Меган все еще пребывала во власти зимнего невроза, потому что на мое приглашение сходить куда-нибудь и познакомиться с кем-нибудь только вздохнула и сказала, что очень устала.
Оставались Карен и Шарлотта. Но, при всем уважении к соседкам по квартире, это уже от полной безнадежности. С ними я могла выпить дома в любое время.
— Неужели ты не можешь придумать для нас ничего лучше, чем поход в «Собачью радость», где шотландские строители будут обливать нас пивом? — роптала я, но, заметив, как потемнело лицо Карен, поспешно прибавила: — Вообще-то, я ничего не имею против шотландских строителей…
— Предоставьте это мне, — сказала Шарлотта, загадочно подняв пальчик, и с видом фокусника, достающего кролика из шляпы, сообщила нам о вечеринке в ближайшую субботу. Двоюродный брат сослуживца брата друга соседки ее сослуживицы решил устроить вечеринку, потому что уже сто лет не встречался с девушками. По каковой причине Карен, Шарлотту и меня ждал там самый теплый прием.
Вечером в субботу мы готовились к выходу в свет, совсем как в старые добрые времена. Мы с Шарлоттой откупорили бутылку вина и устроились у меня в спальне.
— Интересно, будут там сегодня хоть сколько-нибудь стоящие парни? — спросила Шарлотта, неверной рукой пытаясь накрасить тушью нижние ресницы.
— Уж не знаю, будут ли там вообще парни, — с сомнением ответила я. — Особенно если хозяин квартиры устраивает вечеринку только для того, чтобы самому с кем-то познакомиться.
— Не волнуйся, — сказала Шарлотта, пытаясь сдержать дрожь в пальцах. — Мужчины будут обязательно, а двое-трое из них могут оказаться очень ничего.
— Если там все такие же, как Гас, то мне вообще все без разницы.
В комнату твердым шагом вошла Карен и открыла мой шкаф.
— Значит, прошло то время, когда ты приводила домой пьяных, нищих сумасбродов, которые воровали у нас текилу? — спросила она, энергично перебирая вешалки.
— Ах ты, черт! — воскликнула Шарлотта. — Дайте скорее кто-нибудь салфетку, я себе все лицо перемазала.
— И все из-за этой истории с твоим папой? — будто не слыша ее, обратилась ко мне Карен.
— Кто знает? Может, когда-нибудь я все равно выросла бы из любви к безденежным музыкантам.
— Вряд ли, — заметила Шарлотта, лизнув салфетку и вытирая со щек следы черной туши. — Будем откровенны, Люси: ты ведь не становишься моложе. Фройд говорит…
— Замолчи, сделай милость, — оборвала ее Карен. — Читай лучше свою «Библиотеку приключений». Люси, где твой замшевый пиджак? Я хочу его надеть.
Я неохотно выдала ей просимое.
Наконец все собрались.
— Люси, ты великолепно выглядишь, — сказала Шарлотта.
— Нет, плохо.
— Нет, хорошо. Похоже, будто я нарумянилась серыми тенями?
— Да нет. И вообще ты очень красивая.
На самом деле, следы черной туши на щеках, там, где она терла с особенным старанием, слегка виднелись, но такси уже ехало к нам, и перекрашиваться Шарлотте было некогда. Я решила отправить ее в ванную, как только мы прибудем на место.
— Карен, сегодня нам предстоит наблюдать Люси в действии, — объявила моя добросердечная подруга. — Она подцепит самого симпатичного и богатого мужика в комнате и окрутит его.
— Нет, не окручу.
Мне не хотелось разочаровывать Шарлотту. Мое превращение не могло быть столь мгновенным и чудесным, как она ожидала.
Приличных людей и вообще на всех не хватает; с чего это вдруг мне попадется красавец, готовый целовать землю, по которой я хожу, только потому, что я поняла, что мой отец алкоголик?
— Окрутишь, окрутишь, — не сдавалась Шарлотта.
В воздухе между мною и Карен тем временем висело невысказанное слово. Точнее, имя. Дэниэл.
Затем бесстрашная Карен заговорила:
— Помнишь, когда я подумала, что у тебя с Дэниэлом что-то есть? — недобро усмехнувшись, спросила она. — Хотя я и до сих пор не до конца верю, что втайне ты не имела на него видов. Тебе это все равно счастья не принесет, — продолжала она. — Посуди сама, Люси. — Она окинула проницательным взглядом мою плоскогрудую фигуру. Я машинально подыграла ей, почувствовав себя пристыженной и недостойной. — Ты ведь не очень в его вкусе, верно?
Разумеется, я не в его вкусе. Он сам мне об этом сообщил по всей форме. Я ни на секунду не забывала о вечере, когда он меня отверг.
На вечеринке я тут же отметила его — в своем прошлом существовании я таких не пропускала. Он был молод, красив, с выгоревшими добела волосами, достаточно давно не стриженными, чтобы не принять его за биржевого маклера. Вид у него был абсолютно ненадежный, глаза горели. Впрочем, блеск в глазах был явно химического происхождения… При одном взгляде на него становилось понятно, что он ни разу в жизни никуда не пришел вовремя.
Его свитер я когда-нибудь раньше назвала бы оригинальным и уникальным, но на самом деле слово «жуткий» куда точнее. Он громко рассказывал что-то, возбужденно размахивая руками. Те, кто его слушал, покатывались со смеху, но их безудержное веселье тоже показалось мне несколько искусственным. Наверно, рассказывает историю о том, как его арестовывали за нелегальный провоз наркотиков, безжалостно подумала я.
Но тут же одернула себя. С каких пор я стала такой злой? Неправильно равнять всех плохо одетых, нестриженых молодых людей с Гасом. Этот белобрысый вполне может оказаться добрым, щедрым, сердечным человеком с кучей денег.
Я присмотрелась к нему и подумала: «А он ничего».
Он поймал мой взгляд, подмигнул и улыбнулся. Я отвернулась.
Через несколько минут кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулась: передо мной стоял мой обаятельный, шумный, выгоревший на солнце романтик тюремного пошиба.
— Привет, — громко сказал он. Глаза у него блестели невероятным серебристым блеском, а от рисунка на свитере у нервного человека запросто мог случиться припадок.
— Привет, — улыбнулась я. Да, улыбнулась машинально и ничего с собой поделать не могла.
— Я тебя вычислил с другого края комнаты, — ухмыльнулся он. — И ты, как я заметил, тоже положила на меня глаз. Хочешь, пойдем выйдем в зимний сад, забьем косячок…
Я так посмотрела на него, что он не договорил. Хамить ему я вовсе не хотела, но нужно было проверить себя: не тянет ли меня к нему? Но нет, я была холодна, как льдина.
— Э-э-э… не подумай чего… я ведь только так. — Он попятился от меня, улыбка сползла с его лица, сменившись вороватым беспокойством. — И вообще глупо я пошутил, у меня и нет ничего, я и не пробовал никогда…
Он бросился к своим приятелям, и я услышала, как он сбивчивой скороговоркой сообщает им, что я — переодетый агент полиции. Те дружно ахнули и все как один свалили из комнаты.
