19.05. Он опаздывает. Я в гостиной, бегаю из угла в угол, нервно затягиваюсь сигаретой и выглядываю из окна, но так, чтобы меня не было видно. На улице никого. Рассеянно тереблю мокрые волосы — в надежде, что они лягут элегантными локонами, а не будут проволокой торчать в разные стороны, так что Джона Фриду[24] с его притирками удар бы хватил, — выпускаю дым на оконное стекло и тут же спохватываюсь. Черт!
Правило номер один в списке, который я набросала, задумав дать объявление, гласит: в доме не курить.
Рывком поднимаю оконную раму, принимаюсь остервенело размахивать руками и только через пару секунд понимаю: в пальцах у меня по-прежнему зажата сигарета. Да что ж такое! Тушу окурок в пустой кофейной чашке на каминной полке.
Правило номер два: не использовать предметы посуды в качестве пепельниц.
19.12. Заблудился он, что ли? Я стою у задней двери, которая выходит на маленькую, поросшую жимолостью лужайку — я называю ее своим садом, а Розмари презрительно окрестила «двориком». В руке у меня стакан. С некоторых пор я перешла на джин с тоником — меньше пахнет, и вообще, я же бросила курить, вы помните?
Позвякивая кубиками льда, пытаюсь представить, что американец подумает про мой садик. Должно быть, сочтет его очаровательно старомодным. Вероятно, он еще не бывал в Англии, представляет себе Лондон по фильмам Ричарда Кертиса[25] и думает, что тут Хью Гранты по улицам ходят. Конечно же он засыплет меня вопросами про наши традиции, про королевскую семью и Дэвида Бекхэма. Важно показать себя хорошей хозяйкой — любезной, остроумной, гостеприимной…
19.18. Где он, мать его так? Я успела опрокинуть два джин-тоника и уже начинаю дергаться.
— Только не говорите, что меня кинули, — бурчу я, наматывая круги по квартире и чувствуя себя влюбленной девушкой, чей кавалер не явился на свидание. Ой… Организм дает понять, что ему срочно пора в туалет. — Не говорите, что после всех моих стараний…
Ладно-ладно, сама знаю, это сильно сказано. На мне юбка, по которой утюг плачет, и купленный на рынке марлевый топ с вышивкой, на губах — капля блеска. Но я же действительно старалась!
— Чего нельзя сказать о нем, — бормочу я, дернув за хвост рулона туалетной бумаги с такой силой, что хромированный держатель оскорбленно дребезжит. — Он даже не соизволил появиться!
Спустив воду, пшикаю пару раз освежителем воздуха. На глаза попадается веточка вереска, притулившаяся на подоконнике в своей временной вазе. Надо же, совсем забыла про талисман. Впрочем, я сразу вспоминаю обстоятельства, при которых меня вынудили его приобрести. Раздраженная собственной сентиментальностью, вынимаю вереск из крышки, быстренько промываю ее и нахлобучиваю на баллончик. А вереску прямая дорога в мусорное ведро.
Готовясь к визиту американца, я опорожнила мусорную корзину в ванной, поэтому с веточкой в руке направляюсь на кухню. Но по пути решаю сделать крюк и заскочить в гостиную. В последний раз выгляну в окно и, если на улице по-прежнему не будет никаких признаков жизни, наплюю на все и разморожу пиццу. Я забираюсь на диван и перегибаюсь через спинку. Главное — не размазываться физиономией по стеклу, как персонаж мультика… Стучат! В дверь стучат!
Вздрогнув, отклеиваюсь от окна.
На крылечке стоит незнакомый блондин в мотоциклетной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. В руке держит шлем. Гость смотрится в медную дощечку на двери, убирает с глаз спутанную челку, поправляет очки в черепаховой оправе, и, поскребывая щетину на подбородке, крутит головой по сторонам — направо, налево…
И прямо на меня! Большие голубые глаза светятся любопытством. От неожиданности потеряв равновесие, я со сдавленным воплем валюсь с диванчика на пол.
— Я Гейб.
Первое, что я замечаю, — веснушки. У него их даже больше, чем у меня, а я, напомню, рыжая, так что в веснушках недостатка не испытываю.
— Привет. А я Хизер. — Потирая локоть, я провожу его в дом. — Возилась тут… э-э… по хозяйству, окна протирала… — Смущенно хихикаю: — «Порядок в квартире — порядок в голове», как говорится…
Господи, Хизер, что ты несешь? Заткнись, а? Просто заткнись.
— А я вот совершеннейший свинтус.
— Правда?
— Шучу, шучу! Непривычно, я понимаю. Чтобы американец — и шутил…
— Ах, ну да. — Я чувствую себя еще большей идиоткой.
За неудавшейся попыткой растопить лед следует мучительно неловкая пауза. Криво улыбаюсь.
— Так можно посмотреть комнату?
— Само собой… — Я веду его по коридору, распахиваю дверь и отступаю. — Вот! Невелика, конечно, зато есть все необходимое: кровать, шкаф, комод, переносной телевизор…
Пока я распинаюсь, Гейб входит в маленькую комнату в форме буквы Г. Скользит взглядом по бледно-желтым обоям, рассматривает полированный шкаф красного дерева с мозаичной отделкой и закругленными дверцами (если верить мужику с Брик-лейн[26], то шкаф тридцатых годов). С потолка свисает икеевский бумажный абажур, деревянный пол частично прикрыт ковриком из овчины. Я даже расставила на пустых полках книги: несколько путеводителей «Модные отели», что-то из Салмана Рушди и «Мой мальчик» Ника Хорнби. Книги — зеркало души, поэтому я убрала подальше стопку женских романов и «Гарри Поттера», выдвинув на первый план нечто более художественное. Хм… По крайней мере, такова была идея.
Я заранее подняла раму, чтобы открыть вид на мой садик, и Гейб подходит к окну, опирается на подоконник — и все это молча. В болтливости, похоже, парня не обвинишь, отмечаю я про себя, рассматривая его фигуру. Высокий — под метр девяносто — и шире в плечах, чем мне поначалу показалось. Скольжу глазами по его спине, на пару секунд задерживаюсь чуть ниже — что вы хотите, человек слаб — и, наконец, упираюсь взглядом в обтрепанные штанины. Как хотите, не мой тип. Одет слишком небрежно. К тому же, если не ошибаюсь, на футболке под курткой у него изображен мистер Ти из «Команды А»[27]. Какой кошмар. — По рукам.
Возвращаюсь в реальность.
К такому повороту я была не готова. Я ожидала шквала вопросов, заготовила ответы — и сейчас, перед лицом свершившегося факта, как-то теряюсь. Хочу ли я, чтобы этот незнакомец поселился в соседней комнате? «Я ведь тебя совсем не знаю», — пищит у меня в голове тоненький голосок.
— А что ты хочешь узнать?
Гейб поворачивается, и я понимаю, что голос был моим собственным и слышала его не только я. Краснею до корней волос.
— Э-э… ну… может быть, нам сначала надо как-то познакомиться, понимаешь, — рассказать друг другу о своих увлечениях, все такое…
