спешу опустошить стакан и выполнить приказ.
— Можно мне имбирный сок? Пожалуйста? — спрашиваю я, когда Роберт снимает футболку и бросает ее на подоконник.
— Может быть позже. Я не стану тебе потакать. Ты течешь, сука?
— Да, теку.
— Покажи мне.
Я сажусь и раздвигаю ноги, позволяя ему видеть влагу.
— Ну, — говорит он и становится на колени между моими ногами, наклоняется надо мной, — респект. Ты хоть знаешь, что это такое? А?
Я качаю головой. Это игра. Это часть игры. Он целует меня, а затем продолжает в мои губы:
— Хочешь научиться?
— Да, пожалуйста.
— Будет больно.
— Ничего страшного. Мне нравится, когда мне больно. Боль помогает мне усвоить.
— Хорошо. Очень хорошо.
Роберт встает и смотрит на инвентарь, что я разложила. Он составляет свой план. У меня все сжимается. Внутри разливается чистая радость, счастье.
* * *
Роберт делает то, что обещает. Он очень строг со мной. И заставил меня эякулировать три раза, и я плачу, когда он снова и снова заставляет меня испытывать оргазм. Я рыдаю и кричу в кляп, слезы текут по лицу от боли, похоти, отчаяния. Так Роберт любит меня, я это знаю. Когда я лежу перед ним, разбитая на тысячу осколков, моя душа полностью обнажается, в голове не остается ни одной мысли, не имеющей к нему отношения. Он переворачивает меня на спину, вытаскивает виброяйцо и начинает жестко и быстро трахать меня.
Его рука лежит на моем горле, наши взгляды встречаются, и, кончая, он стонет мое имя. Роберт остается внутри, пока не приходит в себя, затем развязывает, вынимает кляп и притягивает к себе. Я плачу ему в грудь, теперь, когда вся стимуляция ушла, осталось совсем немного времени.
— Это было чертовски, чертовски круто…, — бормочет он и целует меня, — Ты была идеальна. Ты прекрасна, Аллегра.
Он позволяет мне еще больше насладиться моим полетом, ласкает, целует, пока я не засыпаю в изнеможении.
Приговор по делу Марека выпадает на середину нашего отпуска. Сара дала нам очень подробный отчет о дне суда, на который ее вызвали. Дела у Марека складывались не очень хорошо.
— Дай мне газету, — урчит Роберт на следующий день после окончания суда и усмехается.
— Нет. Я первая ее взяла, — отвечаю. — И это мой бывший.
— Твой бывший, который стоил мне килограмм нервов…
— Спроси-ка меня, чего стоил Марек мне.
— Хорошо, выиграла. Ищи статью, давай, давай, мне любопытно, — понукает Роберт и берет отложенную мной часть рекламы.
Мы читаем в тишине, звуки доносятся только с улицы. День, очевидно, будет жарким и душным. На Роберте только боксеры, на мне — трусики и топ на тонких бретелях.
— Э-э, — вдруг говорит Роберт, — что там случилось?
— Где? С рекламой? Что там может случиться?
— Однако. «Фишер и Грау» ищет новую сотрудницу. Срочно. Регистратура, административные обязанности, бла-бла.
— Неужели? — спрашиваю я, кладя свою часть газеты на стол.
Роберт протягивает мне раздел с рекламой, чтобы я могла сама убедиться, а затем берет остальную часть.
— Эй, — восклицаю я, — это было несправедливо.
— Мы поменялись… Вот как это делается.
Роберт усмехается и быстро перелистывает страницу, где, как он предполагает, находится заметка о судебном процессе.
— Вот оно. Нашел.
Я отрываю взгляд от объявления о работе — они действительно кого-то ищут — и смотрю на Роберта.
— И?
— Двенадцать месяцев лишения свободы.
— Целый год… Бедняга.
— Как, теперь у тебя есть жалость?
— Ну, тюрьма — это невесело, или? И Мареку там придется нелегко. С… с его наклонностями.
— Он попытается стать главарем еще до того, как закончится первая неделя, Аллегра. И либо заплатит за это, либо займет трон.
— Он за это заплатит.
— Я тоже так думаю. Затем он испытает на собственной шкуре то, что делал со своими женщинами. По меньшей мере, он получит приблизительные впечатления. А что насчет того карцера, о котором говорила Сара?
Я пожимаю плечами.
— Что насчет этого? Марек устроил в своем доме подвальное помещение. Там проходят сессии, в основном наказания. Вот почему он называл его штраф подвалом.
— В основном наказания? И у него есть специальная комната для этого?
— Да. Марек наказывает много и очень строго. Я была там почти каждый день. Сара, наверное, тоже.
— Почти ежедневно?
— Да. Марек всегда находит к чему прицепиться, ты это знаешь. Если не туда посмотрела или кашлянула не в то время: в подвал, давай быстро.
— Должно быть, ты жутко выглядела тогда. Да?
— Да. Я всегда была сине-фиолетово-зелено-желтой. Все стадии, по всему телу.
Я смотрю на свои обнаженные бедра и декольте, на которых совершенно нет следов, знаю, что ни на попе, ни на спине тоже нет. Роберт мягок со мной. Он не бил меня с момента перезагрузки. Обещанные тридцать шлепков все еще ожидаются. Возможно, они так и останутся угрозой. Хотя… хотелось бы их получить.
— Какое худшее наказание ты когда-либо получала? — спрашивает он, наклонив голову, с интересом наблюдая за мной.
— Худшее? Но это был не Марек, в тот раз это был кое-кто другой. Для меня это было настолько ужасным, что меня до сих пор тошнит от одной мысли об этом.
— И что это было?
— Меня выпороли пучком крапивы. Спина, задница, пизда, бедра, сиськи, везде. Было ужасно больно, а потом… это было… не будем об этом.
— О, это действительно жутко.
— Да. Это было жутко. Но я усвоила урок. И если кто-нибудь приблизится ко мне с крапивой, я всегда буду убегать. Один раз и больше никогда.
— Если кто-нибудь? Что это значит? Если, то только я, моя красавица. А крапива меня никогда не заводила, не волнуйся.
— Ты понимаешь, о чем я, Роберт.
— Естественно. У тебя есть должок, помнишь?
— Наказание?
— Да. Помнишь, какое?
— Да, конечно.
Отпиваю кофе и хватаю газету, чтобы прочитать отчет о суде над Мареком. Роберт ждет, пока я закончу и опущу страницу. Чувствую на себе его взгляд, жесткий и строгий. Он вошел в зону.
— Какое это было наказание и за что?
— Я заработала тридцать шлепков по пизде за попытку уклониться от стимуляции, несмотря на твой четкий запрет.
— Десять рукой, десять паддлом, десять тростью.
— Да, Роберт.
— Ты была у Самиры позавчера, да?
— Да. Это было позавчера.
— Хорошо. Тогда можно. Когда запись к гинекологу?
— Только после отпуска, Роберт.
— Хорошо. Тогда ничто не мешает наказанию.
— Немедленно?
— Когда будешь готова, Аллегра.
— Можно еще… — спрашиваю, но Роберт не дает мне договорить.
— Когда будешь готова, иди в спальню, разденься и жди меня.
— Хорошо. Спасибо.
— Можешь не спрашивать, моя красавица. Я буду
