— Если ей так нравится эта Коммуна, то пускай любит ее без меня! Я по баррикадам не пойду. Одна пусть ходит!
— Но мне-то с ней придется, — обреченно вздохнула я. — Я же ее сестра.
— Ну вот и ходи с ней! А я не пойду! Возьму Ирку в охапку — и в магазины. Она неплохой переводчик, как оказалось…
— Тогда вам придется смыться из школы сразу по окончании занятий, чтобы Маринка не заловила вас.
— Значит, так мы и сделаем! Все, теперь спать.
Я вышла в коридор очень довольная. Половина дела сделана! Теперь постучимся к Маринке…
— Кто там?
— Воры и разбойники.
— А, заходи, малышня. Что не спишь-то?
— Сама «малышня». Не хочу пока. Слушай, куда мы идем завтра?
— В смысле, после школы?
— Да.
— Эх, — вздохнула Марина. — Знаешь, мне хотелось бы посетить такое множество мест! Дом Робеспьера, место, где находился Якобинский клуб, площадь Бастилии, церковь Сен-Рок, на ступенях которой генерал Бонапарт расстрелял в тысяча семьсот девяносто пятом году восставших, которых Исполнительная Директория объявила роялистами…
Я подавила зевок.
— …А еще в библиотеку бы сходила. Говорят, что там читательского билета не надо и книжки в открытом доступе!
— Надеюсь, ты понимаешь, что ни Карина, ни Ирка, ни я не пойдем с тобой?
— Понимаю… — сестра вздохнула.
— Кстати, они уже условились посвятить весь свой завтрашний день распродаже в каком-то торговом центре. Так что не удивляйся: если завтра мы устроим голосование, ты окажешься в меньшинстве. Я твоя сестра, поэтому решила, что должна предупредить тебя об этом. Приготовься к магазинам.
— Но я не выдержу еще одного дня этого адского шопинга! — застонала Марина.
— Да ладно тебе. Возможности человека почти безграничны! Бабушка ведь выдержала фашистскую оккупацию — ну а ты чем хуже? Кстати, я тоже намерена отовариться. Или хотя бы как следует ознакомиться с ассортиментом. Купить тебе что-нибудь?
— Ничего мне не надо покупать! — закричала сестра. — Я что, сюда ехала, чтобы по магазинам шататься?! Да в Москве барахла выше крыши! Я исторические места смотреть приехала! Вы хоть можете представить, сколько лет я мечтала о том, чтобы прикоснуться к стене дома, где жил мой любимый исторический деятель?! А если не использовать в курсовой современную французскую литературу, то ее вообще лучше не писать! В общем, знаете что? Идите куда хотите! Но без меня!
— Ты отдаешь меня под присмотр Карины и Иры? — уточнила я.
— А что такого? Не младенец, чай. Мы же разлучались в Пале-Рояле, и ничего не случилось! Ты что, боишься?
Еще чего!
— Так, только самую малость. За тебя скорей волнуюсь.
— Не волнуйся. Я сориентируюсь.
— А я иду с Кариной и Ириной, получается?
— Ага.
— А ты одна?
— Угу.
— Ну ладно. Как ты хочешь. Спокойной ночи.
Я вышла в коридор, едва сдерживаясь, чтобы не завопить от счастья. Получилось! Получилось!!! Дело сделано!!!
С Ирой церемониться уже было не надо.
— Да, — отозвалась она на мой стук.
— Мне велели сообщить, что завтра ты идешь с Кариной по магазинам, — произнесла я, приоткрыв дверь ее комнаты и просунув внутрь только голову.
— А… — сказала Ира.
На этом наша беседа была закончена.
Глава 5
Русская девочка на «русской» улице
На следующий день в школе, едва закончилась первая половина занятий, я бросилась к компьютеру. Да! Фабьен написал мне! Он предложил встретиться сегодня в три часа дня на бульваре Севастополь. Севастополь! Забавно! Оказывается, в Париже есть место, названное в честь русского (ну почти русского) города! Это показалось мне хорошей приметой. Может быть, Фабьен специально выбрал для встречи это место, чтобы сделать приятное своей русской подруге? Если так, то он очень умен, и его шансы стать моим женихом повышаются. Так или иначе, я написала, что непременно приду, и сообщила, в какую одежду буду одета.
Буквально через секунду после того, как я отослала свое сообщение Фабьену, в мой ящик упало еще одно письмо — от Адама. «Привет, мой цветок! — писал он. — Как дела? Ты в Париже? Надеюсь, это неотложные дела, а не равнодушие ко мне, заставляют тебя молчать так долго? Я по-прежнему жду встречи! Как насчет завтра?»
Завтра? Я заерзала на стуле. Два свидания за два дня? А что, почему бы и нет? В конце концов, это ведь не я предложила! В крайнем случае, если окажется, что Фабьен — это парень моей мечты, свидание с Адамом можно будет и отменить. Хотя встретиться с Адамом очень хочется. Ведь по переписке он понравился мне больше остальных!
Короче, я написала, чтобы Адам тоже назначил место и время, только после занятий, и отправилась учиться дальше.
Всю оставшуюся часть урока я просидела как на иголках. И, едва дождавшись, чтобы Дельфина нас отпустила, помчалась к той комнате, где, как я знала, занимается группа моей сестры. Маринку я застала на пороге.
— Ты что? — спросила та. — По магазинам идти раздумала?
— Нет-нет, я с Кариной и Ирой иду. Просто между двумя торговыми центрами, в которых мы собираемся зависнуть, как раз находится… э-э… Бастилия! Возможно, мы пройдем мимо нее, так что я хотела бы попросить, чтобы ты про нее мне заранее рассказала.
— Ну, возле Бастилии ты точно не окажешься, — Маринка усмехнулась.
— Почему не окажусь?
Господи боже мой! Неужели она меня раскусила?! Неужели свидание срывается?!
— Потому что Бастилию разобрали в тысяча семьсот девяностом году! — торжествующе произнесла моя заучка-сестра. — Может быть, ты имеешь в виду площадь Бастилии?
— Да, точно, ее!
— То-то же.
— Ну рассказывай! Что мне нужно знать, когда я буду там?
— Для начала нужно знать, что в четырнадцатом веке, когда Бастилия была построена, место, где она находится, было даже не на краю города, а вообще за его границами. Изначально это была оборонительная крепость: само ее название родственно слову «бастион». Потом, когда Париж разросся, король решил, что будет хорошо, если вокруг Бастилии будут жить ремесленники, и одарил поселившихся там столяров и краснодеревщиков специальными привилегиями. К этому времени крепость уже стала использоваться как тюрьма. Туда сажали личных врагов короля, деятельность которых была опасна для его власти. В семнадцатом веке там находился человек в железной маске. Слышала про такого?
— Леонардо Ди Каприо?
— Да, он самый… А еще на столетие позже туда начали сажать просветителей, которые выступали против абсолютизма и за права человека. Там были Вольтер, Мармонтель… — тут Маринка назвала еще несколько неизвестных мне фамилий. — Нередко в Бастилию сажали без приговора суда и на неопределенный срок. В конце концов она стала символом несправедливости и тирании. Поэтому четырнадцатого июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года…
