Итак, договор был подписан — и с этого момента время словно побежало в несколько раз быстрее. Кристине за три дня предстояло собрать вещи и уладить все дела.
Она в задумчивости стояла перед раскрытым шкафом и пыталась решить для себя, может она воспользоваться одеждой Марго или не может? С одной стороны, почему бы и нет — ведь она все привезет обратно. А с другой стороны, Марго не давала ей на это разрешения… В конце концов Кристина решила, что оставит Марго записку и в ней все объяснит.
Марго была жуткой тряпичницей. Ее огромный, во всю стену шкаф был до отказа забит красивейшей — и, наверное, очень дорогой — одеждой. При этом Марго никогда не говорила о шикарных нарядах, которые носила. Они существовали лишь как фон для чего-то большего — она парила над ними.
Кристина с наслаждением перебирала изысканные вещи. Некоторые из них были невероятно смелыми — видимо, из авангардных коллекций. Например, платье-макраме, сплетенное из бельевых веревок… Или наряд из серебристого материала, похожего на фольгу… Шляпы — одна другой оригинальнее… И с перьями, и с остроконечными башенками вместо тульи, и с длинными прозрачными шлейфами…
Богема — вот какое слово приходило на ум Кристине, когда она прикасалась ко всем этим необыкновенным вещам. Начало века, декаданс, дешевый кокаин, Вера Холодная… У Кристины было такое ощущение, что она примеряет экспонаты из музея.
Ага! А вот и та самая жемчужная шапочка, в которой Марго не разрешила ей идти на прослушивание… Ну уж теперь она точно ее померяет — просто из принципа. Кристина бережно, как самую большую драгоценность, взяла шапочку за тоненькие тесемки. Надела. Потрясающе! В ней она сразу становилась похожа на настоящую Джульетту.
— «Прощайте! Свидимся ль еще? Кто знает! Холодный страх по жилам пробегает и жизни теплоту в них леденит! Верну их, чтоб утешили меня… Кормилица!!! Нет… Что ей делать здесь? Одна должна сыграть я эту сцену…»[1], — горячо продекламировала Кристина, сжимая перед собой тонкие, обнаженные до плеч руки.
Ей ужасно не хотелось возвращать шапочку обратно на полку. «Ведь Марго же сама говорила, что подарит мне ее, если я поступлю, — принялась уговаривать сама себя она, — а я, можно считать, уже поступила, хотя и на платный курс. Отработаю в этой дурацкой порнухе и сразу же заплачу за первый год обучения. Пусть только попробуют меня не взять!» И Кристина, немного помедлив, бросила расшитую шапочку в свою сумку.
Летний гардероб, который она себе подобрала, не занимал в чемодане много места, но, пообщавшись с Марго, Кристина поняла, что правильный «имаж» — это уже полдела. Она актриса — причем прима, — а значит, должна выглядеть шикарно. Какая бы ни попалась ей съемочная группа, она обязана быть в ней лучше всех… Кристина выбрала два невесомых вечерних платья из полупрозрачного шифона — одно голубое, до пят, украшенное бусинками и бисером, а другое зеленое — в виде короткой туники с неровным подолом из плотных кружев, стильный комбинезон из лилового атласа и узкие, расширяющиеся книзу брюки в духе семидесятых годов… Роскошную соломенную шляпу и пестрый шелковый веер, отороченный кружевом… Под конец не удержалась и положила еще маленькую изящную дамскую сумочку из гобелена — явно ручной работы.
Все вещи прекрасно уместились в чемодан — даже место осталось. Белые босоножки на платформе она решила не брать. Кроме того, что они были тяжелые, оказалось, что в них совершенно невозможно ходить. В дорогу Кристина надела неброскую трикотажную двойку — кремовый сарафанчик и к нему легкий, в тон пиджачок. В шляпе и с «навороченным» чемоданом она выглядела, как богатая иностранка, которая приезжала в Россию, чтобы поесть клюквы и поглазеть на медведей, а теперь возвращается обратно на свою виллу.
Когда за Кристиной закрылась дверь, в квартире витал густой запах французских духов «Опиум», тут и там валялись оброненные и забытые на полу детали женской одежды… На кухонном столе стояла чашка с недопитым кофе, а рядом лежала весьма пространная записка, написанная на обороте какой-то афиши. Заканчивалась она словами: «Если не вернусь — это может означать только одно: ЛЕШИРП ЦЕДЗИП УКНЕТОК! Пока. Твоя Кристи».
Загорать разрешалось только рано утром и обязательно нагишом, иначе на теле могли остаться светлые полоски от купальника. После завтрака у артистов было полчаса свободного времени — пока устанавливали камеру и размечали на песке мизансцены.
Кристина лежала на пустынном морском берегу и нежилась в лучах утреннего солнца. Ноги ее были протянуты до самой кромки воды, и иногда крупные волны мокрыми языками лизали ей ступни…
Уже на третий день пребывания на побережье она почувствовала себя здесь как дома. Ей казалось, она родилась здесь — среди этой пышной, блистающей всеми красками природы и душистых цветов. Съемочная группа заняла чудесный домик в южном стиле — белый, двухэтажный, утопающий в зелени. У каждого была своя комната, душ — один на всех, до моря — три минуты пешком. В общем условия совсем не плохие. Готовить еду наняли живущую по соседству старушку, Игорь платил ей долларами. Узнав, что она будет кормить съемочную группу — «неприличного» фильма, бабулька поначалу заартачилась, но потом жажда заработать пересилила мораль.
— Ох и бесстыжие! — бормотала себе под нос она, когда девушки-актрисы в небрежно накинутых на голое тело халатиках и с полотенцами через плечо бежали спозаранку к морю.
Но Кристина точно знала, что в глубине души она им завидует. Да и как тут было не позавидовать! Игорь был прав: здесь, на море, Кристина очень быстро забыла о своем провале и вообще не знала забот.
Распорядок работы был достаточно напряженным, но в то же время и щадящим. Вставали рано, завтракали, шли купаться на море. Потом подготовка к съемкам и до обеда — съемки. Затем следовал обед на тенистой, увитой виноградом веранде. От одних только запахов можно было сойти с ума! Жареные баклажаны, или «синенькие», как их здесь называли… Фаршированные кабачки и перцы… Мидии в пряном соусе… Борщ из ста компонентов… Блинчики с малиной… Оладьи с яблоками… Игорь разрешал всем артисткам есть кто сколько хочет, но каждое утро загонял всех на весы и сразу предупредил, что гурманка, у которой вес превысит установленные нормы, к съемкам в этот день допускаться не будет. Таким образом, девушки должны были сами регулировать свой аппетит (к счастью, Кристине можно было об этом не беспокоиться, потому что сколько бы она ни ела, это никак не отражалось на ее фигуре). После обеда следовала сиеста — самое душное и жаркое время, в которое полагалось отсиживаться в комнатах и набираться сил для вечерней съемки. Когда жара спадала, работа продолжалась. Игорь говорил, что одну из сцен он планирует снимать даже ночью — при свете юпитеров.
