Ознакомительная версия.
– Ева, скажи мне только одно. Зачем ты соврала? Почему было сразу ни сказать, что ты хочешь быть с ним? Зачем всё это?
– Ну, не знаю я! – выпалила Ева, тщетно пытающаяся разрешить именно эту сложную задачку.
– Ты получаешь какое-то удовольствие от вранья? – Глеб остановился, смирившись со своей участью. Он желал только одного: понять её.
– Поверь, ты получал от него больше удовольствия! И если на то пошло, то Славка не мой двоюродный брат! Делай выводы сам, – Ева достигла пика своего красноречия, а потому могла бы ещё многое поведать Глебу, если бы он вдруг не взорвался.
– Превосходно! И Славка, оказывается, не брат! Тогда он полный кретин, если подыгрывает тебе! У него совсем нет самоуважения?!
– Зато у него всегда буду я!
– Велика удача! Да ты шлюха! – Глебу становилось всё хуже. Ему показалось, что он попал в зазеркалье, где мир перевёрнут с ног на голову, где он не мог испытывать к Еве никакого чувства, кроме гадливости.
– Пора тебе последить за языком!
– За тобой надо было следить!
– Вякалку закрой! И вали отсюда!
Ева подняла свою сумку с земли и пошла к подъезду.
– Желаю преждевременно не сдохнуть! – бросил ей на прощание Глеб.
– Не могу тебе пожелать того же, – ответила она, не оборачиваясь, слыша, как захлопывается дверца автомобиля.
Заходя в подъезд, Ева подняла глаза, оглядев фасад дома. На балконе стояли мама и сёстры. Впрочем, все соседи облепили раскрытые окна, чтобы послушать и поглазеть. Ещё бы! Реальные разборки реальных людей, о которых будет интересно судачить на симпозиумах во дворе. «Надо остричь волосы», – подумала она, потирая затылок.
Стоило Еве переступить порог квартиры, как на неё налетели три коршуна.
– Какой позор! Мне стыдно за тебя, – говорила убитая горем Галина Николаевна.
– А я тебе говорила!
– Отличный скандал! Всех повеселила.
Ева, не обращая на них внимания, разулась и пошла в ванную, не пренебрегая своей привычкой мыть руки. Вытирая их полотенцем, она посмотрела на свою семью, глазевшую на неё так, словно на преступницу, привязанную к позорному столбу. Ева не слушала их, но понимала по лицам, что посочувствовать ей никто не собирается. А как было бы здорово, если бы мама поддержала её словами: «Глеб – негодяй. Я всегда это знала. Ты достойна большего». Ведь Галина Николаевна терпеть не могла Глеба, так что её исход событий должен устраивать. От сестёр Ева ждала одного, чтобы они просто исчезли куда-нибудь, не досаждая ещё больше. Но мечты без волшебной бороды Хоттабыча никчёмны, а потому Ева просто попросила:
– Родные мои! Можно оставить меня в покое? У меня, между прочим, личная драма.
Ева ушла в комнату, не найдя ни понимания, ни сочувствия, но ей повезло хотя бы в том, что к её просьбе прислушались. За ней никто не поплёлся, и даже сёстры решили преподнести щедрый подарок: дать возможность побыть одной.
Девушка легла на диван, осмысливая всё, что с ней произошло за этот день. Глеб остался в прошлом. Андрей под вопросом. И оба они не оправдали её ожиданий. Ей бы хотелось, чтобы Воронцов повёл себя совсем иначе, чтобы он не поддался её решению, а стал бороться за неё, совершил какой-нибудь поступок, а не убрался восвояси.
Впрочем, долго думать она не могла. Эта реальность была слишком печальна. А лучшее лекарство от реальности, разумеется, за исключением спорта, – крепкий сон. Да, Ева уснула. Она не выспалась прошлой ночью, много поплавала, понервничала, а потому были созданы все предпосылки, чтобы она погрузилась в мир грёз.
Ева открыла глаза, когда на улице начало темнеть. Был одиннадцатый час вечера. Дома стало на удивление спокойно и тихо: все признаки того, что близняшки отправились на свой вечерний моцион.
Девушка проснулась с обострённой чувствительностью. У неё на душе скребли кошки, отчего безумно хотелось выговориться. Она достала из кармана джинсов телефон, подпёрла голову рукой и стала дожидаться ответа. Едва Славка поднял трубку, она первая начала разговор, не дав ему сказать:
– У меня был ужасный день.
– А у меня был ужасный Глеб. Как думаешь, кому из нас повезло больше?! – гнусаво поведал Слава.
– Глеб? – удивилась Ева, усаживаясь на диване в предвкушении истории. Ей хотелось поскорее услышать, что ещё учудил этот шизоид, да ещё в квартире Славки.
– Глеб Юрьевич. Именно он.
– Слушай, что у тебя с голосом? Ты в нос говоришь.
– С носом у меня то, что в следующий раз предупреждай, пожалуйста, когда на тебя внезапно найдёт приступ честности! Я хотя бы дверь никому открывать не буду!
– Рассказывай уже, что случилось! – сгорая от нетерпения, настаивала Ева.
– Приезжал твой Глеб. Впрочем, насколько я понял, уже не твой. Пьяный в жопу! Только открываю ему дверь – сразу получаю кулаком в нос. Потом он стал нести какую-то ахинею, что я ненормальный, а ты… в общем, лёгкого поведения. Взывал к моей гордости, блеванул у меня в прихожей и ушёл. Нос он мне, конечно, разбил до крови. Я бы увернулся, да только уж больно неожиданно получилось!
– А как у меня неожиданно!
Ева рассказала во всех подробностях о событиях, которые произошли с ней.
– Читать смски надо, – подытожил Слава. – А ещё периодически поглядывать на телефон. Мало ли какие пропущенные вызовы!
– Это ничего не изменило бы.
– Напоминаю, что у тебя пропущенный вызов, а у меня пропущенный хук!
– Не ной!
– Я не ною. Просто обломался вечер. Я ведь к Руслану собирался ехать. У него пивная вечеринка.
– Убогая попойка! Так что ты много не потерял. Ну, Глеб даёт. Я даже не думала, что он на такое способен.
– Хочешь бесплатный совет?
– Ну?
– Ты поаккуратнее со своими мужиками. Когда-нибудь тебя прибьют! И, судя по всему, я отправлюсь на тот свет с тобой. Только мы в другой жизни не встретимся, ибо я буду вкушать райские плоды, а ты загорать в аду!
– Для меня и кухня – ад! – Ева рассмеялась, искренне и весело, отчего Славка порадовался. – Не говори ерунды. Ни на что подобное ни один из этих слюнтяев никогда не решится. Ты прости: тебе ни за что попало. С меня причитается.
– Я запомнил.
Хотя Слава и подтрунивал над подругой, он был безмерно счастлив, что с ней всё в порядке, пусть она сама так и не считает. До её звонка он изводил себя самыми страшными мыслями. Слава мог бы поверить, что Глеб побывал сперва у Евы и, чего доброго, убил её. Но, предаваясь тревоге, он совсем позабыл про удивительную живучесть Евы, которая, скорее всего, сама всех со свету сживёт, прежде чем распрощаться с жизнью.
Слава собирался звонить Еве. Он только вставил ватку с перекисью в нос, чтобы остановить кровь и уже открывал справочник в телефоне, когда раздался её звонок. Он соглашался с ней, что пострадал незаслуженно, но на самом деле так не считал.
Никто, кроме него, Славки Носова, так не заслуживал получить в морду из-за Евы. Пусть она не видела в нём мужчину, но это не отменяло данный факт. Слава всецело завладел её душой, он знал её и даже научился понимать. Он имел больше, чем те, кто всего лишь обладал телом Евы. Они желали её страстно, и под этой страстью, как под наркотиком, становились её игрушками. Им было не интересно то, что так любил в ней Слава, за что готов был всё отдать, не пожалеть себя и ждать, сколь угодно долго ждать, когда Ева наиграется, избавиться от предрассудков и посмотрит на него широко открытыми глазами, способными разглядеть, что Слава единственный, кто достоин её любви и кого она хочет любить.
Глава 5. Если бы не предубеждения…
Основная черта, которая отличала Вику от своей сестры-близняшки Аси, – романтичность, тогда как во всём остальном они полностью копировала друг друга. У них были одинаковые причёски со слегка укороченным затылком и длинной чёлкой, их волосы были выкрашены идентично (по замыслу это был платиновый блонд, но высветленные волосы отдавали в желтизну), они делили один гардероб на двоих, одинаково накладывали макияж, смотрели одни и те же фильмы, сходили с ума по одним и тем же актёрам со смазливенькими мордашками и имели бы очень схожую личную жизнь, если бы не склонность Вики к романтике и бесперспективная сердечная зазноба Аси. Впрочем, это служило только на пользу сестринской близости, ибо пока им нечего делить – у них нет повода враждовать.
Вика могла бы полюбить простого романтика, отважного лётчика или моряка, ну, или байкера. У неё не было никаких шансов устоять перед Васей, когда она видела его на мотоцикле, такого бесстрашного, в яркой мотоциклетной куртке, мчащегося с бешеной скоростью по вечерним улицам города. Её завораживали его выразительные карие глаза, обрамлённые чёрными ресницами. Ей нравилось кататься с ним, крепко прижимаясь к нему всем телом, когда волосы развеваются от ветра и свистит в ушах. Вике было семнадцать лет. Она влюблена.
Ознакомительная версия.
