– Я решил, что тебя обрадует, если я верну его тебе, – сказал Хантер.
– Спасибо! – воскликнула Челси. – Я счастлива, что он снова у меня. И очень тронута, что ты вспомнил о моем дне рождения.
Хантер пожал плечами.
– Ты будешь праздновать его?
– Вообще-то да, но не на Городском собрании!
– Может, соберемся вместе на той неделе?
– В твой день рождения?
– Нет, – ответил Хантер и словно нехотя добавил: – Мы с тобой родились в один и тот же день!
Прежде чем Челси успела выразить вслух свое удивление, он вышел из комнаты и зашагал по коридору.
Челси уверенно поднялась по ступеням крыльца парикмахерской Зи и, толкнув дверь, вошла в помещение. Четверо собравшихся там мужчин как по команде повернули головы в ее сторону и застыли в немом изумлении. С легкой полуулыбкой на губах она принялась невозмутимо разглядывать их одного за другим.
Перед ее приходом Джордж и Эмери стояли у окна, глядя на площадь, а Оливер, полулежа в парикмахерском кресле, выпятил вперед свой покрытый мыльной пеной подбородок, который Зи старательно скоблил опасной бритвой.
Джордж первым из всех обрел дар речи.
– Ты, никак, пригласил сюда гостью? – обратился он к Эмери.
– Ну уж нет! Еще чего не хватало! Это, поди, работа Олли!
Оба они повернулись к креслу и вопросительно взглянули на Оливера.
– Чего уставились? – сердито рявкнул тот и знаком велел почтительно замершему Зи продолжать бритье.
Челси с любопытством огляделась по сторонам. В парикмахерской было чисто и уютно, здесь царил запах дорогой мужской косметики и свежезаваренного кофе – сочетание это показалось ей весьма необычным и довольно приятным.
– А у вас здесь очень мило, – одобрительно проговорила она. – Я начинаю понимать, почему вы каждое утро собираетесь здесь.
– Дело в том, – назидательно проговорил Джордж, – что мы ищем здесь покоя и уединения. Нам всем приходится целыми днями быть среди людей. Мы только здесь и можем отдохнуть от посторонних.
Челси улыбнулась и понимающе кивнула.
– Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем. Дело в том, что мне необходимо получить ответы на некоторые весьма важные вопросы. Я подумала, что вы, джентльмены, не откажетесь помочь мне. Ведь вы как-никак – отцы города. Вам многое должно быть известно.
– Мало ли что нам известно! – недружелюбно буркнул Эмери.
– Я пытаюсь выяснить, кто мои родители, – спокойно пояснила Челси. – Вы знаете, что я родилась в этом городе. В минувший четверг мне исполнилось тридцать восемь.
Джордж окинул ее с ног до головы похотливым взором.
– Вот уж не думал, что так много!
– Бога ради, Джордж, держи себя в руках! – поморщился Эмери и, повернувшись к Челси, отрывисто бросил: – И что же?
– Тридцать восемь лет назад одна из жительниц Норвич Нотча родила младенца и официально отказалась от своих прав на него. Этим младенцем была я. Городок у вас маленький, а в ту пору он был еще меньше. Подобные события не проходят здесь незамеченными. Кто-то наверняка знает о том, что я вот уже столько времени безуспешно пытаюсь выяснить. Знает и молчит. А ведь насколько я могу судить, люди боятся болтать и сплетничать лишь в том случае, если в подобном деле замешан кто-то из местной элиты.
Эмери достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок и, сняв очки, принялся сосредоточенно протирать их стекла.
Джордж заложил большие пальцы рук за подтяжки и склонил голову набок.
Челси переводила взгляд с одного лица на другое. Она отказывалась верить, что Эмери мог быть ее отцом. Модератор Городского собрания, почетный почтмейстер и хозяин супермаркета был пустым и вздорным человеком. А то, что сыновьями его были Монти и Мэтью, вовсе не добавляло ему привлекательности в глазах Челси.
Представить в роли своего отца сластолюбивого Джорджа было для нее еще труднее. Признавая за ним недюжинные способности к бизнесу, прекрасную деловую хватку и разворотливость, Челси тем не менее внутренне содрогалась при мысли о возможности кровного родства с этим морально нечистоплотным стариком.
Из всех троих Оливер был ей наименее неприятен. Но и только. Она не питала к нему ни малейшей симпатии, он так же, как и остальные, обладал множеством недостатков. Характер у него был скверный – упрямый и деспотичный. Он был прекрасным специалистом по граниту, но совершенно бездарным бизнесменом. Он считал женщин низшими существами, он всю жизнь третировал Донну, а его обращение с Хантером и вовсе нельзя было назвать иначе как издевательским. Но в то же время не кто иной как он оплатил учебу Хантера в колледже, купил ему дом и принял его на работу в компанию, выплачивая щедрое жалование. Кроме того, Челси была бы безмерно счастлива, если бы выяснилось, что Хантер и Донна – ее единокровные брат и сестра.
– А знаете, – продолжала Челси, – ведь Хантер Лав и я родились в один и тот же день! Беременность его матери наделала в городе много шума. Может быть, вам что-нибудь известно и о той женщине, которая дала жизнь мне? Вы могли случайно услышать какие-нибудь пересуды на ее счет наряду с разговорами о Кэти Лав.
Эмери продолжал протирать стекла очков. Джордж похлопывал себя по животу, тихонько напевая себе под нос.
Зи аккуратно и сосредоточенно брил щеку Оливера.
– Ведь люди должны были заметить, что не только Кэти Лав, но и какая-то другая женщина собирается родить внебрачного ребенка! – настаивала Челси. – В те времена подобное наверняка случалось не так уж часто. Тем более в городе, население которого составляло восемьсот человек!
Челси лишь недавно окончательно уверилась в мысли, что была внебрачным ребенком. Иначе зачем было бы окружать ее рождение такой непроницаемой завесой тайны? Да и навряд ли супруги, состоявшие в браке, решились бы добровольно отказаться от своей дочери.
Эмери наконец водрузил очки на нос.
Джордж принялся покачиваться в такт мелодии, которую он продолжал негромко напевать.
Оливер неподвижно сидел в кресле.
– Два из ряда вон выходящих случая, возможно, связанных между собой, – как ни в чем не бывало продолжала Челси. – Одного ребенка, родившегося в этом городе, удочерили и увезли в Балтимор спустя несколько часов после рождения. И никто, ни одна живая душа, не узнала об этом. Но все как один были уверены, что подобная судьба постигла младенца, которого родила Кэти Лав. А ей удалось обманом оставить своего сына при себе и целых пять лет водить всех за нос! Что вы на это скажете?
Но ответом ей по-прежнему было гробовое молчание. Идя сюда, Челси была к этому готова. Эмери, Оливер и Джордж не стали бы помогать ей выяснить правду о себе, даже если бы доподлинно знали, кем были ее родители и почему они отказались от нее. Эта дружная троица вовсе не была расположена внимать ее мольбам, и Челси решилась обратиться к ним напрямую, нарушив тем самым их священный утренний ритуал, лишь затем, чтобы дать им знать о своем стремлении продолжать поиски.
