернулась. Я не могу спать рядом с Таллией, потому что кошмары вновь стали терзать меня, но они другие. Они горькие и полны печали. Я готовлюсь отпустить Таллию. Я уверен в том, что она не любит меня так, как люблю её я. Она испытывала ко мне влечение, интерес и, вероятно, влюблённость, но всё прошло. Таллия угасла, как и её чувства ко мне. Это чертовски дерьмово. Я снова нелюбимый.
— Таллия, ты готова? — стучусь в её спальню… Чёрт, даже спальня больше не наша, а только её. Мы живём словно соседи. Изредка разговариваем. Она со мной говорит куда меньше, чем раньше.
Старается не смотреть на меня. Она страдает и прячется от меня, а я уже не знаю, чем помочь. Ощущение, словно я убиваю её своей тьмой.
— Каван, всё в порядке?
Я моргаю несколько раз, пропустив слова Таллии. Натягиваю улыбку и киваю.
— Конечно, но я до сих пор не считаю встречу с Дариной хорошей идеей. Она сука и подохнет сукой, — фыркаю я.
— Прекрати. Родственников не выбирают.
— Но и не терпят.
— Каван, если ты не хочешь идти, то не пойдём, — злобно огрызается Таллия. И это странно. В последнее время она часто это делает. Огрызается, злится и даже уходит от меня, чтобы больше не разговаривать. Я не понимаю, что случилось. Когда я потерял её?
— Нет, мы пойдём, — с тяжёлым вздохом говорю я.
— Хорошо. Веди себя нормально с Дариной. Все совершают ошибки. Ты сам говорил, что тоже совершал их и просил у меня шанс всё исправить. Я дала тебе его, а ты своей сестре шанса дать не хочешь, — отчитывает она меня.
— Я дал ей их сотню, если не тысячу, — бубню я.
— Ты требуешь к себе иного отношения от других, но вот к людям относишься так, как сам считаешь правильным. Так нельзя. — Таллия даже не слышит меня. Чувствую, меня ждёт долгая поездка. Таллия никогда себя так не вела. Она агрессивно защищает Дарину сейчас.
Она агрессивно настроена ко мне. Она…
— Каван, ты, вообще, меня слушаешь? — возмущаясь, Таллия пихает локтем меня под ребро.
— Да, чёрт. — У неё острые локти, и это больно.
— Поэтому прояви к Дарине терпение. Вероятно, хотя бы одну семью мы сможем спасти.
Так вот в чём дело!
— Таллия, ты же не считаешь, что мы всех должны спасать, да?
Не все заслуживают спасения.
— Как не все? Чем ты отличаешься от бездомного? Или чем я отличаюсь от твоей сестры? Мы все созданы из плоти и крови. Я не говорю о тех, кому нравится убивать людей, насиловать детей и другие ужасы этого мира. Я говорю о тех, кому нужна помощь.
Думаю, что Дарине нужна твоя помощь. Некоторые люди созревают позже, чтобы понять, что им нужна помощь. И сейчас Дарина проявила свои лучшие качества.
Зря я начал этот разговор.
Молча завожу двигатель, пока Таллия читает мне лекцию о том, как важно давать шансы, и о другой чуши. Мне не нужна Дарина в моей жизни. Я знаю её лучше Таллии. Я просто знаю свою сестру.
Она дерьмо и всегда выберет дерьмо. Никакое спасение ей не нужно. Но я этого не говорю Таллии, иначе всё испорчу. Она расстроится, вероятно, расплачется, и мы точно никуда не доедем.
Поэтому я давлюсь своими словами внутри и проглатываю их, слушая Таллию.
— Может быть, Дарине нужно купить цветы?
— Зачем? — всё же повышаю голос. Она не заслужила даже камня с улицы!
— Так принято. И получать цветы приятно. Дарине будет приятно.
— Почему меня должно волновать, что ей будет приятно?
— Потому что она твоя сестра.
— Она сука!
— Каван!
— Сука и точка!
Таллия упрямо поджимает губы и отворачивается от меня к окну.
— Да что с тобой, а? Таллия, в чём, мать твою, твоя проблема? — всё же я не выдержал. Это дерьмово. — Почему ты так себя ведёшь?
Почему ты уходишь?
— Ты рехнулся, Каван? Я здесь. Сижу здесь и уж точно никуда не иду.
— Ты в голове своей уже ушла от меня! Что я сделал не так?
Не хочешь,
